– Ну, да, – согласился Тран. – Жить тут можно. Дом добротный, еда вкусная. Вообще, порядок есть, пусть это и настоящий медвежий угол.

– Управляющего тут слушают больше, – продолжил Мигель. —Чем самого барона. Конюх по секрету сказал, что и сам Мейсар управляющему только поддакивает. Короче, понятно, кто здесь настоящий хозяин.

– Ну, да, и он явно умен, – Дюк рассматривал этого самого управляющего через стол. Это был крепкий темноволосый мужчина, с удивительно правильными чертами лица. На вид управляющему было к тридцати годам. Сидел он тихо, почти не участвовал в разговоре, но движения его были ловкими и уверенными.

– При гостях скромен и немногословен, – продолжил дознаватель. – Держится в стороне. Только видно, как барон, чуть что, на него косится. Говоришь, до войны тут его никто не видел?

Лучник только отрицательно помотал головой.

– Ладно, – Дюку что-то во всем этом не давало покоя. Что-то в этом замке было не так. Он это чувствовал, но понять, в чем дело, не мог. – Пойду я воздуха глотну. После еды уже в сон клонит.

Он вышел из залы, поднялся на стену. После духоты дома мороз был в радость. Воздух казался просто опьяняюще свежим и терпким. Ночь выдалась красивой. Какой-то хрустально-серебристой. Ветви деревьев покрывал иней, внизу белел снег, с высоты казавшийся идеально чистым. А вверху, конечно, были звезды. Чистые, крупные, низкие. Они россыпью окружали луну, неровную, белесую, с ее таинственными тенями. Казалось, она зависла прямо напротив того места, где стоял Дюк, и рассматривала его дознавателя так же, как он любовался ею.

Неизвестно, насколько Луну интересовал человек на стене, его же явно интересовало совсем другое. На морозе Дюк сразу почувствовал себя бодрее. Тут он мог свободно думать. О самом замке, и тех, кто в нем жил.

На самом деле, ничего особенного в этом доме не было. Так далеко от столицы люди живут тихо и занимаются лишь своими делами. Да и если так рассудить, эти земли в войне пострадали мало. Итрийцы шли чуть восточнее, как раз краем по землям Монтебана. Но этот угол остался не тронутым. Да и герцы, пусть до них через горы рукой подать, дальше застав не заходят. Так что даже удивляться, что к Мейсару прибились после войны ветераны да их семьи, у кого тут родня, особенно не приходится. То, что тот же управляющий лет на пять старше самого Дюка, тоже объяснимо. Молодым в такой глуши скучно и тягостно. Кто не в горах, так давно сбежал в столицу. Нет ничего особенного или странного в баронских землях.

Если не считать отсутствия ведьмы. Если оно, конечно, так. Все же тут по округе четыре или пять деревень. Как без лекаря или хотя бы повитухи? А горы? Может, и нет тут той кристальной пыли, но… такие глухие места, да все те же горы, обычно плодят людей с даром раза в два больше, чем равнины и города. Все же земля без присмотра мага, это не хорошо.

Дюк спрашивал местных о ведьмах. Девчонку, о которой говорил Анри, здешний командир не знал. Хотя она из ближней деревни. А дальше к горам подалась совсем недавно, и не понять зачем. Почти не помнил ветеран и старую ведьму, что померла с полгода назад. Но слышал этот солдат, что старуха была сильная. К ней даже с соседних земель больных возили. Командир предположил лишь, как и многие здесь, что ведьма взяла на себя слишком много чужой хвори. Потому однажды просто сгорела и померла.

И снова ничего особенного. Вот только Дюк, как дознаватель отряда Тайной Стражи, точно мог сказать, что еще ни разу не видел, чтоб ведьма так просто сама помирала. Нет, все же в этих землях что-то не так. Но прежде чем разбираться с этой загадкой, надо найти Герцога.

Дюк постоял еще несколько минут, пока не почувствовал, что воздух ночи все же слишком холоден. Развернувшись, он отправился по стене, намереваясь еще немного погулять. Он собирался как можно дольше наслаждаться одиночеством, но в арке башни его уже ждала хрупкая фигурка, закутанная в плащ. Как когда-то, у ворот Дворца.

– Ты сбежала, – констатировал Дюк с легкой иронией, подойдя ближе к Алике.

Она весело улыбнулась, а потом скорчила немного виноватую гримасу.

– Прости, командир, – сказала воительница. – Я уже просто задыхалась в зале. Как-то совсем тяжко.

