Неприятное чувство

Следующим был опять папин день. Хотя он отличался от других папиных дней. Он начался с того, что папа сказал:

– Аврора, сегодня ко мне придёт на урок Нюсси. Ты помнишь, о чём мы договорились?

– Конечно. Нюсси напоминала мне об этом при каждой встрече.

– Мы приобрели пылесос оригинальным способом, – сказал папа, – но, я думаю, было бы здорово, если бы у Нюсси появилось желание учиться музыке. Она – замечательная маленькая девочка, и, может быть, талант у неё проявится?

Первый раз в этот день у Авроры внутри возникло какое-то неприятное чувство. Но папа продолжал говорить, и это чувство пропало.

– Ты можешь мне помочь оплатить этот пылесос, – сказал папа. – И знаешь как?

– Не знаю. У меня есть всего пять крон, которые мне подарили на Рождество.

– Ты поможешь мне не деньгами. Ты поможешь нам, присматривая за Сократиком, пока мы с Нюсси будем заниматься. Понимаешь?

– Ага, – согласилась Аврора.

– Это очень хорошо. Ты с Сократиком побудешь в спальне. Принеси туда то, чем вы с Сократиком будете играть. Например, твои автомобильчики.

– Хорошо, – сказала Аврора. Она принесла в спальню из своей комнаты Пуфика и три автомобильчика, а из кроватки Сократа взяла Малрулю и усадила её на пол рядом с Пуфиком. Папа тоже принёс туда красные, зелёные и жёлтые кубики.

Сократ сидел на своём троне, а папа бегал вокруг и его уговаривал:

– Ты хороший мальчик.

Вскоре в дверь позвонили, и Сократ, Аврора и папа пошли её открывать.

Это была Нюсси. Но не обычная Нюсси, какой она была всегда, нет, эта Нюсси была в роскошном платье и с причёской. Она была такая красивая, что Аврора застыла и только смотрела на неё. Папа тоже окинул девочку взглядом и сказал:

– Какая ты сегодня ужасно красивая, Нюсси!

– Да, мама сказала мне, что на первый урок надо являться приодетой. Непривычной. Не такой, какой я играю, например, с Авророй.

– Это верно, – согласился папа. – Первый урок должен быть чуть торжественным. Думаю, твоя мама это придумала правильно.

Нюсси не удостоила Аврору взглядом и напрямик пошла и села за пианино, а папа кивнул головой Авроре с Сократом и сказал:

– А вы идите в спальню и поиграйте там!

Он не сказал Авроре, чтобы она присматривала за Сократом. Нет, он просто послал их в спальню играть, словно Аврора была такая же маленькая, как Сократ.

Но Аврора ничего не сказала, она с серьёзным выражением на лице вывела своего брата из гостиной.

Сначала Сократ пришёл в восторг оттого, что Аврора решила с ним поиграть. Он обнял Пуфика, отнёс его к Авроре и сказал:

– Пуфик Ауое, не Соккату. – Он всё ещё побаивался собачку, хотя не так сильно, как раньше.

– Большое тебе спасибо, – сказала Аврора, и Сократ её словам очень обрадовался. После они немного поиграли автомобильчиками, хотя Сократ ещё не научился обращаться с ними по-настоящему. Очень скоро они ему надоели, и к тому же он услышал, как кто-то заиграл на пианино.

– Соккатик игать, – сказал он, вспомнив, наверное, о том дне, когда за ним присматривала бабушка.

– Папа не разрешает, – сказала ему Аврора. – Он учит играть на пианино Нюсси, ты понимаешь?

Сократ встал в позу, словно о чём-то задумался. Наверное, о том, стоит ли ему сейчас рассердиться и чуть пошуметь или удовольствоваться тем, что Аврора сейчас с ним, и показать, как он ей рад. Наконец он расплылся в улыбке и сказал: «Ауоока», явно пытаясь произнести «Авророчка», как часто говорила мама, обращаясь к Авроре.

– Сократик, будь умненьким! – сказала ему Аврора, подняла его немного над полом и обняла, прежде чем снова поставить на пол. – Сейчас мы с тобой построим из кубиков дом.

