Утром было готово угощение.
Светлана Семёновна с утра похлопотала и наготовила разных кушаний. Все свои вопросы я отложил на попозже. За завтраком всё же лучше сосредоточиться на еде. Да и проснуться надо по-хорошему.
Встреча была назначена на середину дня, а мы в пригороде. Что на общественном транспорте, что на КамАЗе, время будет затрачено одинаковое. Дамы не побрезговали ехать в кабине тягача, тем более это подразумевало некоторую свободу передвижений. В общем, после завтрака мы поехали в Москву, но по пути оставили прицеп на той стоянке у дяди Паши, чтоб не мешался.
Пока ехали к месту встречи, я смело спросил:
– Вы всё-таки прямо скажите мне и не юлите. Рано или поздно ведь мы всё равно дойдём до этого момента. Хватит уже три дня мурыжить мои нервы. Кто решил, что Катя мне дочь?
– Мне отдали её совсем младенцем. Ей было несколько месяцев от роду, даже не знаю сколько. Отдали как раз мои коллеги. Они явно чего-то опасались и, как оказалось, не зря. К сожалению, вскоре они оказались в числе тех, от кого избавились. Они и сказали, что ты её отец, других подробностей нет. И ни слова о её матери. Я пыталась, что-то прояснить по старым знакомым, но всё глухо. Лишь о тебе какие-то крупицы. И мне пришлось её растить и воспитывать. Я сочла, что было бы некрасиво отдать её в приют или другим подобным людям. Но воспитание было полностью домашним. Ведь свидетельства о рождении нет. Так что ни поликлиники, ни детсады, ни школы нам не доступны. Хотя мы, кажется, не жалеем, так ведь?
– Нисколечко! – подхватила Катя.
– То есть вы поверили на слово, – сделал вывод я. – Так, с этим понятно. А ждали вы меня с какой стати? Катя говорит, что два месяца по утрам в Измайлово бегает. Как она вообще из Щёлково ухитряется в такую рань приезжать?
– Первая электричка в полпятого, но приезжала всё равно впритык или с опозданием, – объясняла Катя. – Пробовала на первом автобусе, тоже через раз не успевала. Последний месяц знакомый дяди Паши, который на работу сюда ездит, на автомашине подвозил.
– А ждали, – продолжала Светлана Семёновна, – потому что знали, что ты должен появиться. Нам ещё тогда сказали, что летом десятого года ты приедешь, но не знали дату. Вот бедняжка и встречала тебя каждое утро.
– Как у вас всё просто.
Неужели они такие наивные? Ладно маленькая девочка. Но Светлана Семёновна, вроде образованная женщина, кажется, очень умная. И просто так поверила, когда ей вручили младенца. Не имея даже документов и иных доказательств. Ну как же так то?
Ну вот и подъезжаем. Надо будет, как мне сказали, углубиться в лесопарке. Туда мы, конечно же, не проедем, поэтому остановил КамАЗ в проулке рядом с грузовиком, на котором написано «Магнит». И всей своей толпой пешком идём в парк, высматривая нашего знакомого. Вернее, высматривала Семёновна, я ведь не имею представления о его внешности. Вскоре она приметила нужную человеческую фигуру поодаль, и мы направились к ней.
Мы подошли к нему со спины, и Светлана Семёновна его окликнула:
– Здравствуй, Гена.
Тот обернулся. И как будто был немного ошарашен от нашего появления.
– Гена??? – переспросил я, увидев знакомое лицо. Вот он – тот Геннадий, которого я видел пять дней назад, но тот был постарше и говорил, что я встречу его более молодого. Смотрю на него и не вижу разницы – то же самое лицо, без возрастных изменений.
– А её вы зачем привели? – спросил Гена о Кате.
– Ты хоть помнишь меня? – перебил я, не давая другим ответить на его вопрос.
– Видел тебя. Ты приезжал к нам в лабораторию.
Ну да, точно. Там под землёй. Когда мы с Лирой наведались. Там были Семёновичи и молодой парень, это он и есть. Значит, он работал вместе с ними. Но своего будущего он не знает. Не знает, что мы ещё будем видеться.
– Так, Гена, рассказывай-ка, куда вы её дели?
– Кого? – и потом в сторону Светланы Семёновны: – Он вообще о чём?
Вот оно недопонимание, а котором меня предупреждал он сам. Или он просто шифруется, как у них там принято.
– Я ведь могу тебе и кабину развалить! Не делай вид, что не понимаешь!
– Какую кабину?
Ох, он ещё и идиот. А ещё учёный называется. Я взялся пальцами за его щёку и немного потряс:
– Вот эту! Которая весь твой внешний облик создаёт.
– Алексей! – одёрнула меня Светлана Семёновна. – Веди себя достойно.
– Простите. Я не думал, что ваши коллеги не отличаются большим умом. Глядя на вас, я ожидал, что перед нами окажется понятливый человек.
И я пытаюсь ему доходчиво растолковать. При этом слова специально растягиваю, чтобы он наверняка понял:
– Девушка, с которой я всё время ездил. Которая была убита и потом захоронена. Кстати, та самая, над которой вы глумились в лаборатории. Так где же она сейчас?
Видно было, что Геннадий напуган. Он стал оглядываться по сторонам. А моя напористость точно его подкосила. И наверно, он сейчас подбирает слова, чтобы сохранить свою «кабину» целой.
– Ну, да, да! Так и есть! Её забрали.
Сознался. В общем-то, ожидаемо. Уже за такой ответ можно первую вмятину влепить, но я добрый и пришёл с воспитанными людьми.
– Как только её, а потом и тебя убили десять лет назад, то её сразу и забрали, вытащив из-под земли.
