Цитаты из книг автора «Anne Dar»

я вообще была мраком диалогов, особенно бурных

Мучительная смерть близкого человека делает из тебя, возможно, последнюю сволочь или, может быть, законченного мученика, заставляя тебя желать дорогому тебе человеку не выздоровления, но смерти

Главная в семье женщина, – продолжил удивлять нас Дэвид. – Она создает стержень внутреннего мира пары. Мужчина же создает бронированную обертку для этого стержня. Это и есть залог успеха. Женщина должна не только быть капитаном внутреннего мира пары, но и не мешать мужчине создавать видимость того, что капитан именно он. При этом капитаном себя должен чувствовать не только он, но и окружающие его люди. Абсолютно всё равно, что он и общество считают его главным – капитан всё равно женщина. Главное, чтобы все думали наоборот. Невидимое должно в корне отличаться от видимости

подвесные качели, на которых я обожала пропадать в детстве, находились в конце нашей улицы. В последний раз я ходила на них с Самантой лет десять назад, в ноябре, когда Дэниел разбил хрустальный снежный шар Эмилии, после чего дома началось настоящее землетрясение. – Ты сильнее всех в этой семье, – вдруг заявила Сэм, усевшись на качелях слева от меня. – Неправда. Сильнее всех в этой семье ты. – Мне сложно быть частью семьи. Я говорю не про конкретно нашу семью, я говорю в общем. Я не могу спокойно рассуждать о починки посудомоечной машины, вязать носочки для племянников или поливать цветы на клумбах. Мне сложно жить на одном месте и сложно привязаться к кому-нибудь. Я всех вас люблю и знаю, что вы моя семья, но частью вашего мира я себя не чувствую. Наверное, всё потому, что чувствовать себя частью ограниченного сообщества вроде семьи, для меня слишком мало, поэтому я чувствую себя частью всего мира сразу и всячески пытаюсь его объять. Объять необъятное, понимаешь? Вы часть моей души, но моя душа – это весь мир. Я могу в любой момент сорваться с любого места и уехать куда угодно, но я обязательно вернусь к вам. Вы словно необъяснимая часть меня, которую я люблю всем своим существом, но с которой не могу быть всегда рядом, чтобы не испортить её и не потерять себя. Я наверняка знаю, что уеду отсюда, но не знаю, куда и когда. Ты же – часть этой семьи. И ты самая сильная её часть. Именно ты решаешь самые сложные для существования вашего мира вопросы: убираешь вещи погибшего брата, нянчишь новорожденных младенцев, единственная пытаешься выучиться в университете, который затем бросаешь, чтобы помочь семье, ради которой, впоследствии, работаешь нянькой вредного мальчишки, чтобы приносить домой деньги… – И всё бессмысленно… Я бросила учебу, устроилась на нелюбимую работу и всё бессмысленно. – Еще не всё потеряно – в июле будет обжалование. Мы накопим деньги на нового адвоката… – Ты действительно веришь в то, что детей нам вернут? – поинтересовалась я, словно прося Саманту не заниматься самообманом и не обманывать меня. – Нет, – неожиданно в лоб ответила Сэм, согласившись с моим видением ситуации. – Их не вернут. И в этом ты сильнее меня. Я видела их пару раз в год и для меня не будет такой проблемой встречаться с ними по субботам, как для вас. Пожалуй, я буду видеться с ними даже чаще чем раньше. Я уеду и снова приеду, а ты останешься переживать эту ситуацию. В самые ужасные моменты своей жизни, ты единственная в этой семье, кто собирает весь свой здравый смысл в кулак и лишь по прошествии всего ужаса, когда всё остаётся позади, и ты выстояла очередной бой, ты позволяешь себе

пить чай из мяты с пустырником, он помогает расслабиться. Зачастую

Мы женщины, детка. Женщины все нечто. Некоторые – нечто необыкновенное, некоторые – нечто длинноногое, некоторые – нечто страшное, а некоторые – нечто страшно длинноногое. Я – нечто мужеподобное, а ты – нечто мозговитое. И это куда лучше, чем комплект из двух сисек на ходулях. Мы тётки, детка. Мы априори сильные.

ремя точит видение нашей изнача

судя по их рассуждениям, я с каждым разом выгляжу всё лучше и лучше, что непроизвольно наталкивает меня на мысль о том, что при первой нашей встрече в их глазах я был тем еще Квазимодо

С этой девушкой было откровенно сложно, но без нее мне было уже невозможно.

Мучительная смерть близкого человека делает из тебя, возможно, последнюю сволочь или, может быть, законченного мученика, заставляя тебя желать дорогому тебе человеку не выздоровления, но смерти.