Ночь спрятала оба месяца под облачной вуалью, чтобы не мешать двоим наслаждаться друг другом, их страстные стоны потонули в пении соловьев на опушке, а дыхания смешались с шелестом трав, в которых резвился легкий ветерок…

Тенрион не привык долго бездельничать, поэтому после утомительных ласк он лишь чуть подремал. Открыл свои бирюзовые очи и сразу же увидел спящую девушку, доверчиво прильнувшую к его могучему плечу. В ледяном сердце дуайгара всколыхнулось нечто похожее на нежность, он побоялся шевельнуться, боясь разбудить свою ночную подругу. Потом память услужливо подсказала ему, что любой демон способен передвигаться молниеносно и почти бесшумно. Тенрион мысленно обругал себя и решил по-тихому уйти, но почему-то не сдвинулся с места, продолжая любоваться спящей Яринкой. Далее его рука, будто сама собой, потянулась к сорочке и прикрыла ею обнаженное тело девушки. Сей поступок дуайгар не смог объяснить даже самому себе.

Ночной мотылек плавно опустился на щечку Яринки, и Тенрион, как верный пес, охраняющий покой своих хозяев, согнал его.

Летние ночи коротки, и небо на востоке уже окрасилось розовым, еще вот-вот и из-за горизонта выкатиться раскаленный шар дневного светила. Демон размышлял, пытаясь найти ответы на свои внезапно возникшие вопросы и дать объяснение своим недавним поступкам. По-хорошему, пора пришла уходить, дабы избежать слезного прощания, врать Тенрион не любил, и, значит, надо будет сказать девушке правду. Только отчего-то ему не хотелось огорчать Яринку. Демон совершенно не понимал, что такое с ним творится и гневался на…прежде всего на себя он гневался!

– Возможно, ты, наконец, познал любовь, Тенрион мир Лассиль, впервые за сто тридцать лет, – из сиреневого предрассветного воздуха появилась рыжеволосая женщина.

Тенрион медленно приподнялся, стараясь не тревожить покой Яринки, подумал и решил, что обнаженному кланяться перед богиней глупо, поэтому ограничился тем, что прикрыл свои бедра платьем девушки. Оно было первым, что попалось ему под руку.

– Госпожа Муара, чем обязан? – спросил дуайгар.

– Пришла сказать тебе, что мне нравятся твои мысли, – улыбнулась богиня-основательница. – Ты встаешь на путь исправления!

– А…– единственный звук, который получился у Тенриона.

– Еще днем я подумывала о том, чтобы тебя наказать! Вспомни, я тебе предупреждала!

– Я помню, госпожа, – учтиво отозвался демон.

– Да! Ты был очень плохим созданием, и ты себе даже представить не можешь, сколько девушек просило меня тебя покарать!

– И сколько? – Тенрион заинтересовался, пытаясь в уме припомнить всех соблазненных девиц.

– Много, Тенрион мир Лассиль, очень много, – неодобрительно поведала Муара.

Дуайгар заметно поморщился и уточнил:

– Вы следили за мной, госпожа?

– Скажем так, присматривала…

– Хм…– вдумчиво выдал демон.

– Но то, что ты все еще не ушел, и то, что думала о тебе эта девушка перед тем, как уснуть, навело меня на мысль о том, что ты не совсем безнадежен и можешь исправиться!

– Да она уснула сразу после…ну, в общем, после…– несколько несуразно закончил Тенрион свою речь.

– Это ты сразу уснул! – огорошила его Муара. – А она думала о тебе и…– пауза, – благодарила.

– Ну-у…– глубокомысленно протянул демон, взглянул на Яринку и невольно улыбнулся.

Муара, заметив это, проговорила:

– Иди в правильном направлении, и я одарю тебя своей милостью!

Дуайгар вновь посмотрел на мирно спящую девушку, в первый раз в жизни его душу заполонило смятение, и он растерялся, будто мальчишка. Муара улыбнулась, кивнула сама себе и молвила:

– Я верю в тебя, Тенрион мир Лассиль! Не ошибись!

– Постараюсь оправдать ваши ожидания, госпожа, – сдержанно откликнулся дуайгар.

Богиня исчезла, словно и не приходила вовсе, и все внимание демона опять привлекла спящая Яринка.

Едва уловимый шорох, и Тенрион вскочил на ноги, встречая друзей. Шервесс по своему обыкновению криво ухмылялся, а Гарвет заинтересованно поглядывал на демона.

