2. Вторжения варваров

Известно, что в течение V в. западные территории Римской империи были захвачены племенами варваров-германцев.

Это был уже не первый случай нападения германцев на римскую территорию. Подобная угроза существовала давно, и именно поэтому были воздвигнуты пограничные укрепления на Рейне и Дунае, где в то время проходила граница Римской империи. До III в. этого было достаточно; однако после первой мощной атаки варваров стало ясно, что спокойные времена прошли и чувствовать себя за действующими пограничными укреплениями так же комфортно, как и прежде, больше не удастся. Пришлось признать, что следует перейти к долгосрочной обороне, а для этого реформировать армию: сократить ее численность, сделав при этом более боеспособной и мобильной. В конце концов практически вся римская армия вскоре состояла из наемников-вар-варов. Благодаря принятым мерам Римская империя смогла защищать себя еще в течение двухсот лет.

Почему же в итоге она все же потерпела неудачу?

Ведь у нее были крепости, против которых варвары были бессильны; действующие стратегические маршруты продвижения войск, военное искусство, имевшее многовековые традиции, совершенная дипломатия, которая знала, как разделить врагов империи и использовать противоречия между ними, а также как подкупить их, – и это было важнейшим фактором обеспечения обороны империи; к тому же враги империи, вторгавшиеся в ее пределы, не могли договориться между собой. Наконец, в распоряжении Римской империи было Средиземное море; ниже мы увидим, какие огромные и важные преимущества это ей давало вплоть до того момента, когда вандалы захватили Карфаген и укрепились там.

Я понимаю, конечно, что у римлян не было такого преимущества в вооружении по сравнению с варварами, какое имеют сегодня развитые страны по сравнению с отсталыми; однако римляне обладали внушительным превосходством благодаря тому, что у варваров не было тылового обеспечения и интендантской службы, как и настоящей воинской дисциплины. Конечно, варвары обладали численным превосходством, но они не знали, как снабдить всю эту «ораву» необходимой провизией. Подумайте только, ведь вестготы умирали от голода в Аквитании, хотя уже и обжились там; то же самое произошло с соплеменниками Алариха в Италии!

Несмотря на вышеупомянутые преимущества, против империи играл тот факт, что римлянам приходилось держать войска на границах своих владений в Африке и Азии, в то время как их враги бросили им вызов в Европе. Также ослабляли империю внутренние неурядицы и конфликты; многие появившиеся узурпаторы, без сомнения, заключали сделки с варварами; немалый вред наносили и придворные интриги, в частности, Руфиний выступил против Стилихона. При этом население империи было пассивно в плане борьбы против варваров и не проявляло никакого гражданского духа в противодействии им; фактически оно оказалось неспособным к какому-либо сопротивлению и хотя в душе презирало варваров, но в то же время было готово смириться с их владычеством. Таким образом, рассчитывать при обороне империи на моральный дух ее подданных не приходилось; это касалось как армии, так и тыла. К счастью для империи, моральный дух ее противников тоже оставлял желать лучшего. У германцев не было никаких причин враждебно относиться к Римской империи: ни расовых, ни религиозных, ни политических. У германцев не просто не было ненависти к империи; они еще и преклонялись перед ней и восхищались ею. Все, чего они хотели, – это осесть в империи и пользоваться ее достижениями. Не было и тени тех противоречий, которые имели место позднее между арабами-магометанами и христианами. Язычество варваров не вызывало у них ненависти к богам, в которых верили римляне; у них также не возникало враждебности по отношению к единобожию, которого придерживались христиане. Около середины IV в. гот Ульфила, принявший в Византии христианство в форме арианства и ставший первым избранным готским епископом, перевел Библию с греческого на готский, проповедовал и распространял новое вероисповедание среди своих соплеменников, живших вдоль Днепра, а те, в свою очередь, распространили его далее среди германцев, вандалов и бургундов. Готы, выражаясь словами Сальвиана, были «еретиками по неведению» (католическая церковь объявила арианство ересью), однако их христианская вера еще более сблизила их с римлянами.

С другой стороны, жившие в восточных районах германцы уже имели опыт контакта с цивилизацией и усвоения некоторых ее достижений. Поселившись на побережье Черного моря, они общались с жившими в Крыму греками и сарматами и через них ознакомились с восточной и греческой культурой. В частности, они овладели искусством производства тонко выполненных ювелирных изделий с ярким, оригинальным узором; позднее эти изделия пользовались популярностью по всей Европе, а стиль их изготовления стали называть варварским или скифским.