– Так отвыкла от разговоров аристократов? – продолжал развлекаться дознаватель.

– И это тоже, – признала девушка. – Мне как-то трудно держать этот властный тон. Он не способствует взаимопониманию.

Ее замечание вызвало у Дюка еще один смешок.

– Этот молодой барон… – продолжила жаловаться стражница. – Он совсем плох. Целый день твердит мне какие-то цифры, рассказывает о делах. Знаешь… Как-то странно, будто ученик, повторяющий заученный урок. Спроси чего-нибудь, и наверное, он совсем собьется.

– Конечно, – подтвердил дознаватель. – Все говорят, что дела ведет управляющий. Вот ему можно было бы задавать вопросы, если тебе этого хотелось.

– Не было желания, – теперь уже усмехнулась Алика. – А управляющий… Седрик, кажется. Может и не так зовут… Я увидела его только за ужином. Он держится дальше от меня, все время очень серьезен и старается остаться в тени. Но я, конечно, заметила, что барон все время ищет у него поддержки. Как и баронесса. Хотя…

Воительница запнулась, похоже, немного смутившись.

– Я не люблю таких сплетен, Дюк, – чуть серьезнее продолжила она. – Но похоже, молодая хозяйка боится этого управляющего. У нее итак жалкий вид. Но когда она видит этого Седрика, такое впечатление, что она смущается его.

– Тогда я понимаю, почему этот Седрик старается держаться дальше от баронов, – заметил дознаватель. – Так спокойнее. Он ведь и приехал только к ужину. Местные ветераны говорят, он много времени проводит в соседних деревнях. А то и до застав добирается.

– Интересно… – задумчиво бросила Алика.

– Да, – согласился Дюк. – Вообще, мне эта девчонка не показалась прыткой, тихая и какая-то несчастная. Она подходит своему мужу. Какая-то слишком хрупкая для этих мест. Ты не знаешь, откуда она родом?

– Я ее совсем не знаю, – с сожалением отозвалась стражница. – Но… Дюк, я даже не уверена, что она из знати. Если только из мелких помещиков, кто держит фермы на краю равнин. Они не слишком знатны, но их невест часто выбирают для подобных браков.

Дознаватель остановился и повернулся к своей спутнице. Ее замечание немного удивило его.

– Почему ты так считаешь? – прямо поинтересовался он.

Алика немного занервничала.

– Дюк, мне самой не нравится, как это прозвучит, – предупредила она с какими-то непривычными жалобными нотками. – Пусть я кузина Герцога, должна знать всех своих родственников и степень из знатности… Дело не в этом. Я не обращаю на них внимания. Да, наша Мэйли намного лучше любой девицы графской или баронской крови. И наоборот, я видела на войне дворян, кто спасал жизни самых простых крестьян, жертвуя собой. Дело не в каком-то там якобы врожденном благородстве у них, которое якобы отсутствует у тех, кто не имеет титул. Дело в другом. Но все же воспитание и обучение всегда заметны. Понимаешь? И я сейчас даже не об умении читать и писать. Но нас с детства учат держаться определенным образом. Буквально дают некие привычки, от которых не избавишься даже на войне. И знания. Навыки.

Дюк слушал ее очень серьезно. Молча. И его напряженный интерес заставлял Алику нервничать.

– Прости, командир, – продолжила она еще более виноватым тоном. – Я не лезу тебе в душу. Не спрашиваю никогда ни о чем. Но я же вижу! Как именно ты сидишь в седле. И хоть ты всегда ворчишь и не любишь лошадей, но твою выучку не спутаешь. Вижу, как ты выбираешь еду и одежду. Твои манеры. Даже то, что ты знаешь о магии.

Он нахмурился. Дюк привык, что окружающие придумывали о нем разные слухи. Знал, что многие поговаривают о его благородном происхождении. Но в армии, да и в Страже, всегда были по большинству простые люди. Они могли лишь предполагать. А Алика точно понимала то, что видит. Будь на ее месте кто-то другой, Дюк бы занервничал, встревожился. Но проницательность воительницы его не волновала. В конце концов, если когда-нибудь он решится на что-то большее с ней, одной преградой станет меньше. Вернее, когда он решится.

– Я понял тебя, – спокойно произнес Дюк. – Так значит, баронесса не знатного рода. Но в этом нет ничего нового. Ты права, невесты из семей мелких помещиков подходят для баронов. Тем более, таких, как этот молодой Мейсар. Может, ее неумение вести хозяйство в таком большом доме и заставляет девушку опасаться хваткого управляющего?

