3

Телефоны клиники «Май-медика» в Интернете нашлись всего за пару минут. Один из них обещал связь с некоей «приемной». То есть это место ближе всего к тому, где можно найти Май. А значит, и Мона.

На вызов ответил приятный молодой женский голос, официально радостный. Секретарь прилежно выдавала положенные фразы, но Карл решил ее перебить.

– Девушка, подождите, – решительно приказал он.

Она замолчала, кажется, удивленно.

– У меня к вам простая просьба, – продолжал он. – Просто передайте Мону, что он мне срочно нужен.

– Мон… – упоминание этого имени ввело даму в полный ступор. – Он никогда…

– Не общается ни с кем из пациентов, – Карл прекрасно знал характер этого человека. – И не надо. Просто скажите ему, звонил Карл.

– Но я не уверена… – начала растерянно девушка.

– Что он ответит? – следующая догадка звучала уже саркастично. – Я не прошу найти его и передать трубку. Просто донесите до него мое сообщение.

– Я не знаю, где он, – жалобно призналась секретарь.

– Зато я точно знаю, что у него есть смартфон, – парировал Карл. – Как и у всех. Если вы просто напишете ему сообщение, это сэкономит вам и мне время. А заодно спасет вас от его дурного настроения.

– Хорошо, – после паузы сдалась она.

Карл, не прощаясь, прервал вызов.

Мон появился в его палате через десять минут. В это время Карл изучал картинки из Яндекса. Точнее, фото Экс-ле-Бен.

– Глупая мысль, – как всегда мрачновато буркнул Мон, кинув взгляд на экран. – Тебе это не поможет. Там все изменилось.

Похоже, на этот раз злился он не из-за Карла, а именно из-за этих перемен.

– Вижу, – сухо заметил Карл, откладывая смартфон. – Кое-что осталось. Наша пещера, например.

То место, где его выхаживали после самого первого нападения, где в углу лежали вонючие шкуры, где он услышал разговор Мона и Май.

– Теперь она чистенькая и чужая, – не согласился Мон. – И туда водят туристов.

– Как и в монастырь, – теперь и Карл почему-то болезненно поморщился. Это место ему интуитивно не нравилось.

– Забудь, – коротко распорядился его собеседник. – Нашего дома просто больше нет.

Карл кивнул. Он это понимал, и ему было больно. Пусть об их Эксе он вспомнил только пару дней назад.

– Ты тут прописался, что ли? – сменил он тему.

– Я просто спал, – в тоне Мона появились надменные нотки. – Ты же не возомнил себе, что я буду твоим телохранителем?

– Моя мания величия еще не столь развита, – усмехнулся Карл.

– Надо же! – картинно удивился его товарищ. – У тебя вдруг появилось чувство юмора, Карле!

– Это самоирония, – поправил его Карл. Ему нравились эти перебранки.

– Тем интереснее. – Мон склонил голову набок, как делал всегда, слыша что-то новое. – Но пока еще интереснее узнать, зачем ты меня звал? И почему меня, а не Май?

– Пока у меня вопросы именно к тебе, – перешел Карл на деловой тон. – Кстати, больше не смей проделывать со мной свои фокусы. Твоя магия не так сильна, как у Май, но все же… Я даже не успел узнать у тебя номер телефона!

– Зачем? – философски изрек Мон. – Ты же все равно меня нашел.

– Да, причем легко, – согласился Карл. – А ты не думал, насколько легко это мог сделать и кто-то другой? И в этом случае нам всем хорошо бы быть рядом. Или хотя бы предупредить друг друга об опасности.

– Он не полезет к Май!

Это прозвучало с каким-то детским вызовом, будто Мон очень хотел бы верить, но…

– Ты говоришь, что я изменился, – напомнил Карл. – Почему ты думаешь, что он не изменится?

Мон упрямо поджал губы, потом рывком забрал его смартфон и вбил туда свой номер.

– Только не доставай меня по пустякам! – велел он. – И хватит уже трепа! Зачем ты меня позвал?

