Страдания и опасности. 1944–1948 годы

В октябре 1944 года немецких оккупантов прогнали за границы Греции. Однако тяжёлые испытания, выпавшие на долю греческого народа, на этом не закончились. Отдельные стычки и столкновения, случавшиеся во время оккупации между разными освободительными движениями, после ухода немцев разгорелись в самую настоящую гражданскую войну. При немецкой оккупации братья Арсения воевали в партизанском отряде Зе́рваса.^[55] Там они остались и после октября сорок четвёртого, только воевали теперь против многочисленного ополчения коммунистов.^[56] Арсений всё ещё оставался в отеческом доме. Часто его положение было опасным, потому что коммунисты, зная, что его братья воюют против них у Зерваса, всегда имели его заложником и могли его убить.

Сначала коммунисты убеждали Арсения вступить в их ряды, но он бесстрашно отвечал «нет». К своему «нет» он сам относился как к исповеданию веры. Потом коммунисты стали забирать из их дома вьючных животных для перевозки грузов в свои отряды. Уходя в эти опасные экспедиции, так называемые «принудиловки», они всегда заставляли Арсения идти вместе с ними.

Один раз ополченцы-коммунисты решили убить Арсения. Три вооружённых бойца взяли Арсения и ещё двух юношей из Коницы, сказав им, что надо якобы перевезти боеприпасы до Буразанского моста (это примерно в двадцати километрах от Коницы). Не доходя до моста, бойцы велели юношам вброд перейти на противоположный берег, а затем открыли по ним огонь из винтовок.

«Ложись!..» – успел крикнуть ребятам Арсений. Сам же он с духовной отвагой выпрямился во весь рост и, отойдя чуть в сторону, стоял живой мишенью, чтобы приковать к себе всё внимание и отвести пули от других. Бойцы долго стреляли, но ни в Арсения, ни в его товарищей не попала ни одна пуля. Когда стало ясно, что у бойцов кончились патроны, товарищи Арсения вскочили и стали кидать в ополченцев камнями. Однако Арсений сдержал их, перешёл реку обратно и, подойдя к бойцам, мирно спросил:

– За что вы хотите нас убить?

– Телемаха – за то, что его мать итальянка! – ответили те. – А тебя и Дионисия – за то, что твои братья и его отец воюют у Зерваса.

– Благословенная душа, – ответил Арсений, – мы-то в чём здесь виноваты?

Бойцы не нашли что ответить и потупили головы.

В конце концов они вместе вернулись обратно в Коницу. Там некоторые из коммунистов, которые знали, что Арсения и двух других юношей собирались расстрелять, удивились, увидев их живыми, и спрашивали у бойцов: «Зачем вы их обратно-то привели?» Те снова не знали, что отвечать. Однако спасшиеся от верной смерти Телемах и Дионисий были уверены, что их спас Бог по молитвам Арсения.

Однажды вечером в декабре сорок четвёртого Арсений вернулся домой после очередной «принудиловки». Почти вслед за ним в дом вошли два ополченца, один из которых был их знакомый, житель Коницы. Наставив на Арсения оружие, ополченцы схватили его и потащили из дома. Мать попыталась им помешать, но солдат из Коницы чуть её не убил. Арсения привели в здание Школы земледелия, куда собрали около двухсот местных жителей, которые не поддерживали коммунистическую власть в Эпире. Там их продержали почти целую неделю. Потом Арсения пригласили к начальнику гарнизона на допрос.

– Почему тебя задержали? – спросил начальник гарнизона.

– Потому что я против коммунистов. А два моих старших брата воюют у Зерваса.

– А какого лешего они воюют у Зерваса?

– Кто старше: я или они?

– Ну, они.

– Раз они старше, то и отчёт мне давать не обязаны.

– Поговори мне ещё так дерзко! – вспылил начальник гарнизона. – Скоро мы твоей головой будем в футбол играть!

– Футбол так футбол, – ответил Арсений.