– Меня, значит, убили? Не было несчастного случая?
– Кажется, так. Об этом я не в курсе. Но девчонку ту забрали в лабораторию.
– Зачем??? Если прикончили, значит, она стала не нужна.
– Не будь ты таким наивным. Ты же знаешь, что у всей этой работы был чиновничий интерес. Думаешь, они так просто свернули все эти работы? Они все продолжились, несмотря на множество неудач и фактическую невозможность некоторых действий. От всех, кто им мешал, они избавились, имея связи в преступном мире. И всё началось по новой.
– А ты, значит, им не мешал?
– Меня заставили работать! Был выбор: или продолжить экспериментальные наработки или меня убьют.
– Трус! Меня вот, я уже сбился со счёта, сколько раз убивали. И почему-то до сих пор живу. Хотя, если бы и умер насовсем, я бы не переживал из-за этого.
– Ну и считай меня трусом. Мне, когда приставили дуло ко лбу, я не спешил расстаться с жизнью.
– Значит, из неё до сих пор пытаются извлечь… чего там… наркотики что-ли… или как там у вас это называется? Когда вы уже её в покое оставите?
– Скорее всего, тебе сказали, что изначальная задумка в отношении её провалилась. Это сущая правда. И Светлана Семёновна тебе это подтвердит. В каком-то смысле все работы по её восстановлению были бессмысленны.
– Ну так вы продолжаете бессмысленную работу. Так выходит.
– Её сохранили до лучших времён. Зачем-то. Так надо было.
– Если тот химикат невозможно получить, и источник, скажем так, не работает, сломался. То к чему опять эти ненормальные сложности?
– Я не один работаю. Там другие специалисты что-то придумали. Но меня не посвящают.
– Ну, такие отговорки я уже слышал. И наверно, из тебя я сейчас не вытяну всю правду, если ты упираешься. Где хоть она находится-то?
Геннадий снова огляделся. Задержал взгляд на направлении, откуда мы пришли, как будто проверяет нет ли кого-то, кто может его услышать.
– Не могу сказать. Ну, в смысле, не знаю. Её как-то очень хитро прячут.
– Понятно всё с тобой. Как только будешь готов поделиться чем-то ещё и станешь посмелее, позови меня.
Потом я повернулся к Светлане Семёновне, которая всё это время даже не вмешалась в разговор:
– Если у вас есть о чём поболтать по старой памяти, то уступаю место. А я пошёл.
И, не смея задерживаться, отправился к КамАЗу. За мной тут же засеменила Катя. А Светлана Семёновна и Гена остались поговорить. Наверно, обсуждают мою навязчивую вспыльчивость. Но мне всё равно. Если они меня давно знают, моей репутации это не навредит.
– Ты чего? – спрашиваю Катю, которая старается не отставать от моего быстрого темпа.
– А мне интересно было послушать ваш разговор. С тобой интересно.
– Неужели?
– А классно ты его уделал. Это ж надо такое сказать. Кабину развалить. Я такое и не слышала.
– От шоферов ещё и не такое услышишь. Но лучше не надо. Они плохому научат.
– Но ты же не будешь меня плохому учить?
– Я вообще-то не собираюсь тебя чему-то учить. У тебя есть твоя домомучительница. Мы её будем ждать? Или сама доберётся?
– Ну, наверно, сто́ит подождать.
Мы залезаем в кабину КамАЗа и ждём. Впереди по прежнему стои́т магнитный МАН. А вообще тихое местечко. Кругом деревья, синички щебечут, людей почти нет. Если скрыться от ненужных наблюдателей, то для нашей встречи в самый раз. Хотя, по словам Светланы Семёновны, агенты найдут способы незаметно подсматривать за интересующими их объектами. Да хоть бы вон из этого магазинного МАНа.
Подошла наконец Светлана Семёновна. Забралась в кабину, и я сразу обратился:
– Вы уж извините за мой пылкий норов. Меня просто сильно возмущает, что к покойнику такое негуманное отношение.
– Да уж понимаю. Ты и правда был на высоте во всём своём великолепии. Но ты, видимо, такой и есть.
Я не ответил. Пусть думает, что хочет. Мы же шоферюги все такие резкие. Хотя я и не уподобляюсь большинству из них.
– Я к себе поеду. Вас куда отвезти? В Щёлково?
Катя тут же заклянчила Семёновну:
– А можно я с ним? Ну, пожалуйста.
– А моего согласия не нужно спрашивать? – заявляю я. Эта юная особа вообще отличается нетипичными выходками.
– Действительно, Катя. Может, он хочет отдохнуть, или один побыть, или у него свои дела есть.
– К тому же у меня там пылища и не прибрано, – добавляю я, чтобы разубедить её.
– Вот я и помогу тебе с уборкой заодно.
Нормально. То есть отговорить её не получится. Наверно, если бы я жил в землянке, она бы и туда напросилась.
– Ну что? Можно? – уже стала смотреть на меня, и видно, что умоляюще.
– Ну, поехали, поехали.
– Вы тогда на меня не тратьте время. Просто оставьте у автовокзала, сама доберусь. А ты веди себя прилично.
Последнее было адресовано Кате. Может, зря я согласился взять её с собой. Хотя пусть. Действительно, поможет с уборкой, если так рвётся. У неё каникулы, делать ей, наверно, всё равно нечего. Хм, а она, как я понял, в школу не ходила. Так что и каникулы у неё неофициальные. И если она всё время проводит со своей домомучительницей, то, вероятно, у неё постоянная скука. Пусть отвлечётся. Не привязалась бы только.
О проекте
О подписке