Читать книгу «Принц, его свита и Я» онлайн полностью📖 — Анны Зимовой — MyBook.
image

– Это что же, Х. все каникулы бесилась, что я толкнула её корзинкой и помешала Комарову пригласить её на танец? – и стала чертить ось координат карандашом по линейке.

– Да нет. Она же хотела с ним встречаться. А потом Комаров сказал, что ты ему нравишься. Понятно, что он хочет встречаться с тобой.

Уже позже я поняла: возможно, Света была мне послана в той школе кем-то вроде ленивого ангела-хранителя. Или оракула. Опять глаза на истинное положение вещей раскрыла мне она. Опять я обо всём узнала от неё. Света была как бы промежуточным звеном между мною и одноклассницами. Одевалась она не лучше меня, была медлительной, какой-то тягучей, но парень при этом у неё был. Держалась всегда как-то особняком – но при этом её девочки привечали. Света могла, если хотела, запросто влиться в их компанию. Просто она не всегда хотела. Этакая толстая кошка, которая гуляет сама по себе. Я так и не разгадала секрет этой её независимости.

Грифель хрустнул. И мой мозг тоже. С чего Света так подумала? Я так и спросила.

– Ну, он же на дискотеке хотел тебя пригласить. И побежал потом за тобой.

– Ты что-то путаешь. – Я посмотрела на Свету, не издевается ли. Вроде не шутит.

– Не-не, инфа – сто процентов. Он потом говорил, – тут Света назвала имя ещё одного нашего одноклассника, – что будет твоим парнем. Девчонки это слышали. Х. разозлилась.

Толика истины в Светиных словах была: Х. действительно разозлилась.

Я посмотрела на Комарова, который сидел через проход. Шатен. Слегка волнистые волосы. Черты лица, которые, наверное, называют тонкими; всё скорее укладывается в треугольник, чем в овал. Всё такое… аккуратное. Нос, рот, глаза заострённые. Он поймал мой взгляд и сразу же отвёл глаза.

Я попыталась посмотреть на него как бы в другой оси координат. Как на парня. И ничего не изменилось. Вот, сидит всё тот же одноклассник Комаров. Чертит в тетради. Просто стало жутко неловко. Так что теперь? Он позовёт меня гулять? Как-то обозначит свои чувства? Записку напишет?

Урок закончился, но записки он мне не прислал. Да и не смотрел на меня больше.

Зато потом, во время обеда, когда я, как всегда, села одна, три одноклассницы подошли ко мне и сказали: «Так ты теперь, значит, с Комаровым?» Я не знала, что ответить. Думала, они начнут издеваться, но они остались пить компот за моим столом. И вели себя вполне дружелюбно! Фантастика, но факт.

За день ко мне подходили ещё несколько раз девчонки на перемене, говорили, что знают, что я теперь «с Комаровым». Не уточняли. Не задавали наводящие вопросы. Не интересовались моим мнением. Они просто ставили меня перед фактом, что знают: «Слышала, ты с Комаровым…» Я говорила: «Э-э-э, ну вообще-то…», «Я, если честно, и не в курсе». Но им мой ответ и не требовался. Это была дичь какая-то. Паломничество непонятно зачем и почему. Будто поздравляют с именинами, а они в другой день или не у тебя. Но знаете что? Мне было приятно. Ко мне в кои-то веки обращались не с вопросами: «А ты когда собираешься выкинуть эту рубашку?», «А сумку новую тебе купить не хотят?» Вместо презрения был интерес, пусть и странный. Это что же, чтоб к тебе относились нормально, достаточно просто сказать: «Да, у меня есть парень»? Нет, не может такого быть.

Но главная странность была в том, что Комаров ко мне не подошёл ни разу за весь день! Он поставил мне три отметки «нравится» в социальной сети, и на этом всё. Я переживала, что делать, если он заговорит со мной, ведь я даже не знаю, нравится ли он мне. И как вообще это происходит? Он должен спросить: «Так ты согласна?»

На литературе я ещё раз осторожно покосилась на него. Надо же, был просто одноклассник, а тут встречаться хочет.

На биологии З. спросила, не хочу ли я вместе с ней препарировать прожилки на листе традесканции (ради чего нам велели разбиться на пары), а после уроков Ю. и Н. предложили пойти домой вместе.

А вот девчонки, которые ходили вместе с Х. (Y. например), конечно же, меня не поздравляли. Когда я оказывалась рядом, из их стайки доносилось: «убожество», «чмо», – произнесённое как бы между собой, но так, чтобы я расслышала.

Виновник всего этого, Комаров, провожать меня не увязался, ушёл домой в компании мальчишек. Да даже и хорошо. Мне надо было как-то переварить эту мысль, иначе я бы умерла от смущения. Но вечером он поставил лайк ещё одной моей фотографии. В ту ночь я почти не спала. Не из-за того, что я нравлюсь мальчику. Мне было лестно, что я весь день была в центре внимания. Не само внимание меня радовало (внимания-то мне ой как хватало!), а то, что оно было хоть немного положительным. Я прикидывала: у меня может быть парень. Самую малость я стала своей. Будто приобщилась к какому-то другому миру, в котором существуют мои одноклассники.