Коммунисты прекрасно знали, что Арсению действительно всё равно, что станет с его головой, но не всё равно – что будет с его душой. Поэтому они решили «наказать его душу» и подвергнуть опасности её. Они закрыли его в комнате и привели туда двух почти раздетых девиц лёгкого поведения. Увидев их, Арсений стал молиться: «Пресвятая Матерь Божия, помоги мне!» Благодать Божия покрыла целомудренного юношу, и он смотрел на этих несчастных девушек бесстрастно. Он начал с болью разговаривать с ними, им стало стыдно, и они попросили у охраны, чтобы их увели.

Потом Арсений с большой любовью вёл себя с человеком, который его арестовал и конвоировал в Школу земледелия. Однажды, когда тот проходил мимо, Арсений очень искренне и тепло с ним поздоровался. Один знакомый, оказавшийся свидетелем этой сцены, засомневался:

– Слушай, Арсений, разве не этот тип тебя арестовал?

– Слушай, а разве мы должны жить по закону Моисееву? – спросил в ответ Арсений. – Око за око и зуб за зуб?^[57]

А в другой раз тот же самый человек проходил мимо их поля, когда вся семья сидела и обедала.

– Эй, Панайо́тис, садись обедать с нами! – весело позвал его Арсений.

Сидевшая рядом с Арсением мать изумлённо прошептала:

– Неужели ты забыл, что он нам сделал?

– А ты, мама, неужели забыла, что написано в Евангелии? – прошептал Арсений в ответ.

Летом 1946 года, измученный постоянными «принудиловками», Арсений, взяв с собой младшую сестру Христину, на два месяца уехал из Коницы в Янину. Там они сняли жильё и пустили к себе одного земляка из Фарас, который в армии попал под влияние протестантской секты евангелистов. Арсений этого не знал, но увидев, что солдатский вещмешок гостя битком набит сектантскими брошюрками, сжёг их. Когда сестра попросила не сжигать всё, а оставить что-то на растопку печи, Арсений ответил: «Как ты думаешь, добрый ли огонь ты ими разведёшь? Посмотри, с них же яд каплет».

Зимой 1946/47 года на одной из «принудиловок» Арсений упал в реку и чуть не утонул. Благой Бог сохранил его от смерти. Но когда Арсений вернулся домой и рассказал об этом отцу, тот решил спрятать его и лошадей в подполе. Доски пола разобрали, всех спустили вниз, а потом снова настелили пол, оставив только хорошо замаскированный люк. Несколько дней спустя дом семьи Эзнепидисов, как и большинство домов в Конице, был отдан под постой подразделению ополченцев. Отец сказал им, что Арсений уехал куда-то по семейным делам, а лошади потерялись. Ополченцы не поверили. «Если найдём твоего сыночка и животных, то всю семью поставим к стенке», – пообещали они. Солдаты перерыли весь дом, но лошади в подвале не издали ни звука, и поиски окончились ничем. В этом подвале в компании животных Арсений просидел сорок дней. Все эти сорок дней ни одна из лошадей ни разу не фыркнула и не заржала. А сам Арсений радовался, что живёт как подвижник в про́пастех земны́х.^[58]

Однажды в их дом пришла знакомая турчанка и сказала матери: «Там, где вы прячете Арсения, он погибнет. Давайте лучше мы спрячем его у себя». На следующий день один турок пришёл за Арсением и отвёл его в сарай за своим домом, где уже были спрятаны трое юношей. Там они скрывались три месяца, зимой, не зажигая огня. Иногда днём они ненадолго заходили погреться в турецкий дом. Трое других юношей стали чувствовать себя более уверенно после того, как к ним присоединился Арсений. Видя, как он постоянно молится, слыша, как он обращается к кому-то из них своим любимым приветствием: «Эй, благословенная душа!..» – они чувствовали, что с ними пребывает благословение и покров Бога. И действительно, однажды, когда в дом турка нагрянули с обыском, юноши чудом спаслись от ареста и гибели – благодаря смелому и находчивому поведению одного маленького турецкого мальчика.

Во время Коницкого сражения

В декабре 1947 года, незадолго до большого сражения в Конице,^[59] к городку стали в большом количестве стягиваться отряды ополченцев со всего Эпира. Видя это, Арсений подумал: «Эти люди голодны. Отнесу им немного хлеба». Он замесил тесто, выпек столько хлеба, сколько мог унести, и отнёс его ополченцам. Вначале те встретили Арсения с подозрением, однако потом в их сердцах отозвался его исполненный любви поступок. Арсений же давал им хлеб так, словно отдавал его в руки Самого Христа, и они это почувствовали.