– Ну и как? – полюбопытствовал агатовый дракон.

– Умолкни! – предупредил его Тенрион и нахмуренно пояснил. – Разбудишь!

Шервесс и Гарвет обменялись удивленными взглядами, так как раньше их друг не страдал излишней деликатностью по отношению к человечкам. И демон спешно начал натягивать брюки, дабы скрыть свои эмоции.

Дракон был существом любознательным и весьма вредным, поэтому он не смог отказать себе в удовольствии немного позлить дуайгара. А заодно удовлетворить свое любопытство касательно девушки – а так ли хорошо ее тело, как он себе представлял? Шервесс уже понял, что Тенрион не позволит ему прикоснуться к той, с которой провел эту ночь, но поглядеть-то дракону никто не запретил, во всяком случае пока. Он подошел ближе, буквально пожирая взглядом тело Яринки, прикрытое тонкой сорочкой дуайгара. Моргнул, покосился на друга, отошел, задумчиво перебирая шнуровку на вороте своей рубашки.

– Посмотрел? – мрачно поинтересовался у него демон.

– Посмотрел, – усмехнулся Шервесс в ответ.

– Вот и отойди подальше! – неласково велел ему Тенрион.

– Может я жажду помочь тебе! – издеваясь, сообщил дракон.

– Чем? – глаза дуайгара опасно сверкнули.

– Сорочку подать…

– И не мечтай! – Тенрион подскочил к другу.

– Еще подеритесь из-за этой недочеловечки! – скривился Гарвет и встал меж ними.

Демон отступил, а на лице Шервесса расцвела хитрая улыбка – он обдумывал возможность очередной пакости.

Яринка проснулась, когда лучи солнца уже обогрели землю и высушили росу на траве. Девушка потянулась, улыбнулась новому дню и…разом вспомнила все, что случилось. Ее прелестное личико омрачилось. Но стоило Яринке увидеть тонкую сорочку, как к девушке вернулось хорошее настроение – ее чудовище позаботилось о ней перед тем, как сбежать.

Пока Яринка одевалась и думала, как ей тайком пробраться в деревню, из леса вышла обеспокоенная бабушка, несущая в руках корзинку и котомку внучки, те самые, что девушка впопыхах потеряла вчера.

Яринка опустила взор, но знахарка сразу, едва поглядев на нее, поняла, что произошло. Бабушка устало вздохнула и шепнула:

– Живая…и ладно, а остальное неважно!

– Я люблю тебя, – Яринка облегченно всхлипнула, прижавшись щекой к плечу родного человека.

– И я тебя, – бабушка погладила внучку по голове, – и давай поспешим! У старосты сынок старший пропал, а с ним несколько его прихвостней…

Яринка вздрогнула, и старая травница вновь вздохнула:

– Я так и думала…

Лето пролетело незаметно, и на Омур тихими шагами пришла осень. Она раскрасила природу яркими цветами, укрыла небеса серым саваном туч, залила землю дождями, подарила миру богатый урожай, а напоследок сыпанула мокрым снегом на города, деревни и поля рядом с ними.

В Снежную Империю зима пришла несколько раньше, чем в Яльское княжество. Тенрион, сжимая в руках кубок с крепким хмельным напитком, молча глядел на танец языков пламени в камине и напряжено размышлял. К нему в комнату без разрешения вошли два лучших друга.

– Ну и холодина! Словно навьи вернулись! – поморщился Шервесс и подошел ближе к огню.

– Да, – хмыкнул в ответ Гарвет, – в Снежной Империи всегда так, ты не у себя на солнечном Торр-Гарре!

Демон остался молчалив, никак не отреагировав на приход друзей. Оборотень усмехнулся, заметив это:

– Ишь, важный какой стал! И старых друзей игнорировать надумал!

– А я его удивлю! Да так, что он подпрыгнет! – уверенно объявил дракон.

– Сгиньте! – беззлобно посоветовал им Тенрион.

– О чем раздумываешь? – поинтересовался Гарвет, не обратив внимания на грубость друга.

Дуайгар промолчал в ответ, и оборотень обратился к дракону:

– Весс, давай удиви его, как обещал!

– Пусть он для начала поведает нам, отчего столь невесел! Вроде все в его жизни складывается идеально: скоро женится на высшей демонессе, причем признанной красавице, а после свадебки папаша красотки подарит ему местечко в Совете Империи! Идеально! Разве я не прав? – агатовый пристально поглядел на Тенриона.

