Несколько долгих секунд Лили занималась тем же. Он был некрупным, но крепко сбитым и носил потертые кожаные ботинки и далеко не новый сюртук из черного сукна, из-под которого выглядывал белый воротничок рубашки. Волосы незнакомца были неровно подстрижены, щеки покрывала щетина. Впрочем, у него оказалось довольно приятное лицо: твердые черты и тонкие морщинки вокруг глаз и губ – такие появляются, если часто смеяться. Лили подумала, что на самом деле он немногим старше нее.

– Все в порядке, – сказала она мужчине. – Мы просто играли.

В нем было что-то смутно знакомое, но она никак не могла понять что.

– Ну конечно, – ответил он, опуская палку. – Какой же я дурак! Ни один зверь в лесу не причинит вреда своей Госпоже, – и он упал на колени. – Прошу простить мою дерзость.

Лили потеряла дар речи. Все это было очень странно – начиная с поведения собак и заканчивая поведением самого мужчины. Пока девушка раздумывала над ответом, в глазах незнакомца что-то переменилось. Еще секунду назад в них читалась потерянность – но и надежда, – а теперь только смирение.

– Ты просто девочка, – сказал он вдруг.

– Вообще-то, мне уже семнадцать, – с обидой ответила Лили. – По меркам здешних краев – почти старая дева.

Незнакомец покачал головой.

– Прошу прощения. У меня и в мыслях не было тебя оскорбить.

Лили немного расслабилась.

– Тогда ладно.

Мужчина потянулся к рассыпанным по земле наброскам и принялся складывать их обратно в сумку, перед этим внимательно просматривая каждый.

– Хорошие, – сказал он. – Даже больше чем хорошие.

На эти несколько секунд – пока он собирал рисунки, разглаживал их, внимательно просматривал и по одному убирал в сумку – выражение его лица снова стало другим. Не таким потерянным. Не таким печальным.

– Спасибо, – ответила Лили.

Она помедлила, раздумывая, не будет ли грубостью задать мучивший ее вопрос сразу после такого комплимента. Девушка подождала, пока последний набросок не перекочует в сумку, а незнакомец не присядет на землю напротив. При этом его взгляд вновь рассеялся в пустоте.

– Что вы делаете здесь, в лесу? – спросила Лили.

Взгляд мужчины не сразу вернулся к собеседнице. Наконец он закрыл сумку и поставил ее на траву между ними.

– Я принял тебя за другую, – ответил он, как будто это все объясняло. – Та же путаница рыжих волос… И эти листья… Но ты слишком молода, и кожа у тебя не такая бронзовая.

– И что с того? – нахмурилась Лили.

– Я принял тебя за Нее.

Лили услышала, какое ударение он сделал на последнем слове, но это ничуть не прояснило для нее произошедшее.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Девушка принялась вычищать листву из волос. Собаки по-прежнему лежали по бокам от нее, подозрительно спокойные.

– Я принял тебя за Госпожу леса, – сказал мужчина. – Когда мы миновали пещеру между мирами, она вышла из дерева и поприветствовала нас. На ней был плащ из листьев, а в глазах играл лунный свет.

Стоило ему произнести «вышла из дерева», как Лили охватило странное чувство. Она вспомнила сон, который привиделся ей в лихорадке пять лет назад, после укуса змеи. Лили приснилось, будто лесные кошки, пытаясь спасти ей жизнь, превратили ее в котенка. После этого она повстречала Яблоневого Человека, еще одного древесного духа по имени Прародитель Кошек и даже фэйри, которых так долго пыталась найти. Они были похожи на мерцающие силуэты, танцующие над лугом, будто светлячки^[4].

Тот сон казался таким реальным.

Лили поморгала, отгоняя воспоминания, и снова сосредоточилась на незнакомце. Видимо, тот устал сидеть на коленях, потому что устроился по-турецки в паре метров от нее.

– Что значит – «поприветствовала нас»?

Теперь уже мужчина казался сбитым с толку.

– Просто вы так выразились, будто были не один.

Он кивнул.

– Мы были на пленэре с Майло, когда…

При звуке этого имени смутное чувство узнавания наконец соединилось в памяти Лили с фотографией из книги.

– Вы – Фрэнк Спейн! – закричала она.

Мужчина снова кивнул.

– Но это невозможно, – задумалась девушка. – Вы выглядите в точности как на фотографии в моей книге.