На рассвете святого дня Рождества Христова сводные отряды ополченцев начали штурм Коницы. В следующие несколько дней маленький эпирский городок превратился в страшное поле битвы. Улицы были заполнены телами убитых горожан, и даже родные боялись забирать их для погребения. Арсений вместе со священником и пономарём собирали тела убитых и относили их к кладбищенской церкви. Слыша свист мины, они падали на землю, потом вставали и продолжали своё скорбное дело.

После победы Национальной армии одно из её подразделений получило приказ «зачистить» всех коммунистов в городе. В каком бы месте города ни оказывался Арсений в страшные дни исполнения этого приказа, он с мужеством исполнял заповедь святого апостола Павла, сказавшего: Никто не ищи своего, но каждый – пользы другого.^[60] Видя, как солдаты ведут расстреливать целые колонны не сделавших никому ничего плохого людей, виноватых только тем, что они коммунисты, Арсений грудью становился на их защиту и умолял: «Остановитесь! Что плохого сделали эти люди?»

Коница (фотостудия П. Цингулиса, Коница)

В один из этих страшных дней Арсений увидел, как лейтенант Национальной армии держит список с именами коммунистов и просит одного местного жителя пойти с ним и показать их дома. Тот боялся и говорил, что не знает, где живут эти люди. Тогда Арсений, желая выпутать его из трудной ситуации, сказал лейтенанту: «Я покажу вам их дома. Я работал у них столяром вместе со своим мастером». Лейтенант обрадовался, нагрузил на Арсения гранатомёт и несколько гранат, и они двинулись по Конице – разрушать дома коммунистов. Однако, как только они останавливались напротив какого-то дома, Арсений говорил: «Нет, здесь коммунисты не живут! Здесь, наоборот, живут те, кто против коммунистов!» Наконец, когда они стояли напротив одного дома, лейтенант понял, что Арсений водит его за нос, и стал заряжать гранатомёт. «Он против коммунистов! Он против коммунистов! – повторял Арсений и добавлял: – А ещё у него девять детей». Однако видя, что лейтенант уже готовится выстрелить, Арсений бросился в дом и в последнюю минуту вытащил на улицу всех, кто там находился – кого криками, а кого и за шкирку. Через несколько мгновений гранатомёт выстрелил – и дом рухнул. Так в последний момент были спасены десять человек.

После этого лейтенант стал заряжать гранатомёт, чтобы разрушить другой дом. Арсений умолял Бога ему помешать. И вот, видимо, по невнимательности лейтенанта, произошёл преждевременный разрыв снаряда, и лейтенант упал, обливаясь кровью. Арсений взвалил его на плечи и отнёс в госпиталь. Вся одежда Арсения была в крови, и когда он возвращался домой, патруль задержал его как подозрительное лицо, но, выяснив, в чём дело, отпустил. «Конечно, – вспоминал потом преподобный старец, – всё то, что я тогда делал, было умопомешательством. Но Бог сделал так, чтобы я остался в живых. Если ты не боишься, но радуешься тому, что своей смертью спасёшь от смерти другого человека, Бог устраивает всё так, чтобы ты остался в живых».

Глава III. Воинская служба

Местность между Криаци и Элатовриси

В Центре подготовки молодого бойца

В апреле 1948 года Арсений был призван в ряды Вооружённых сил Греции и начал проходить срочную службу. Вначале его на два месяца отправили в Центр подготовки молодого бойца в Три́полис.^[61] Обучение там было жёстким. Однако эту «жёсткость, высекающую искры отваги» преподобный старец часто вспоминал потом с благодарностью. «Чем жёстче были инструкторы в учебке, – говорил он, – тем отважнее были потом солдаты в бою. И чем больше пота лилось со спин новобранцев во время учений, тем меньше крови проливалось на войне». Этими словами преподобный хотел подчеркнуть, что в духовной жизни тоже необходимы как правильная «подготовка молодого бойца», так и любочестный подвиг.