Германцы по морю доходили до Босфора, где 11 мая 330 г. стал столицей империи великий город Константинополь, построенный на месте греческой колонии Византий. Именно из Константинополя к германцам пришло христианство; и вряд ли стоит сомневаться в том, что донесший его до своих соплеменников Ульфила был далеко не единственным, на кого произвело столь сильное впечатление великолепие новой столицы империи. Они были обречены подпасть под очарование этого великого города, влияние которого, естественно, должно было распространиться далеко за пределы черноморского побережья, и это воздействие вполне ощутили на себе варяги некоторое время спустя.

Варвары не вдруг напали на Римскую империю. Они были вытеснены туда мощным нашествием гуннов; именно это нашествие и стало причиной ряда вторжений варваров в пределы империи. Впервые Европа ощутила, как через Сарматскую долину (как называли тогда Северное Причерноморье) до нее докатились отклики тех столкновений и конфликтов, которые происходили в столь, казалось бы, отдаленных районах Азии.

Итак, пришествие гуннов подтолкнуло готов к нападению на Римскую империю. Манера боевых действий гуннов, возможно, сам внешний облик этих кочевников, наводивший ужас на оседлые племена и народы, делали их почти непобедимыми.

Разбитые гуннами остготы ушли в Паннонию, а вестготы перешли Дунай. Произошло это осенью 376 г. Римлянам пришлось пропустить их. Сколько их было? По мнению Л. Шмидта, готов было 40 тыс. человек, включая 8 тыс. воинов.

Границу перешел практически целый народ во главе со своими вождями. Римский император дал на это согласие при условии выполнения ими обязательств союзников, или федератов (от лат. «федере» – договор, союз): они должны были предоставлять солдат для римской армии.

Возникла совершенно новая ситуация, и это имело огромное значение. Остготы вошли на территорию империи как чужеземная, инородная этническая группа, сохранявшая свои законы, организацию, уклад жизни и известную обособленность внутри империи. Причем это была довольно сплоченная этническая группа, а не просто рыхлое и аморфное объединение разрозненных племен. Условия их пребывания на территории империи были выработаны в спешке: им не предоставили какой-то определенной территории для проживания, и, оказавшись в неплодородной, практически голой гористой местности, готы в 377 г. подняли восстание. Они добивались выхода к Средиземному морю и начали свое продвижение в этом направлении.

9 августа 378 г. готы разгромили римскую армию под Андрианополем; возглавлявший ее император Валент был убит. Была разграблена практически вся Фракия, за исключением городов, которые варвары не смогли взять. Готы дошли до Констанстинополя, который оказал им сопротивление, как позднее арабам.

Однако германцы смогли утвердиться на побережье и без покорения Константинополя, взяв таким образом под контроль жизненно важный район, являвшийся центром империи. Но они были выбиты оттуда в 378 г. войсками полководца Феодосия, ставшего в следующем году императором. Одержав победу над готами в 382 г., Феодосий вынудил их поселиться в провинции Мезия. Они по-прежнему оставались сплоченной этнической группой; постоянным местом жительства для них была определена Фракия, они сохранили свои законы, управлялись своими вождями, были свободны от налогов, но должны были поставлять империи войска в качестве федератов. В ходе войны власть вождей была заменена на королевскую, что объяснялось, безусловно, причинами военного характера; королем готов стал Аларих. Представляется вполне естественным, что он пожелал расширить занимаемую готами территорию и захватить манивший его Константинополь. Однако мы не должны видеть за этим намерением, как это делает Л. Шмидт, ссылаясь на авторитетное мнение Исидора Севильского (!), стремление Алариха создать национальное германское государство на Востоке. Хотя количество варваров, находившихся под руководством Алариха, значительно возросло благодаря большому количеству вновь прибывших из-за Дуная, считать готов германцами можно было в значительно меньшей степени, чем раньше, поскольку они были сильно «разбавлены» примкнувшими к ним рабами и многочисленными искателями приключений, не имевшими к германцам никакого отношения.

Римская империя не предприняла в отношении готов каких-либо мер предосторожности, если не считать закон, принятый Валентинианом и Валентом и запрещавший под страхом смерти браки между варварами и римлянами. Однако, препятствуя таким образом ассимиляции готов, этот закон в то же время, очевидно, сохранял их этническую обособленность и сплоченность, они остались этнически консолидированным и политически самостоятельным целым, а это давало готам ощущение своей силы и подталкивало их к новым авантюрам против Рима.