– Из-за Леони, – признался Карл. – Ты сам сказал, это странно, но сейчас первой я вспомнил именно ее.

– Да, – серьезно подтвердил его товарищ. – Ты вообще никогда ее не вспоминал. Я уже сказал тебе, что, по сути, тебе нечего было вспоминать.

– Я это запомнил с первого раза, – раздраженно заметил Карл. – Но сейчас мне важно знать… Я помню ее девчонкой. Ей всего-то лет одиннадцать–двенадцать. Но ты говорил, она меня любила. А ты ее… Она же ребенок!

– В тебе слишком много от этого поганого времени, – решил Мон. – Тогда тебе самому было всего шестнадцать. А Леони двенадцать, да. Но она уже могла…

Он замялся в смущении.

– Тогда взрослели раньше, – понял Карл.

– Типа того, – буркнул Мон.

– Но почему я могу вспомнить тебя в более старшем возрасте, могу вспомнить Май… любой. А Леони… – Он развел руками.

Его собеседник на миг отвернулся и ссутулился, будто его ударили.

– Ты и не вспомнишь, – нехотя признал он. – Леони никогда не исполнилось тринадцать. Она умерла.

– Черт! – Карл реально пожалел, что спросил. – Извини.

Мон посмотрел на него удивленно. Похоже, его поразила искренность Карла.

– Ее убили, – пояснил он раньше, чем его собеседник придумал, как спросить об этом тактично. – Ее, а также их с Май отца и мать. Сожгли на костре. А потом и моего отца… Он был палачом. Вслед за ними…

Карл прикрыл глаза. Почему-то ему было больно так, будто он потерял родных. Это была застарелая, привычная скорбь, которая накрыла его снова.

– Я не должен был тебя спрашивать, – нехотя признал он.

В палате повисло тяжелое молчание.

– Ты правда изменился, Карле, – заметил вдруг Мон непривычно спокойно. – Возможно, так и должно быть. А может, это все снова ни к чему не приведет. Но ты пытайся, спрашивай, делай хоть что-нибудь. Мне надоела наша бесконечная, разорванная на куски жизнь. Я хочу спокойно уйти за Леони, зная, что Май останется с тобой. Пусть ты ее не очень-то достоин…

Он хотел сказать что-то еще, но просто постоял несколько секунд, а потом вышел из палаты. Карл получил больше, чем хотел. Но от этого стало несравнимо хуже.

4

Он наблюдал за дверями больницы. Слишком много суеты из-за глупого деревенского мальчишки. Май давно его подлатала. Рана несерьезна. Но сколько шума! От этих людей, кто стережет здесь закон. Полиция… странный и малозначимый элемент в его деле. Они никогда не поймают его. Они ничтожны, как и сам Карл. Тем более что он в этот раз один из них.

Он пришел сюда не для того, чтобы снова видеть своего врага. Он пришел насладиться другим – его возвращением. Несмышленый щенок будет теперь мучиться от головных болей и снов. Будет бороться со своей памятью, капризно желая получить все и сразу, как всегда. Хоть немного можно насладиться его страданиями, пусть и на расстоянии.

О! Он усмехнулся. В двери отделения заходил Джако. К этому человеку он не испытывал ничего, кроме презрения. Жалкий, вечно обиженный на судьбу, по мелочи подлый. Но он даже может быть полезен, потому что ненавидит Карла так же сильно, как и он сам. Интересно, наступит ли тот день, когда Джако все же решится убить Карла? Это сразу решило бы столько проблем…

Он вздохнул. Ничего. Нужно только подождать. В этот раз все так идеально, удобно… Он найдет способ наказать своих врагов и избавиться от них навсегда. Предать их тела и души очищающему огню, как он всегда мечтал.

Он бросил последний взгляд на окна палаты Карла и побрел прочь. Шел и представлял себе их всех – избитых, сломанных, измученных, привязанных к позорным столбам. Представил пламя, рождающееся прямо из его ладоней и ползущее к эшафоту. И… вот уже огонь заполняет все, охватывает тела, рвет их, заставляет вопить от нестерпимой муки. Убивает и очищает. Да! Так и будет. Он найдет способ очистить их.