Сократ разрушал всё, что бы она ни строила, и так при этом веселился, что под конец почти забыл о ней.

Аврора походила по комнате, посмотрела в окошко и подошла к двери. Она услышала голоса – папы и Нюсси. Папа говорил что-то воодушевлённо и смеялся. Потом что-то сказала Нюсси, заиграло пианино, и снова зазвучал папин голос.

Аврору охватило неприятное чувство. Там, в гостиной, сидела Нюсси, и папа разговаривал только с ней, а здесь стояла она, папина дочка, совсем в другой комнате. Ей было не по себе, и неприятное чувство стало намного сильнее и отчётливее. Что-то причиняло ей боль, хотя это была не настоящая боль, хотя всё-таки было больно, Аврора чувствовала в себе какую-то тяжесть, и ей было очень грустно.

– Ауоа игает? – спросил Сократ. Он заметил, что сестра отошла к двери, в то время как он был по-прежнему занят своим строительством.

– Нет, я не играю на пианино, – сказала Аврора. – Я буду играть с тобой.

– Ага, – произнёс Сократ и продолжал работать, разговаривая сам с собой. Вообще-то Аврора любила наблюдать за Сократом, когда он бывал чем-то полностью занят и бубнил себе что-нибудь под нос. Он издавал при этом такие интересные звуки и выговаривал слова, которые понимал только он. Однако сейчас ей хотелось бы, чтобы он помолчал, чтобы она слышала, о чём разговаривают папа и Нюсси.

Во всяком случае, она слышала, как папа сказал:

– Отлично, Нюсси, надеюсь, ты всё запомнишь. Схватываешь ты всё на лету.

Но вот, наверное, полчаса уже прошло. Она чуть приоткрыла дверь и сказала:

– Вы закончили?

– Нет-нет, – сказал папа. – Прошло всего пять минут.

– Разве?

– С Сократиком всё в порядке? – спросил папа.

– Да.

– Тогда, Аврора, будь хорошей девочкой, не мешай нам. Закрой дверь!

– Хорошо, – сказала Аврора. Она снова зашла в спальню и неподвижно застыла у горки кубиков. Сократ искоса взглянул и заметил её. Всё, по его мнению, было в порядке. А Аврора села и задумалась. Потом быстро встала и пошла к двери. Но она не открыла её, повернулась и пошла обратно к Сократу.

– Ауоа не игает, – сказал Сократ, – только Нюсси игает, папа игает и баука игает:

Ну вот, кажется, полчаса подошли к концу. Но нет, папа всё ещё что-то за дверью говорил, а потом послышались несколько музыкальных нот и голос Нюсси:

– Ну да, вот так. Только вот я не достаю мизинчиком.

– Ты должна его разработать, научить шевелиться, – сказал папа. Прошло уже полчаса, может, больше. Часто, когда папа чем-нибудь увлекался, он забывал про время. Надо пойти и прямо сказать ему. Но что именно? «Полчаса прошло?» Нет, это было бы глупо, она же не знала этого точно. Но она бы могла сказать ему то же самое, что он часто говорил маме: «Ты не замечаешь, как летит время». Это она могла бы сказать. Но, когда она встала в дверях и увидела внимательные лица папы и Нюсси, она сказала только:

– Как ты считаешь, папа, время идёт?

– Оно точно идёт, – сказал он. – Прошло уже больше четверти часа, и, пожалуйста, будь так добра, не прерывай нас больше!

– Хорошо, – сказала Аврора. Она снова зашла в спальню и на этот раз легла под кровать и стала думать. Никогда ещё она не считала, что полчаса могут длиться так долго. А вдруг случится пожар? Тогда-то ей можно будет зайти в гостиную и сказать об этом? Может быть, и тогда, он только повернётся и скажет: «Будь добра, не мешай нам». И откуда у него нашлось время сидеть, разговаривать с Нюсси и учить её играть на пианино? Он же был так занят, он должен был так много читать и убираться в квартире? Аврора представить себе не могла, что бы она на его месте делала. Подумать только, если бы ей пришлось… Нет-нет, у неё же не было пылесоса, так что ничего бы не получилось, если бы она даже…

Тут под кровать к ней со страшной скоростью приполз Сократ. Он, наверное, решил, что она придумала новую игру. Он зашептал ей что-то прямо в ухо, и в нём стало ужасно щекотно, так что Аврора поползла дальше и выбралась наружу с другой стороны. Сократ тоже вылез. Они сидели на полу лицом друг к другу, и Аврора заговорила с Сократом так, словно он был такой же большой, как она. Она заговорила тихо и серьёзно обо всём, о чём передумала в этот день. «Что ты об этом думаешь, Сократик?» – сказала она в конце.