Увидев, что путь свободен, готы опустошили территорию Греции, разграбили Афины и Пелопоннес. Стилихон перебросил войска с восточного направления и выбил готов в Эпир. Однако они продолжали оставаться в пределах империи, и император Аркадий разрешил им поселиться в Иллирии, по-прежнему в качестве федератов; а для того, чтобы сделать Алариха более подконтрольным и надежным союзником империи, ему была предоставлена должность военного наместника Иллирии. Таким образом, Константинополь был надежно защищен от готов, но теперь перед ними лежала не разграбленная пока еще Италия, и в 401 г. Аларих двинулся туда. Стилихон нанес готам поражение у Полленции, а затем у Вероны и в 402 г. отбросил их на прежние позиции. По мнению Л. Шмидта, Аларих вторгся в Италию, чтобы реализовать свои планы «завладеть миром». В таком случае следует признать, что 100 тыс. человек, находившихся под началом Алариха, по утверждению Шмидта, было достаточно, чтобы на месте Римской империи создать Германскую империю.

На самом деле Аларих был типичным кондотьером, то есть наемником, готовым ради выгоды на любое дело. О том, насколько он был лишен каких-либо моральных принципов и обязательств, говорит тот факт, что он по собственной инициативе продался Стилихону за 4 тыс. фунтов золота (1,3 т), чтобы совместно выступить против восточноримского императора Аркадия Флавия, на службе у которого он находился, заключив с ним уже упоминавшийся союзнический договор.

Алариху повезло. Заграждавший ему путь в Италию Стилихон был казнен в результате придворных интриг. Значительно пополнив ряды своей армии солдатами из войска Стилихона, Аларих в 408 г. вновь двинулся в Италию^[6].

Аларих был хорошим примером того, как варвар превратился в поднаторевшего в политических интригах римского военачальника. В 409 г., после того как император Гонорий отказался сотрудничать с ним, Аларих организовал провозглашение императором сенатора Аттала Приска, после чего последний назначил Алариха на высший военный пост – особым военачальником при императорском дворе. Затем, надеясь примириться с Гонорием, Аларих предал своего собственного ставленника. Но у Гонория не было ни малейшего желания становиться вторым Атталом. Тогда Аларих в 410 г. неожиданно подошел к Риму и захватил его. Город был разграблен, а покидая его, Аларих увел с собой сестру императора Галлу Плацидию. Собирался ли он вернуться и напасть на Равенну? Совсем напротив. Аларих направился в Южную Италию, которая не была еще разграблена, намереваясь переправиться в Африку – главную житницу Рима и самую процветающую западную провинцию империи. А по дороге его армия занималась грабежами, чтобы обеспечить себя продовольствием. Алариху не суждено было добраться до Африки; в конце 410 г. он умер. Он был похоронен возле Казенции, на дне реки Бузенто; его похороны напоминали похороны героев древних эпосов.

Сменивший Алариха на престоле его шурин Атаульф повернул обратно на север. После нескольких месяцев пути, сопровождавшегося грабежами, готы достигли Галлии, где власть захватил узурпатор Иовин. Атаульф во что бы то ни стало хотел получить от римского императора какую-нибудь должность. После ссоры короля готов с Иовином, который был убит в 413 г., и отказа Гонория отвечать на его предложения о сотрудничестве Атаульф в 414 г. женился в Нарбонне на красавице Галле Плацидии, став, таким образом, зятем римского императора. Именно тогда он сделал свое знаменитое заявление об отношении к Римской империи, которое было записано испанским священником и писателем начала V в. Орозием^[7].

«Начать хочу с того, – сказал он, – что я страстно желал искоренить само слово «римский» и превратить Римскую империю в Готскую империю. Романия, как ее называют в народе, должна была бы стать Готией; Атаульф занял бы место римского императора. Однако многолетний опыт показал мне, что готы из-за своего варварства и неуправляемого, буйного характера не способны соблюдать законы. А без законов нет государства (республики – где все делают общее дело на общее благо и где законы обязательны для всех). Поэтому я решил приложить максимум усилий для возрождения славы Рима во всей ее полноте, чтобы сила готов укрепила и его силу. Я надеюсь остаться в памяти потомков как человек, восстановивший могущество Рима, а не как тот, кто его разрушил»^[8].

Это заявление было своего рода жестом доброй воли по отношению к Гонорию. Но римский император остался к нему столь же безучастен, как и до этого. Он не хотел вступать в какие-либо договорные отношения с германцем, который, как он опасался, мог попытаться, используя свой главный опорный пункт в Нарбонне, распространить свое влияние на все Средиземноморье и добиться там господствующего положения.

Тогда Атаульф, видя, что император не нисходит до него своим вниманием, вновь провозгласил западно-римским императором Аттала Приска, чтобы произвести в империи изменения, которые позволили бы ему найти в ней свое место.