Он ускорил шаг. Так хотелось еще немного помечтать… Немного лекарства, блаженство и грезы. Всего одна ампула. В его кабинете. Надо поспешить…

5

Мон давно ушел, но тягостное впечатление осталось. Карл помнил эту скорбь. Именно она стала той силой, что превратила их жизнь в странный отрывочный бег. Сначала была боль. Та же пещера, где Май просто лежала на шкурах, отвернувшись к стене, отказываясь от еды, без сна. Мон, сгорбившийся у костра, иногда сердито вытирающий слезы драным грязным рукавом. И его собственная злость, порождаемая бессилием. А потом они просто стали мстить…

Тогда Карл видел свой дом в последний раз. И дом, и весь Экс – таким, каким он его запомнил. Дом, которого больше нет… Карл в это не верил. Пусть прошло время, изменились люди, а на улицах вместо серо-коричневых стен из простого известняка теперь стоят яркие и красивые здания. Но там их озеро. Их горы. И может быть, частичка их леса. Такое не умирает. Земля помнит. И камень. Так говорила Май.

Май… Он отчаянно скучал по ней. До головокружения. Так хотелось еще раз просто увидеть ее лицо, глаза, всегда смотрящие на мир с вызовом и легкой насмешкой. Ее запах совсем не изменился. Все тот же чудесный тонкий букет ароматов знакомых трав. Ее волосы, по-прежнему густые и непослушные… Май осталась собой, как и Мон. А Карл… Он понимал, что с каждым возвращением меняется. Но его преданность этим двоим неизменна. Как и любовь к дому, к Май…

Он заснул, вспоминая Прагу, их маленький дом у реки. Это был длинный и почти спокойный год. И тот вечер, когда они сидели у костра, жарили мясо, пили вино. Тот вечер, когда он впервые сказал ей о своих чувствах. И их первая ночь…

Карл проснулся около шести вечера, когда ему принесли скудный больничный ужин. Он совсем не был привередлив в еде. Им редко удавалось жить комфортно и есть вдоволь. Так что тут не до капризов.

В семь часов дверь палаты широко открылась, и на пороге появился он… Карл знал, что этого человека зовут Иван, и опасался его прихода. Они дружили с Кириллом еще с университета, уже более 15 лет. Такого не проведешь. Да… Карл умудрился раза три ошибиться при остальных, а уж тут…

Иван улыбался широко и как-то шкодливо. Он был высоким, плечистым, но удивительно худым – темно-каштановые волосы коротко острижены, кожа на вытянутом лице почему-то всегда смуглая, будто парень большую часть жизни провел на югах. И глаза – темные, как две оливки, какие всегда подавали за столом в доме отца. Большие, чуть вытянутой формы. В принципе, как и у самого Карла. Как и у их отца…

Узнавание было резким. Оно прокатилось волной, принеся облегчение и… нет, радость – слишком слабое слово. Тут были все эмоции, какие можно испытать, только когда встречаешь старого и верного друга. Карл улыбнулся в ответ, искренне и тепло.

– Что? Загораешь тут? – Иван устроился на стуле, где давеча сидел Мон. Карлу очень хотелось прямо сейчас об этом другу и сообщить, но…

– Это очень утомительное занятие, – вместо этого иронично заметил он. – А ты, говорят, сегодня искал того, кого вряд ли так легко поймать.

– Вообще нереально, – тут же подтвердил напарник, и на его лице появилось жалобное выражение. – По месту прописки не видели уже года два. Телефонов на него не зарегистрировано, банковских карт тоже. Друзей нет, родственников тем более. При такой паранойе не удивительно, что он серийный убийца.

– Все как я и говорил, – пожал Карл плечами. – Ты ноешь даже когда это положено делать мне.

– Это кому это ты такое говорил? – тут же с вызовом поинтересовался друг.

– Нашим, – весело пояснил его напарник. – Когда заходили с обязательным визитом.