– Наверное, – устало согласилась Алика. – Но ты точно подметил, она подходит своему мужу. И похоже, искренне любит его. Как и он ее. Это тоже видно. Знаешь, чувствуется интуитивно. Их привязанность друг к другу. Даже… Прости, я о тех же манерах. Баронесса простовата, и Мейсар сам при ней становится таким же. Даже не скажешь, что он сын Армана! Тот был крепкий, громкий, решительный. А Арсен…

Дюк нахмурился. Он не знал, понимает ли Алика сама, какое сейчас она высказала подозрение. Всерьез ли она это сказала? Он уже хотел спросить у нее, не оговорилась ли она, когда им навстречу из караульной выступил один из ветеранов.

– Доброй ночи, Госпожа, Господин, – он чуть поклонился Стражам. – Доложу вам, что нынче тут у нас все спокойно. Я уже три часа на посту. Все тихо.

– Мы и не сомневались, – приветливо улыбнулась ему в ответ воительница. – Спокойной вам вахты. В ваших местах так красиво, что и верить не хочется, будто можно ждать неприятностей.

– Оно и верно, госпожа, – закивал ветеран, польщенный ее словами. – Да и не происходит ничего здесь обычно. Ну, подишь ты, с самой войны все тихо. Только раз герцы дорвались до замка. Так это было еще при старом бароне! Нынче спокойно живем.

– Сегодня такая ночь! – продолжала Алика с искренним восторгом. – Зима у вас славная. Снега столько в столице не найдешь. А деревья, как сказочные. Красота!

– А вот тут не скажи, госпожа, – вдруг нахмурился солдат. – Это вот плохо. Особо в такие дни. Невольно боишься, вдруг Седой Лес подкрался. К самой стене. Ведь его же и не разберешь, пока иней на ветках.

– Седой лес? – переспросил тут Дюк. – Что за сказка? И как лес может подкрадываться?

– Господин! – всплеснул ветеран руками. – Как же ж! О нашем Седом лесе все знают. Он лет сто назад появился. А может, и раньше. У гор он был. Так-то обычный лес. Но стал пустым. Ни птиц, ни зверья. А потом все ветки покрылись будто серебром. Летом чудно, а зимой страшно. Вот под инеем и не разберешь, настоящий то лес, или тот самый.

– Но до гор-то отсюда два дня пути, – напомнила Алика.

– Так то раньше было, – вздохнул с сожалением из рассказчик. – Потом этот лес стал перемещаться. Как живой. То здесь появится, то там. В нем всего-то миля будет, но… Он кочует. Может и к замку теперь подобрался.

– А что страшного-то в нем? – не понял дознаватель. – Ну, Седой он. И что?

– Так в него, если войдешь, все! – сообщил солдат. – Побродишь кругами, и смерть. Оттуда не выбираются. С детишками особо страшно. Ты же, вон, видишь дите, а уже не вернешь. Ходит, ходит кругом, и падает. Говорят, лес усыпляет. Навечно.

– Плохо дело, – согласилась воительница. – А было такое, чтобы он сюда пробирался?

– Вроде нет, – подумав, сказал ветеран и даже как-то приободрился сразу. – Седой лес дорог боится. Тракта и подавно, там же магические кристаллы. Но и простых дорог, тоже. Даже нашу, что в горы идет. Так что, права ты, госпожа, может оно и бояться-то нечего.

– Будем верить в хорошее, – снова улыбнулась ему стражница. – Но спасибо тебе за рассказ. И спокойной вахты еще раз.

– Ага, – закивал солдат. – Скоро мне ужин принесут. Горяченького и может, что покрепче. За здоровье гостей.

– Вот за пожелание спасибо, – так же добродушно откликнулся Дюк, и потянул Алику за собой. – И про свое здоровье не забудь. Хорошей службы.

– Седой лес? – несколько обеспокоенно переспросила Алика, когда они отошли подальше. – Не обошлось тут без проблем все-таки.

– Важно понять, насколько это страшно на самом деле, – рассудил дознаватель. – Идем уже в тепло. Столы, жаль, наверняка убрали, а то я бы тоже от чего покрепче не отказался. Да и тебе надо бы.

– Перебьюсь, – пожала воительница плечами. – Пойду найду Мэйли. Вдруг она что-то знает про этот лес?