– В какой книге?

– О Майло Джонсоне и других ньюфордских «натуралистах».

– О нас есть книга?

– Да вы знаменитости, – усмехнулась Лили. – Там сказано, что вы с мистером Джонсоном исчезли двадцать лет назад, когда отправились рисовать в эти самые холмы.

Фрэнк помотал головой. На лице его читалось потрясение.

– Двадцать… лет? – выговорил он медленно. – Как такое может быть? Прошло всего несколько дней…

– Что с вами случилось? – спросила Лили.

– Уже и не знаю… Мы всю зиму провели взаперти в студии, мечтая поработать на природе. Собирались сидеть тут, пока комары не загонят нас обратно в город, – он покачал головой. – Но потом мы нашли ту пещеру и встретили Госпожу леса…

Он выглядел таким потерянным, что Лили ничего не оставалось, кроме как отвести его на ферму.

Тетушка выслушала их молча, со скептически поднятой бровью. Лили знала, о чем она думает. Сперва ящик с красками, теперь художник. Что дальше?

Но тетушка никогда не закрывала дверь перед гостями прежде и не собиралась начинать сейчас. Так что она позволила Лили показать Фрэнку, где у них можно умыться, и без лишних слов поставила к ужину третью тарелку. И только когда они уселись на крыльце, потягивая чай и любуясь вечерним небом, Фрэнк поделился с ними своей историей. Как они с Майло нашли пещеру и брели в темноте, пока не очутились в другом мире. Как встретили там Госпожу в лиственном плаще, с бронзовой кожей, непроницаемо-темными глазами и волосами рыжими, словно лисий мех.

– Значит, под горами все-таки проложен тайный ход, – хмыкнула тетушка. – Я всегда подозревала, что в этих россказнях есть доля правды.

Фрэнк помотал головой.

– Пещера вывела нас не на другую сторону гор, а в другой мир.

Тетушка улыбнулась.

– И сейчас вы скажете, что были в Стране фей.

– Да ты посмотри на него! – вмешалась Лили и, сбегав в дом за книгой, открыла ее на фотографии Фрэнка Спейна. – Он ничуть не постарел!

– Это называется «хорошая наследственность».

– Не настолько хорошая, – возразила Лили.

Тетушка повернулась к Фрэнку.

– Так во что вы предлагаете нам поверить?

– Ни во что, – ответил он. – Я и сам в это не верю.

Лили вздохнула и протянула ему книгу. Показала год издания, а затем ткнула пальцем в абзац, где описывалось, как они с Майло Джонсоном пропали пятнадцать лет назад.

– Книге пять лет, – пояснила она. – Но, думаю, у нас найдутся газеты месячной давности. Я покажу вам даты.

Фрэнк лишь покачал головой. Читая статью о своем исчезновении, он побелел как мел. Наконец он поднял глаза на тетушку.

– Может, мы и в самом деле были в Стране фей, – пробормотал художник.

Тетушка перевела взгляд с племянницы на него.

– Как такое возможно?

– Сам не знаю.

Он принялся листать страницы, пока не добрался до собственной биографии. Лили знала, что он ищет. Его отец погиб при аварии в шахте, когда Фрэнк был маленьким, но на момент его исчезновения мать еще оставалась в живых. Она умерла пятью годами позже.

– У меня тоже нет родителей, – сказала Лили тихо.

Мужчина кивнул. Его глаза блестели.

Лили покосилась на тетушку, но та молча сидела в кресле, глядя на подступающую темноту. На лице ее застыло неопределенное выражение. Лили подумала, что одно дело – любить сказки, и совсем другое – стать героем одной из них.

Лили понимала это, как никто другой. Может, из-за той истории с лихорадкой. С тех пор прошло пять лет, но она все еще просыпалась от снов, в которых была котенком.

– Почему вы вернулись? – спросила она Фрэнка.

– Я не понимал, что возвращаюсь, – ответил он. – Тот мир…

Он отлистнул страницы к началу и показал им репродукции Джонсона.

– Тот мир выглядит вот так. Не нужно ничего додумывать, просто посмотрите на эти картины. Вы все равно не сможете вообразить, какие там краски, какая сочная палитра у земли и неба, как сжимается сердце, когда ты смотришь на эту красоту… Мы там даже не рисовали. Не было нужды, – и он невесело рассмеялся. – Перед тем как туда уйти, Майло выбросил свой этюдник. А где мой, я и вовсе не представляю.