– О да! – усмехнулся Иван. – Наслышан. По их мнению, тебя тут обкололи болеутоляющими до такого состояния, что у тебя крыша поехала. Так что они твоим сказкам обо мне просто не поверят.

– Чем же я их так поразил? – Вопрос был не праздным. Карл хотел знать, насколько сильно коллеги Кирилла отреагировали на его ошибки.

– Ну, то, что ты курить бросил, мелочь. – Друг еще пытался держать веселый тон, но было понятно, что ситуация его нервирует. – И твои вдруг открывшиеся познания в медицине? Но самым масштабным потрясением стали гранаты.

Карл позволил себе усмехнуться. Играть дальше он не собирался.

– Принес? – В его тоне слышались требовательные нотки.

Друг раскрыл пакет-майку, висящую на его запястье.

– Конечно, – сообщил он чуть ворчливо. – Ты, кстати, в курсе, сколько они здесь стоят?

Это «здесь» решило все… Карл принял у него первый крупный фрукт. Не такой красивый, с помятостями, и не ярко-красный, а розовый с чуть заметными крапинками на кожуре.

– То, что надо, – почти ликующе сообщил он и посмотрел на друга. – Ты всегда умел их выбирать. Там, дома. В нашей кладовой за кухней, куда мы ходили ловить пауков. Помнишь, Джако?

Друг, вернее, брат, замер на какой-то еле заметный миг. Потом он поднял голову от пакета, забыв про второй гранат. Сначала был взгляд – цепкий, даже немного злой. Потом его лицо разгладилось, будто по нему прошла волна облегчения. Улыбка стала широкой, даже ликующей.

– Карле, – произнес Джако, как и всегда растягивая звуки в имени брата. – Ты вернулся.

Он привстал, потянулся вперед. Они с Карлом неуклюже обнялись. Потом Джако прошел к двери и аккуратно повернул ключ в замке.

– Это может выглядеть странным, – заметил брат. – Там сестричка бойкая. Разволнуется.

– Но нам много времени и не надо, – отозвался Джако со странной беспечностью.

– Что-то ты в этот раз поздно, Карле, – продолжил он. – Я начал бояться, что ты вообще ничего не вспомнишь. Но теперь все в порядке.

– Не совсем, – честно признался Карл. – На самом деле я еще помню очень мало. Так, урывками. И пытаюсь все сложить воедино.

– Как всегда торопишься, – с еле заметным злорадством заметил Джако. – Но в этом ты весь. А первой, конечно, была Май? Ты всегда сначала вспоминаешь ее.

Карл уже хотел возразить, но почему-то промолчал. Что-то было не так.

– Это же она спасла тебя вчера ночью? – почти требовательно спросил брат. – Успела, значит.

– Как и всегда, – осторожно заметил Карл. Все это вызывало в нем беспокойство. – Май… она совсем не изменилась. Ты ее уже видел?

– Пока только издали. – Тон брата становился все более холодным, а взгляд… решительным и жестким. – Но теперь точно успею и повидаться, и поболтать вдоволь.

Он вытащил из заплечной кобуры свой табельный, снял оружие с предохранителя и направил пистолет на Карла.

Это был странный момент. Карл не испугался. Скорее он был разочарован или обижен. Боли предательства еще не было. Все же он вспомнил брата буквально пять минут назад. Но… Ведь он доверял ему. Всегда. Когда был Кириллом и когда – Карлом. И он, и Май, и Мон… Была злость. Привычная. Даже привычно усталая. Ведь они раньше часто ссорились с братом. И пусть Джако старше, Карл часто брал над ним верх.

Карл не стал делать резких движений. Бесполезно. Комната слишком мала. Прятаться негде, да и не успеть. Помощи тоже не предвидится. Ладно, сто́ит тогда просто узнать: за что? Карл видел, что Джако ждет этого вопроса. Предвкушает его. Брат всегда был таким. Они часто ссорились именно из-за раздражающей манеры Джако кидать обвинение или вызов и ждать, когда младший братишка начнет выспрашивать, в чем на этот раз его вина. Карл перестал играть по этим правилам, когда ему было семь лет.