– Я ни-ни, – ответил Сократ, потому что всякий раз, когда Аврора начинала говорить с ним серьёзно, он считал, что для ответа должен выдумать новые слова.

– Так я и сделаю, – сказала Аврора. – Как только полчаса закончатся, я иду гулять.

– Иду гулять, – сказал Сократ и улыбнулся ей.

Они сидели и ждали ещё долго. Наконец папа открыл дверь и сказал:

– Аврора и Сократ, мы уже закончили.

Нюсси слезла с пианинной табуретки.

– У меня нет времени оставаться у вас дольше. Я должна ещё упражняться дома, а потом пойду к Бритт-Карен её утешать.

– Ага, – сказала Аврора. Отлично! У неё тоже не было времени.

Когда Нюсси ушла, папа сказал:

– Нюсси – воспитанная девочка. И она легко учится. И быстро всё схватывает. Так… а теперь посмотрим, на чём мы остановились?.. Кажется, на мойке посуды.

– Я могу пойти погулять, папа? – спросила Аврора.

– Ну, конечно, ты можешь пойти погулять. Я сам схожу в магазин и возьму с собой Сократика. Так что можешь кататься на санках сколько угодно.

Аврора оделась, чтобы пойти на улицу. Она надевала на себя всё, за исключением сапожек, которые очень сложно зашнуровать, и их ей помогал надевать папа.

– Ну, всего хорошего! – сказал папа, когда она уходила.

– Тебе тоже.

Она заглянула к себе в комнату и взяла пять крон, которые ей подарили на Рождество. Папа этого не заметил. Он насвистывал, напевал песенки и думал, наверное, о том, как интересно учить играть на пианино воспитанную девочку.

Аврора выбежала из корпуса и так торопилась, что даже не взглянула на их окошко. Обычно она так делала. Иногда в окошке стоял папа и махал ей кухонной салфеткой.

Аврора бежала дальше, а папа стоял в окошке и думал: и куда это Аврора заторопилась? Санки за ней почти не успевали.

Через некоторое время Авроре повстречалась Бритт-Карен.

– Я переезжаю завтра, – сообщила она.

– Ага.

– Это очень печально. Пойдём ко мне?

– Нет, я не могу, у меня самой плохи дела, но к тебе придёт Нюсси, я слышала, как она это сказала.

И Аврора побежала дальше. Но не в тот магазин, где она обычно покупала продукты. Совсем нет. Она побежала дальше к другим магазинам. Как всё же странно. Аврора помнила пианино, можно сказать, с рождения, и видела его, и ходила мимо него каждый день, иногда она даже играла на нём, нажимая ту или иную клавишу. Но пианино было всё-таки папино. На пианино играл папа. Как только у него выдавалось свободное время, он на нём играл.

Но теперь, увидев за пианино Нюсси, Аврора стала думать о нём по-другому. Оно словно звало её к себе.

Мама Нюсси пришла к ним с пылесосом, и Нюсси разрешили играть на пианино.

Что принести домой Авроре? Чему папа обрадуется так сильно, что он станет учить её играть? Это должно быть что-нибудь по хозяйству. Он ведь так обрадовался пылесосу потому, что тот помогал ему убирать квартиру. Аврора заглянула в витрину магазина. Там стояли холодильники и разные посудомоечные машины. Тут она услышала, как одна женщина сказала другой:

– Посмотри, какая прекрасная посудомоечная машина! Если купить такую, можно о посуде забыть!

– Это верно, – сказала другая женщина. – Но самое противное – не мыть посуду. Самое противное – это цена машины. Наверное, она стоит несколько тысяч.