– Нет! – резко проронил в ответ дуайгар, и оборотень проницательно промолвил:

– Все из-за той получеловечки страдаешь?

– Не называй ее так! – ответил Тенрион и залпом осушил кубок.

– Так и женись на ней, а не на Эттарин! – то ли шутку, то ли всерьез предложил Шервесс.

Демон подарил ему яростный взгляд, и дракон с откровенно издевательской усмешкой сообщил:

– Тем более, что она ждет от тебя дитя…хотя может, уже и не ждет – вдруг сразу избавилась! У людей такие суровые традиции!

Тенрион стиснул руки в кулаки, и серебряный кубок превратился в бесформенное нечто.

– И когда ты собирался мне об этом рассказать?

– Верно! – поддержал Гарвет демона. – Весс, мог бы и раньше поведать нам об этом, ты сумел увидеть беременность человечки еще тем летним утром!

Шервесс нарочито небрежно пожал плечами и скользь оповестил:

– Я и не предполагал, что сей факт имеет столь важное значение! Думал так, ерунда!

– Ерунда?! – рявкнул Тенрион, мгновенно вспомнив разговор с Муарой.

Сел обратно в кресло и уронил голову на сплетенные руки. Его друзья обменялись потрясенными взглядами, и Гарвет спросил:

– Почему это так важно для тебя?

Тенрион чувствовал себя так паршиво, как ни разу в жизни. Все его мысли перепутались, заставляя дуайгара судорожно искать выход из сложившейся ситуации. Вот жил себе демон спокойно…ну, пусть и не особо спокойно ему было, всего лишь скучно, и нечто все время торопило его, подбивало на поиски чего-то нового, волнующего душу, и вот в один ужасный для себя день он вдруг понял, что удивляться уже нечему. Во время войны с навьями Тенрион показал себя с лучшей стороны, круша противников направо и налево, только вот делал дуайгар это все от банальной скуки, а не потому, что сражался за мир на Омуре.

Разумеется, это было замечено Ориеном и Муарой. И если Старший бог ограничился предупреждающим взором, то богиня разъярилась и высказала несчастному скучающему демону все, что она о нем думает.

Тенрион покаянно попросил прощения и клятвенно заверил Муару, что постарается исправиться, в тайне надеясь, что Старшая богиня позабудет о нем, занявшись прочими заботами, коих на Омуре было немало.

Только одним летним утром демон узнал, что Муара все еще помнит о нем. Да и девчонка та…полукровка…так некстати подвернулась. И зачем только эта глупая Яринка скатилась ему под ноги в прямом смысле этого выражения?! Эта деревенщина всколыхнула в дуайгаре такие чувства, о существовании которых он уже успел позабыть за целое столетие! И Муара одобрила это знакомство, а то и вовсе подстроила его сама! С нее, богини, станется! А теперь Тенрион узнал о ребенке, своем ребенке! Узнал, да озадачился! Зачем ему, будущему Первому Советнику Императора ребенок от грязной полукровки?! Только простит ли Муара незадачливому демону такой бесчестный поступок?!

Первый раз за свою жизнь Тенрион мир Лассиль ощутил свою полную беспомощность и зависимость от обстоятельств, давящих на него со всех сторон.

Размышляя, жалуясь, возмущаясь, дуайгар не заметил, как начал разговаривать вслух. По мере его сумбурного повествования у дракона и оборотня глаза округлялись все больше и больше.

Только Шервесс пришел в себя быстрее всех, на то он и был пламенным драконом, и в этой ситуации его коварная сущность спешно сочинила выход из создавшегося положения.

– А давайте убьем эту полукровку и ее нерожденного ребенка! – запросто поведал агатовый своим друзьям.

Оборотень удивленно приподнял бровь, но потом мысленно согласился с Шервессом, признавая, что эта мыслишка не лишена рациональности.

Тенрион умолк, только-только осознав, что выболтал друзьям обо всех своих затруднениях. Шервесс же, ничуть не смутившись, продолжил говорить:

– Я дело предлагаю! Нужно избавиться от этой досадной помехи!

– Помехи? – дуайгар будто и не понял о чем или о ком ведет речь его друг детства.

– Помехи! – подтвердил свои слова дракон. – Разве получеловечка не помешает тебе занять важное место в этой жизни?

– При определенных условиях помешает, – медленно выговорил Тенрион, все еще не принимая предложения Шервесса.