– Я нашла краски мистера Джонсона, – сказала Лили. – Вчера, неподалеку от того места, где мы с вами встретились.

Фрэнк кивнул – хотя Лили могла поклясться, что он ее не слышит.

– Я бродил по лесу, – начал он. – Искал Госпожу. Мы целый день Ее не видели, и я хотел с Ней поговорить. Расспросить об этом месте. Помнится, я пошел в рощу с буками и сикоморами – мы Ее там встречали раз или два. Я зашел под сень деревьев… солнца не было… А потом оказался в здешних холмах, где все выглядит бледным подобием того мира.

Фрэнк перевел взгляд на тетушку и Лили.

– Мне надо вернуться, – сказал он твердо. – Здесь для меня нет места. Мама умерла, а все, кого я знал, слишком изменились, – он захлопнул книгу. – Как и я – если верить этой статье.

– Но вы же не можете просто взять и все бросить, – сказала тетушка. – Наверняка у вас остались другие родственники, которые по вам скучают.

– Никого. Мы с мамой были последними из Спейнов.

Тетушка кивнула. Лили был знаком этот кивок: он внушал успокоительную иллюзию, будто тетушка с вами согласна – в то время как она лишь выжидала, когда к вам вернется здравый смысл, опасаясь, что от споров вы окончательно потеряете голову и наломаете дров.

– Вам нужно отдохнуть, – наконец заявила она. – Можете ночевать в хлеву. Лили покажет вам, где это. А утром все прояснится.

Фрэнк смерил ее недоверчивым взглядом.

– Разве такое может проясниться?

– Уж поверьте, – ответила тетушка. – Утро вечера мудренее.

И он последовал ее совету – как все люди, которым тетушка говорила, что для них будет лучше.

Лили отвела Фрэнка в хлев и помогла устроить постель на соломе. На миг девушка задумалась, поцелует ли он ее – и что она при этом почувствует, – но ей так и не предоставилось возможности это выяснить.

– Спасибо, – только и сказал он, прежде чем улечься на одеяла.

Когда Лили закрывала дверь хлева, Фрэнк уже посапывал.

А наутро он исчез.

Той ночью Лили снова приснился «сказочный» сон. Но на этот раз она не была котенком. Теперь она просто сидела под деревом Яблоневого Человека – а он вышел из ствола, как пять лет назад. И выглядел он так же, как тогда: чудной оборванец, узловатый и перекрученный, будто ветви своей яблони.

– Ты, – только и сказала девушка и отвернулась.

– Не слишком теплый прием для старого друга.

– Ты мне не друг. Друзья не живут в деревьях – и не заставляют чувствовать себя психом, когда один раз показываются, а потом исчезают до конца жизни.

– И все же я помог тебе, когда ты была котенком.

– Во сне, где мне привиделось, будто я была котенком.

Яблоневый Человек подошел ближе и уселся напротив Лили, вытянув долговязые ноги. Лохмотья вместо одежды, волосы, похожие на воронье гнездо, лицо, сморщенное, как высохшее яблоко.

– Тебе было лучше думать, что это сон, – вздохнул он.

– Выходит, мне это не приснилось? – воскликнула Лили, не сумев скрыть дрожь в голосе. – Ты настоящий? И Прародитель Кошек? И те фэйри в полях?

– Мы все где-то – настоящие.

Лили смерила его долгим взглядом, затем кивнула. Выражение счастья, озарившее было ее лицо, сменилось разочарованием.

– Значит, сейчас я тоже сплю?

– Да. Но события вчерашнего дня реальны.

Лили принялась ковырять пальцем землю, упрямо не глядя на Яблоневого Человека.

– Почему мне было лучше думать, что это сон?

– Нашим мирам не положено смешиваться – по крайней мере, теперь. Они уже слишком отдалились. Проводя здесь чересчур много времени, ты рискуешь уподобиться своему другу-художнику – вечно потерянному и лишенному надежды на счастье в собственном мире. Вместо того чтобы жить своей жизнью, он обречен вечно блуждать среди снов и иллюзий.

– Может, для некоторых сны и иллюзии лучше реальности.

– Может, – кивнул Яблоневый Человек, но Лили знала, что он с ней не согласен. – А для тебя?

– Нет, – признала она. – Но я по-прежнему не понимаю, почему мне подарили одну ночь в волшебном мире, а потом убедили, что это сон.

