Цитаты из книги «Григорий без отчества Бабочкин»

если мне что-то не нравится, то я могу добиваться статуса беженца и просить политического убежища у бабушки.

я свою мать знаю. Для неё закрытая дверь – это далеко не намёк, а, наоборот, сигнал к действию. Только уединишься – всё, тут же начинается: «Ой, я тут стирать собралась – давай и твоё закину!», «Ах, я там новый салатик сочинила, будешь?», «Сынкин, ну что ты вечно в этой комнате сидишь? Пойдём, что ли, чаю попьём!»

Дамы и умирающие господа, его высочество Допинг – Роберт Рождественский. Пара строк и никакой химии.

Помидоры порезал, огурцы помыл, подышал. Это мой обычный принцип действий во время паники.

Вот после этой точки во мне сразу всё забурлило. Как будто у меня там кофемашина какая-то. Я уже от подъезда такого стрекача задал, что даже кроссовок порвал. Считай, на аварийке летел

Собрался и пошёл на стадион – бегать. Но перед этим ещё раз перечитал Маяковского. Это его «будьте цветочком, благоухайте мамаше и – точка».

Родители стали спорить, в какой лагерь отправлять меня летом. Мама настаивала на том, в котором я был в позапрошлом году, – для лингвистов. Считай, садистов… Папа начал кричать, мол, надо ехать в «Лесной» – в какую-то крутую школу выживания. Что дяди-Мишин сын якобы ездил, остался жив и, главное, доволен.

Кто-то же пьёт аспирин от головной боли или там драже от кашля? Так и я глотаю Маяковского от хандры, Хармса от вялости, Есенина от злости. Не знаю, какой у этих таблеток принцип действия, но мне почти всегда помогает.

Если хочешь стать нормальным человеком, начинай шевелиться. Без движения человек разлагается.

В общем, я в такие моменты просто молчу. А что сказать, если ты – вяленая вобла, баран и амёба и ещё неизвестно, какая из трёх составляющих хуже.