– Если сама Муара свела Тенриона с этой девкой, то надо предполагать, что жизнь этой получеловечки важна в жизни самого Тенриона, – несколько путано высказался Гарвет.

– А ее убьет не Тенрион, и не мы, – продолжил уговаривать Шервесс.

– Поясни! – велел дуайгар.

– Все просто, мой друг, – улыбнулся дракон, – ты помнишь, что сделала человечка перед тем, как ей явился ты?

– Справедливости ради, следует сказать, что это сделал сам Тенрион, – произнес оборотень, сумевший понять замысел Шервесса.

– Главное не то, кто это совершил, здесь важен результат! Что, если некие доброхоты расскажут людишкам, живущим в той деревне, кто стал причиной гибели их сыновей?

– А если не поверят? – засомневался Гарвет, пока Тенрион осмысливал этот совет.

– Не-ет, мой друг! Ты плохо знаешь людей! – уверенно отозвался Шервесс. – А я достаточно на них насмотрелся! Людская боязнь всего того, что вырывается из привычных рамок, чаще всего перерастает в ненависть. И горе той вещи или существу, что грозит нарушить плавный ход обыденной жизни этих букашек! А стоит лишь добавить сухих поленьев в едва тлеющий костер ярости, как он разгорится с невиданной силой!

– И все же, – не сдался Гарвет, – я бы подстраховался!

– Это не проблема! У меня есть приятель из клана сапфировых, он сильный маг-менталист! Риарен сумеет с легкостью внушить что угодно и кому угодно! Что думаешь по этому поводу, Тенрион? – Шервесс обратился непосредственно к мир Лассилю.

Этот все еще пребывал в сомнениях, какая-то часть демонской души неистово сопротивлялась тому, чтобы без особой причины убить Яринку и ребенка. Но в этот самый миг в комнату, аки лань, вбежала юная прелестная дуайгара с волосами цвета утренней зари и глазами, похожими на два сверкающих алмаза. Молоденькая демоница прильнула к устам своего возлюбленного пылким поцелуем, полным жаркого обещания.

С трудом оторвавшись от ее губ на короткое мгновение, Тенрион кивнул друзьям, про себя определив, что так будет лучше, разрешая Шервессу исполнить задуманное.

Яринка совершенно не подозревала о том, какие думы вызывала она в душе своего чудовища. Молодая женщина наивно полагала, что демона послали ей боги, и с благодарностью им и ему она ожидала появления на свет своего ребенка, радуясь тому, что скоро ее семья увеличится, и молясь Старшей богине о себе, бабушке и одном дуайгаре, имя которого она спросить позабыла.

В эту пору в Яльске царствовала зима. Морозный воздух искрился в солнечных лучах и не позволял долго находиться на улице. Иногда темными вечерами, когда в закрытые ставни бился ледяной ветер, Яринка мечтала о том, что вот-вот откроется скрипучая дверь в избу, и в нее войдет раскрасневшийся от мороза демон, припадет на одно колено и позовет свою возлюбленную за собой.

Но мечты день ото дня оставались только мечтами, и прядя в тусклом свете лучины, знахаркина внучка сдерживала горькие слезы, время от времени прикладывая руку к округлившемуся животу, успокаивая толкающегося сын. В то, что у нее родится именно сын, Яринка верила безоглядно. Ее бабушка с этим не спорила, а только подкладывала на внучкину тарелку кусок побольше, да посытнее.

Время за дверьми старой избушки травницы текло своим чередом, и вот однажды утром в небольшую деревенскую таверну вошли двое мужчин. Оба они отличались насыщенным цветом темных волос, так непохожих на торчащие в разные стороны редкие патлы деревенских. Глаза одного пришельца были чернее самой мрачной ночи, а очи другого поражали немыслимой синевой, какая бывает у озерных вод золотой осенью.

– Хозяин! – громко произнес черноглазый. – А подай-ка ты нам по кружке взвара!

Трактирщик засуетился, знаками показывая жене налить важным гостям напиток не из общего кувшина, а из того самого, где заваривали взвар для семьи.

Гости его стараний не оценили, с брезгливостью на нечеловечески красивых лицах они осмотрели простые деревянные кружки, и один из них спровадил хозяина, повелев подать к взвару еще и сдобу. Трактирщик рванул с места со скоростью дикого зверя, убегающего от охотников. Проследив за его уходом, Шервесс перевел взор на своего приятеля и вскользь полюбопытствовал:

– Что скажешь, Риарен?