– Пять крон мне на неё не хватит, – сказала Аврора самой себе, но она постояла возле машины ещё некоторое время. Как здорово было бы купить её! Чтобы вынести машину из магазина и поставить её на санки, ей пришлось бы кого-нибудь попросить о помощи. Впрочем, нет, машина была слишком тяжёлая для санок…

Лучше привезти её домой на грузовике для доставки товаров. Она попросит двоих мужчин, которые на нём ездят, поставить машину в лифт, а когда они до квартиры доедут, попросит их поставить её у двери и потом скажет им: «Остальное я беру на себя». И подождёт, пока они уйдут. И только тогда позвонит в дверь. Папа подойдёт и откроет её, а Аврора скажет: «Папа, разреши мне преподнести тебе небольшой подарок, чтобы ты избавился от лишней работы в доме и у тебя было бы побольше свободного времени, чтобы…»

– Осторожнее, крошка, – услышала она мужской голос. – Нам нужно привести эту витрину в порядок.

Аврора взглянула вверх и увидела двух рабочих с инструментами и лестницей, которые намеревались чинить что-то в витрине.

Ну что ж, она зашла в магазин. Посудомоечная машина была пока ещё для неё чересчур дорога, но она попробует найти что-нибудь другое, чем мог бы воспользоваться папа… Аврора ходила между полок и рассматривала предметы: отличные красные формы для тортов, большие бело-синие хлебницы и горшки, голубые, красные, жёлтые. И ещё отличные щётки для мытья посуды. Аврора сразу вспомнила такую же щётку дома, у которой, как говорил папа, был очень несчастный вид. Может, он обрадуется новенькой?

– У меня хватает денег на щётку? – спросила Аврора у продавщицы.

– Да, вполне, – сказала та. – Сейчас я её тебе упакую.

Аврора положила щётку в санки и представила себе, что щётка была ужасно тяжёлая, так что санки придётся тащить изо всех сил. Нет, она не смогла бы её везти. Придётся ей попросить двоих мужчин потолкать санки и довезти их до дома, поставить в лифт и ещё немного пронести по коридору. После этого она их отпустит. И тут появится папа.

– Посудомоечная машина оказалась слишком уж дорогой, – сказала дома Аврора папе. – Но я купила для тебя щётку. Я дарю её тебе, а мне самой так хочется научиться играть на пианино. Хотя ничего не получится, ты ведь занят Нюсси и ещё докторской диссертацией, но я всё равно её тебе хочу подарить.

– Давай-ка снимай пальто, – сказал ей папа. – Как ты думаешь, что нравится Сократику больше всего?

– Копаться в маминой шкатулке для шитья, – сказала Аврора.

– Минуточку, я только уберу из неё иглы и лезвия, – сказал папа. – На, Сократик, наведи здесь порядок!

Сократ, наверное, не поверил своим ушам, но потом медленно и основательно стал вынимать всё из шкатулки. Он делал это так задумчиво, что все понимали, он относится к своей работе серьёзно.

– А теперь садись за пианино, Аврора! – предложил папа.

– Да, но сначала мне нужно кое-что сделать, – сказала Аврора и пропала в своей комнатке.

Папа ничего не понимал, но вскоре Аврора вернулась. Она была в своём лучшем платье, не в том жёлтом, которое ей подарила папина бабушка на Рождество, нет, в том красном, для которого папа изготовил передник, потому что, как казалось Авроре, они сшили его вместе.

– Дай-ка я посмотрю на твои пальчики, – сказал папа. – Ах, какие они холодные. Ну-ка иди, я их тебе погрею.

После этого они с Авророй поиграли на пианино.

– Не понимаю, почему мы с тобой не играли раньше? – сказал папа.

– Это же понятно. Ты всегда занят.

– Ну, на музыку мы бы нашли время.

– Особенно теперь, когда у тебя появилась новая щётка, правда? – сказала Аврора и провела по клавиатуре мизинцем – приём, который она отрабатывала целый день. Теперь любой, кто увидел бы её мизинец, мог бы сказать, что им играли на пианино.