Поделиться новостью с родителями мне и в голову не пришло. Зачем? Мама станет кудахтать, предлагать мне погадать, давать прогорклые советы, вспоминая свою юность. А папа разозлится на обеих: вот ещё удумали, пусть делает уроки и не забивает себе голову всякой ерундой!

Факт: одна-единственная новая клёвая шмотка в те дни решила бы гораздо больше моих проблем, чем все папины советы, вместе взятые.

* * *

– Ужи-и-и-и-ин! – донеслось из коридора.

– Мам, а возьмёшь мне два компотика?

Мама ушла в столовую, а я растянулась на кровати и настроилась на частоту «болтовня соседок-шестилеток».

И вдруг я снова почувствовала его рядом. И опять ещё до того, как он подал голос! Это был Макс. Он здесь! Он нашёл меня. Я аж поперхнулась, вся кровь бросилась в голову. Ой, а косынку-то я не повязала. Я ж как чудище, наверное.

– Хай, – тихо сказал он. – Я попрощаться. Меня выписывают.

Я приподнялась на кровати.

Как – попрощаться? Разве ему не нужно ещё долго лечиться? Но вслух я сказала:

– Ого! Вот это тебе повезло! Поздравляю. А меня только через неделю.

– Ты давай, это, поправляйся скорей. Всё будет хорошо.

– А тебе хорошо… вернуться.

Ну вот, только он появился в моей жизни, как его забирают.

Но это было ещё не всё.

– Я тебе вот принёс. – Он сунул мне в руку что-то круглое. Я попыталась ощупать это и услышала: «пи-и-и-ип!».

– Что это?

– Котёнок-антистресс. Типа, сжимаешь его, и становится веселее. Мне подарили, когда я сюда загремел. Талисман. Глупость, конечно, но…

Так. Из минусов – его выписывают. Я с непокрытой грязной головой и всё в той же кофте, в которой он видел меня в последний раз. Из плюсов – мамы рядом нет. Да о чём я? Главное, что он пришёл! Да ещё с подарком. Это же… Это… Надеюсь, у меня не слишком ошалелый вид?

– Совсем не глупость. Тебя же выписывают. Значит, и мне поможет.

– Врачи мне тоже немного помогли, – засмеялся он.

– Так что? Значит, скоро снова в школу? – как можно небрежнее спросила я.

– В неё, родимую. Пока тренировок не будет, только учиться и придётся.

Мы немного помолчали.

– Ладно, мне пора, – сказал он. – Давай тут… прозревай. Береги себя. Ещё увидимся.

Я напрягла руку, представив, что он сейчас похлопает меня по ней. И он похлопал! Легонько и осторожно.

«Пи-и-и-ип!» – это я непроизвольно стиснула свой антистресс.

Он ушёл. Я откинулась на кровати. Я как оглушённая рыба. Оглушённая и слепая глупая рыба. Мысли метались в голове, натыкаясь друг на друга.

Расспросить соседок, как он выглядит? Нет уж, на показания малышни опираться нельзя.

Господи, когда уже я буду видеть нормально?!

Какая же глупость была так надрываться ради Вовы К.!

Макс сказал, «увидимся». Это чудесно.

Надо намутить себе какой-нибудь прикольный джемпер. Может, и джинсы новые.

Когда вернулась мама, я усердно жамкала своего котёнка, пытаясь представить себе, как выглядит Макс Стрепетов. Мне всё же кажется, у него светлые волосы. И ещё человек, который так спокойно и доброжелательно разговаривает, конечно же, не будет уродом. В нём есть какая-то уверенность; это, наверное, и потому, что он красивый. Опять же, он футболист. Уроды же не играют в футбол, или нет?

Об тумбочку звякнула посуда.

– Ой, игрушка. Откуда? – спросила родительница. – К тебе опять одноклассники приходили?

– Ага. – Я не сильно-то и соврала.

И вдруг я поняла.

– Мам. Я тебя вижу.

– Как, как видишь? Хорошо?

– Немножко, но хоть вижу.

Не во всех подробностях, конечно, но я, по крайней мере, могу её узнать. Длинные тёмные волосы, тонкая фигура. Выражение лица пока не разглядеть. Зрение до этого возвращалось по крохотной капле, а тут прямо прорыв. Я поднесла котёнка к лицу. Это круглый шарик с двумя выступами; наверное, это ушки.

– Обход! – раздался густой, внушающий уважение голос.

– Доктор, она видит!

Он в ладоши не захлопал, не заахал. Спокойно сказал:

– Ну, вообще-то так и планировалось.

Потом присел на кровать:

– На фонарик смотрим. Глаза вправо. Влево.

– А когда меня выписывать будут?

– Я же говорил. Через неделю, не раньше.

– Но я вижу уже.