Лили подняла взгляд. Темные глаза духа были теплыми и добрыми, но еще в них читалась тайна – что-то древнее и укрощенное, чего она даже не могла понять. А может, и не должна была понимать.

– То, что ты делаешь, важно, – сказал он после паузы, как будто это все объясняло.

Лили рассмеялась.

– А что я делаю? Не делаю я ничего важного.

– Сейчас – возможно, нет. Но начнешь, если продолжишь свои занятия рисованием.

Лили покачала головой.

– Я не так хорошо рисую.

– Правда?

Девушка открыла было рот – но вдруг припомнила, что сказал Фрэнк Спейн о ее набросках.

Хорошие. Даже больше чем хорошие.

Затем она вспомнила, что в те несколько секунд, когда он просматривал ее рисунки, глубокая тень печали на его лице ненадолго рассеялась.

– Но я рисую только леса, – возразила Лили. – Только то, что вижу, – а не всякие чудеса и фей.

Яблоневый Человек кивнул.

– Иногда людям нужны чудеса и феи, чтобы начать ценить то, что они имеют. Но порой картины реального мира справляются с этой задачей еще лучше.

– Ты поэтому сегодня пришел? – спросила Лили. – Чтобы попросить меня продолжать делать то, что я и так собиралась продолжать делать?

Он покачал головой.

– Тогда зачем?

– Я хочу попросить тебя не искать ту пещеру. И не заходить в нее. Иначе то, что ты найдешь внутри, может завладеть твоими мыслями навеки.

Во сне эти слова казались исполненными смысла. Но когда Лили проснулась и обнаружила, что Фрэнк Спейн исчез, наставления Яблоневого Человека тут же вылетели у нее из головы. Однажды ей уже позволили заглянуть за грань реального мира – и теперь она хотела большего.

– Порядочные люди так не делают, – заметила тетушка, когда Лили вернулась из хлева. – Не клянчат еду и кров, чтобы потом пропасть без единого слова.

– Не думаю, что он нам врал.

Тетушка лишь пожала плечами.

– Но он выглядел точь-в-точь как на фотографии в моей книге!

– Простое совпадение, – ответила тетушка. – Согласись, в его историю трудновато поверить.

– Хорошо, и как ты тогда все объяснишь?

Тетушка секунду подумала, затем покачала головой.

– Не знаю, – сдалась она.

– Думаю, он ушел искать пещеру. Он хочет вернуться в тот мир.

– А ты хочешь пойти искать его.

Лили кивнула.

– Он тебе так понравился? – спросила тетушка.

– Дело не в этом!

– Не могу тебя винить. Он довольно приятный молодой человек.

– Я просто за него беспокоюсь, – сказала Лили. – Он выпал из своего времени, потерял всю семью…

– Хорошо, допустим, ты его найдешь. Что тогда?

Предостережение Яблоневого Человека и очевидно неодобрительный тон тетушки боролись в сознании Лили со страстным желанием отыскать пещеру – и своими глазами увидеть, куда она ведет.

– Я хотя бы с ним попрощаюсь.

Ну вот. Это не совсем ложь. Может, она не рассказала все, что следовало бы, но и не соврала.

Тетушка смерила ее долгим взглядом.

– Просто будь осторожна, – сказала она. – Покорми цыплят, подои корову – а сад прополешь, когда вернешься.

Лили улыбнулась и, чмокнув тетушку в щеку, побежала собирать ланч. Она уже стояла на пороге, когда вдруг метнулась обратно и вытащила из-под кровати ящик Майло Джонсона.

– Все-таки решила попробовать краски? – спросила тетушка.

– Пожалуй, да.

Так она и поступила – хотя результат оказался весьма далек от ее ожиданий.

Утро начиналось отлично. Впрочем, лес всегда излечивает от любых недугов – особенно если они гнездятся в голове или сердце. На этот раз за Лили не увязались собаки Шафферов, но она не расстроилась. Гулять в одиночку ей тоже нравилось.

Она сразу направилась в ту часть леса, где нашла сперва ящик с красками, а потом Фрэнка, – но там никого не было. Художник либо уже отыскал дорогу в Страну фей, либо просто не откликался на ее зов. В конце концов Лили устала аукать и решила поискать пещеру самостоятельно – но в лесу их были десятки, и ни одна не выглядела… нет, не ощущалась той самой.