Сапфировый дракон задумчиво осмотрел темный зал, заполненный постоянными посетителями, и улыбнулся:

– Эти букашки для меня, словно открытая книга в библиотеке моего отца! Справлюсь!

– Славно! – Шервесс в порыве чувств хлопнул ладонью по рассохшейся от времени деревянной стойке.

Спустя ирну оба мужчины пропали, вызвав слаженный вопль у сидящих в таверне людей.

Яринка вышла на заметенное пушистым снегом крыльцо, щурясь от солнечного света, льющегося с безоблачных небес. На улице властвовал господин Мороз, кусая за щеки и придавая им здоровый румянец. Деревья по всей округе покрылись толстым слоем инея, и теперь их ветки сверкали на солнце, будто драгоценные.

Со стороны деревни слышался шум, ибо, несмотря на лютый мороз, в поселение прибыли торговцы, не так часто забредающие в этот дикий край.

Поправив тяжелый овечий полушубок, Яринка спустилась с крыльца и тут же провалилась по щиколотку в мягкий снежок. Улыбнулась, вспоминая, как в раннем детстве она любила резвиться в сугробах, подбрасывая вверх охапки снега, которые разлетались в воздухе на множество снежинок и стремительно падали вниз, вновь становясь частью единого целого.

Дверь избы распахнулась, и на улицу вышла бабушка Яринки.

– Пойду, да погляжу, – сказала она, – чего нам нынче привезли обозники. Может, тебе хочется чего-то особенного, что твоя душа требует?

– Пряничка медового страсть, как хочется…столичного пряничка, – Яринка мечтательно подняла глаза к голубому небу, невольно прикасаясь к животу, внутри которого согласно пошевелился ее будущий сын.

На Яльское княжество медленно опустилась ночная тьма, наполненная воем метели и свистом ветра в щелях старого дома. Под полом скреблись мыши, тихо вздыхали исхоженные половицы, печка щедро делилась своим теплом, но Яринке отчего-то не спалось этой безлунной ночью.

Тревога прокралась в сердце и теперь травила душу внучки деревенской знахарки, будто яд лесной змеи. В голову лезли всякие страхи, не давая успокоиться и мирно нырнуть в объятия сна, укрывшись колючим шерстяным одеялом.

Яринка тихо ступила на пол, ойкнула и просунула ноги в валенные чуни, накинула на плечи старый вязаный платок, принадлежавший еще Кирее, и неспешно подошла к небольшому окошку, запоздало припоминая, что оно прикрыто снаружи ставнями.

– Чего тебе не спится, внученька? Чай дите балует? – кряхтя, старая травница стала слазить с печи.

– Дите спит, – поведала Яринка, – а вот меня одолевают страхи. Но ты, бабуль, спи, а я прясть сяду. Малышу пригодится мой труд. Лучину в камелек положу, да и хватит мне ее света.

Бабушка прозорливо взглянула на внучку, ставя босые пятки на деревянные половицы, и внезапно охнула, схватившись за грудь.

– Бабуль! – Яринка резво соскочила с лавки у оконца и кинулась к родственнице.

С ней творилось нечто непонятное, все движения замедлились, глаза закрылись, а губы шептали что-то неразборчивое.

Яринка настолько опешила, что даже не попыталась сдвинуться с места, а затем начала различать отдельные слова из бессмысленного речевого потока своей бабушки.

– Снег…снег…красная кровь на белом покрывале…огонь и лед…темнота, разрываемая факельным светом…Беги! – выкрикнула она и открыла глаза.

И старую травницу, и ее внучку трясло от произошедшего.

– Беги! – повторила бабушка. – Их послали убить тебя! – она бросилась в сторону и суматошно забегала по комнате.

– Бабуль, что случилось? – округлив глаза, вопросила Яринка.

Знахарка на ирну замерла, а после, позабыв про боль в ногах, вернулась к внучке и начала путано ей все объяснять:

– Моя бабушка была пророчицей…самой настоящей! А у меня так…только иногда видения бывают, но яркие, будто угольки в костре. Да о чем это я? Бежать тебе надобно! Злое дело замыслил демон твой, да друзья его окаянные! Хотят сжить они тебя со свету!

– Но…

– Не перебивай! Эти перворожденные темным чародейством владеют, а наши деревенские и без него давненько нас опасаются! Началось это все с меня, а вот закончится…– она умолкла, махнула рукой и бросилась к резному старинному ларю, а затем принялась выискивать что-то в его недрах.