– Что я тебе сейчас показываю? – Передо мной маячило что-то продолговатое.

– Градусник.

– Почти. Ручку.

– А сейчас? – Теперь это было что-то округлое.

– Э-э-э…

– Фигу я тебе показываю. Неделю, не меньше.

После его ухода я снова пошла на ту скамейку. С помощью мамы, но почти сама. Сказала, что хочу посидеть одна, буду слушать музыку.

Мне хотелось побыть на нашем месте, посмаковать некоторые моменты и детали нашего общения. Слишком много как-то обрушилось всего: и котёнок, и «увидимся», и прикосновение к щеке. Надо всё это вспомнить, прочувствовать, осознать. Почему одно мимолётное прикосновение так меня ошеломило? Не волшебный же у него палец! Нет, тут дело не в прикосновении, а в человеке, в том, что от него исходит. А что исходит-то? Ну, во-первых, участие. Доброта. Он не просто пожалел, он поддержал меня, причём так, что тепло стало, и было совсем не стыдно принимать его помощь. Ну, доброта, ну и что? Мне вытерли слёзы – и я прямо в себя прийти не могу? Нет, тут не только это. При том, что он такой спокойный, заботливый и вежливый, он совсем не лошок, это точно. Он явно из крутых. Лохи в футбол не играют. Но Вова К. тоже из крутых, однако как быстро его сдуло на задний план после того, как я пообщалась с Максом… Чувство юмора? Пфф… Не смешите меня, на этом вообще далеко не уедешь.

Чем дольше я сидела на этой скамейке, тем чётче осознавала: есть некий компонент, который невозможно вычленить и который перевешивает все остальные положительные качества. Он не определяется глазами, обонянием и разумом, но это явно что-то серьёзное.

Вот к какой мысли я пришла на лавочке: это что-то серьёзное. Звучит банально, но это так. Отношения с Комаровым были придуманы даже не от любопытства, а от безысходности. Это я типа мимикрировала под своих одноклассниц, чтобы сойти за свою. Чтобы не нападали.

Вова К., на которого было потрачено столько усилий, – это желание взять реванш. Доказать другим и себе, что могу, что крутая. Трофей такой. А Макс Стрепетов – это Макс Стрепетов. Это совсем другое. Он мне нравится, я хочу с ним общаться. Найду его. Главное, не налажать.

Мысли снова вернулись к насущному. Первая встреча самая важная. Надо будет столкнуться с ним как будто невзначай. И выглядеть хорошо. Одеться, конечно, красиво. Чтобы понял, что я не такая, как в больнице, с грязной головой и в кофте наизнанку. Я, конечно, разыщу его страницу в соцсети, чтобы выяснить, как он выглядит, чем интересуется. Но при встрече сделаю вид, что не узнала его. Пусть сам меня окликнет, а я такая: «Ой, Макс, это ты! Надо же, я тебя именно таким и представляла». Спрошу, как здоровье, что с его академией. Я всё же думаю, что он блондин с прямыми волосами.

Но есть нюанс. Он учится в другой школе. Чтобы столкнуться с ним, мне нужен повод.

– Шура, пойдём уже? – Я не слышала, как мама подошла.

Взяла её руку, и мы пошли.

– Погадаешь мне на Таро? – вдруг спросила я.

– Ты же в это не веришь.

– Настроение такое.

– Понимаю.

– Так что? Погадаешь?

– Потом как-нибудь. Состояние сейчас не то, чтобы гадать.

– Тоже тебя понимаю. Я так, вообще.

Где-то за неделю до того, как я пошла на день рождения к Вове К., мама предложила мне разложить карты. Я обычно отказываюсь, а тут согласилась, – всё равно красила ей ногти на ногах (она сама не может, а признать, что ей нужны очки, стесняется, вот и придумывает, что у неё «неуверенные руки»). Деваться было некуда, и я сказала: валяй, прорицай. Мама оживилась, стала раскладывать мне «Кельтский крест» из семи карт, но я остановила её:

– Э-э-э, придержи коней. Сейчас начнёшь шарманку на полчаса. Лучше гадай по одной карте.

– Одну так одну, – согласилась она и через секунду бодро заявила мне: – Тебе выпала карта «Слепота».

– Вот спасибо. Лучше бы не соглашалась.

Но мама стала убеждать, что «Слепота» – это как бы метафора. Что карта на самом деле говорит о некоей душевной слепоте, о каких-то шорах, что она в итоге намекает на некое прозрение, духовный рост и всё такое. И только в крайне редких случаях предвещает реальную слепоту. Я точно не поняла, после слов «метафизическая слепота» я не слушала.

Когда я была совсем слепа и размышляла о всяком, я подумала и о том, что, может, мамины Таро не ерунду-то говорят. Вот ведь как получилось: меня постигли и настоящая, и ненастоящая слепота. Может, отняв зрение, мне раскрыли глаза? Может, Макс Стрепетов был послан в моё отделение, чтобы я поняла, что много важного не видела?