Перекусив, девушка уселась на траву и открыла ящик с красками. Рисунок, который она набросала на обороте одной из картинок Джонсона, получился неплохо, хотя карандашу и было непривычно скрипеть по дереву. В итоге она увидела что хотела: широко раскинутые ветви бука, крепкий гладкий ствол, густой кустарник внизу и лес на заднем плане. Проблемы начались с красками. Они делали что угодно, только не то, что требовалось Лили. Сперва она чуть не ободрала пальцы, пытаясь открыть тюбики – так туго они были завинчены, – а когда все-таки выдавила несколько цветов на палитру, те мигом показали свой непростой характер.

Краски были чудесные – чистые пигменты, которые будто светились изнутри. Но стоило Лили начать их смешивать, как они превратились в грязь. Вместо ярких, насыщенных тонов девушка раз за разом получала какую-то кашу – причем с каждой попыткой становилось только хуже.

Наконец она вздохнула, отчистила палитру и дощечку, вымыла кисти в бутылочке со скипидаром и насухо вытерла щетину тряпкой. Попутно Лили разглядывала рисунки Джонсона, пытаясь понять, как он добился таких цветов. В конце концов, это был его этюдник. И все краски, которыми он написал эти потрясающие картины, лежали здесь же, в ящике. Тогда что она делает не так?

Может быть, живопись сродни поиску фей – или пещеры, которая ведет в волшебную страну. Просто некоторым это не дано.

И то, и другое было пронизано магией. Живопись, феи… Как еще объяснить, что Джонсону удалось распахнуть окно в настоящий лес, используя всего пару красок и плоскую деревяшку?

Надо больше тренироваться, подумала Лили. Когда она только начала рисовать карандашом, у нее тоже получалось ужасно. Но девушка не была уверена, что даже в будущем сможет испытать такое… вдохновение, которое чувствовалось в картинах Джонсона.

Она еще раз осмотрела внутреннюю сторону крышки. Даже абстрактные узоры, которыми художник, вероятно, просто расписывал кисть, пульсировали жизнью и страстью. Лили наклонилась ближе к цветным разводам – и вдруг вспомнила книгу о «натуралистах».

«Дело не только в том, чтобы писать по следам живой природы, как учили нас импрессионисты, – цитировал автор книги Майло Джонсона. – Не менее важно погрузиться в природу в собственных мыслях. Я множество раз уходил на пленэр с единственным этюдником, спрятанным у меня в голове. Необязательно быть художником, чтобы поделиться с миром частицей своего внутреннего леса. Мои лучшие картины не висят в галереях. Нет, они развешаны у меня между ушами – бесконечная личная выставка, которой я лишь пытаюсь поделиться с окружающими при помощи более зримых средств».

Наверное, поэтому он и выбросил этюдник. Единственные краски, которые могли понадобиться ему в Стране фей, хранились у него в голове. Лили вздохнула. Сможет ли она когда-нибудь такому научиться?

Девушка уже собиралась уходить, когда до нее донесся отголосок мелодии. Похожее впечатление возникает, когда слушаешь лесных воронов – их грубые, гортанные вскрики удивительно напоминают человеческий язык. И хотя это просто карканье, пару мгновений тебе кажется, что еще немного – и ты разберешь отдельные слова.

Лили вскинула голову и огляделась. Нет, это были не вороны. И ни один из привычных ей лесных звуков, хоть он и казался знакомым. А еще – слабым, но настойчивым. Почти музыка ветра или далекий перезвон колокольчиков, но не совсем. Почти соловьиное пение, полное переливчатых трелей, но не совсем. Почти старая скрипичная мелодия, сыгранная на флейте или свирели – ритм лохматится, совершая странные повороты и неожиданные прыжки, как в традиционных напевах индейцев кикаха… Но не совсем.

Лили закрыла ящик, поднялась на ноги и медленно повернулась по кругу. Звук казался громче на западе – за ручьем, в глубине леса. Земля слева резко ныряла в овраг, и Лили пошла вдоль него, пробираясь через пышные заросли рододендронов. Склоны оврага были скрыты под плотным ковром болиголова, багряника, магнолии и кизила.

Почти-музыка вела ее на невидимом аркане – ближе, дальше, ближе, дальше, словно радиосигнал, который никак не получается поймать. Наконец Лили вышла на небольшую поляну, к гранитной стене, посреди которой темнел вход в пещеру.