Рафаэль немного удивился, но сел, так и держа бутылку у лба. Логан нахмурился, ухватил мальчишку за запястье и отнял её от головы, кожа уже успела замёрзнуть.

– Голову ещё давай отморозь. Где вас только таких находят, непутёвых.

Рафаэль немного покраснел, виновато опустив взгляд. Логан внимательно на него смотрел, через какое-то время сказав:

– Ну я слушаю. Почему вдруг Карл?

– Мы соседи, и… просто… Мы почти не общаемся. А если общаемся – это тяжело. И я просто хотел узнать… К нему как-то очень странно относятся здесь.

– Почему ты решил спросить именно меня?

У Рафаэля скрутило в животе. Рассказать?.. Нет, не стоит.

– Вы преподаватель, вы должны его знать…

– Ты думаешь, преподаватели знают его лучше, чем студенты?

– Мне так казалось…

Рафаэль не умел лгать, совершенно. И Логан это уловил, но вид мальчишки был настолько жалкий в эту секунду, что он не стал допытываться. Скрестив на груди свои мощный руки, он откинулся к стене, к которой был прислонён стул.

– Я не думаю, что ты спрашиваешь того человека, парень, но раз уж ты ко мне обратился… Карл учится здесь уже довольно давно. Как ты заметил, на возраст выпускника он не выглядит.

– Он говорил, что ему 26…

– Хм, значит, тебе удалось с ним поговорить? Поздравляю. Потому что в последнее время это стало проблемно, – одёрнув сам себя, осознав, что сказал лишнее, Логан продолжил:

– Этот юноша уже давно, можно сказать, живёт в академии. Он пришёл сюда ещё подростком. В 16 он «поступил», но не учился совершенно, предпочитая посещать исключительно практические занятия. В силу своей… специфики – не спрашивай, какой – он мог себе это позволить, потому что вскоре он обскакал даже самих пятикурсников по параметрам опыта. Им заинтересовался директор Вольфганг и стал поручать ему задания, для исполнения которых ранее обращался к профессиональным охотникам. Почему Карл не хочет учиться, как все – спроси его сам, если осмелишься. Парень он сложный, пойди, разбери, о чём он думает. Так что мой тебе совет, малец. Ну не лезь ты не в своё дело. Дорого встанет. А так целее будешь.

– Я видел, что у него на спине шрам…

Возможно, Рафаэлю показалось, но Логан на несколько мгновений замер, словно ошеломлённый. Впрочем, быстро придя в себя, он сказал:

– Не удивлён. Из таких миссий, в которые его отправляют, иногда и вовсе не возвращаются. Наверняка он получил этот шрам во время одной из них.

– То есть… он всегда был таким?

Логан задумался.

– По большей части – да. Но совсем его переклинило года три назад. Опять же, вопрос, почему, – последнее мужчина сказал уже менее уверенно. Он явно знал ответ. Явно знал он и то, каким Карл был раньше.

– Ладно, спасибо вам… за разговор. Я могу идти, наверное.

– Да, только возьми кого-нибудь с собой, чтобы тебя довели до госпиталя. Не нравится мне твоё состояние. Тебя всё ещё шатает, неплохо об землю приложило.

Рафаэль кивнул, прекрасно зная, что пойдёт один. Он прошёл к двери, когда услышал:

– Но лучше не трогай парня, малец. У него тяжёлое прошлое. Такое ворошить никому не захочется.

И дверь за уже обернувшимся что-то сказать Рафаэлем закрылась. Мальчишка опустил взгляд и молча поплёлся в госпиталь.

* * *

Вокруг мальчишки начали хлопотать медсёстры, думая, к кому его направить. От этого броуновского движения у Рафаэля только ещё больше закружило голову, и он сказал, что ему бы просто отдохнуть… Наконец, одна из медсестёр отвела его в кабинет дежурного.

– Парнишку на арене пришибло, Логан написал записку, тебе видней, Клаус.

Рафаэль вскинул опущенный до этого взгляд, когда имя знакомо резануло по уху. Это был тот самый врач, с которым они случайно встретились ещё в первый день, когда мальчишка пришёл к Карлу. Клаус сидел за столом, что-то накидывая карандашом в тетради, но когда к нему обратились – обернулся на вошедших. Он кивнул медсестре, та вышла. Сам же юноша поднялся, улыбнувшись.

– Что, первая кровь? Давай сюда записку, дохлик.

Рафаэль отдал ему бумагу и сел на койку.

– Холодное у головы держал?

– Да.

– Значит, не разнесёт. А вот фингалом ещё пару дней посветишь. Как так?

Рафаэль вкратце обрисовал ситуацию, объяснив, в чём дело, причём Клаус с первых слов понял, о какого рода задании шла речь.

– Помню-помню, нас гонял по таким же. И каждый так и норовит сделать тебе подлянку в этот момент. Упражнение полезное… но, очевидно, не для такого, как ты.

Клаус позвал медсестру и сказал ей принести какие-то препараты из лаборатории и аптеки.

– Ты главное нашему мачо не жалуйся, – сказал Клаус, возвращаясь за письменный стол. – Он не любит нытиков.

– У вас… напряжённые отношения, – заметил Рафаэль.

– Я его терпеть не могу. Он меня презирает. Это взаимно.

– Почему так?..

– Были причины. Тебе-то чего? Не хочешь повторить чужих ошибок? – юноша обернулся к мальчишке и перестал улыбаться. – Тогда просто не связывайся с ним. Это тот ещё истеричный предатель.

– Истеричный?.. Ни разу не видел, чтобы он… «истерил».

– Мало его знаешь.

– А откуда знаешь ты?

– Да я был его сосед. Мы жили втроём в ту пору. Иди, спроси у него, нравилось ему это или нет! Я отвечу за себя – мне нет. Его идиотские охотничьи замашки бесили до невозможного, а его надменность просто отвратительна. Он в конечном итоге переехал.

– Ты называл его «предателем»…

– Потому что он и есть предатель. Мы и поссорились, когда он меня предал. Верней, далеко не меня одного. Но это долгая и тёмная история, парень, не сейчас и не тебе её слушать.

– Это… твоя версия.

– Второй ты не услышишь. Никогда и ни с кем Карл не будет говорить об этом.

– Наверное… это ты так думаешь.

– А что, хочешь попытать удачу? Ну давай, иди к нему, задай вопрос. Просто скажи одно-единственное имя, и он тебе снесёт твою светлую голову.

– Что за имя?

– Холден.

Клаус хотел сказать что-то ещё, но в этот момент открылась дверь. Рафаэль вздрогнул от неожиданности, но виновато улыбнулся – зашла Эмма. Девушка быстро подошла к брату.

– Мне сказали, что ты тут… что случилось?

– Всё в порядке, немного попало на арене…

– Я забрала лекарства, которые тебе прописали, пойдём, отведу тебя домой.

– У тебя ведь ещё пары.

– Ты дороже. Пойдём. Спасибо, Клаус.

– Да не за что. Прогуляться сегодня не хочешь?

Эмма удивлённо взглянула на юношу, но после немного покраснела и сказала:

– У меня очень много дел… извини.

– Ладно. Удачи.

Эмма поспешила вывести Рафаэля за пределы кабинета, они отправились к жилому корпусу. Девушка держала брата за плечи, тот краснел, но не сопротивлялся.

– Как же я не люблю эту арену… Логан даёт подчас слишком сложные задания.

– Задание было несложным. Просто… – Рафаэль вздохнул. – Просто.

Эмма покачала головой, после внимательно посмотрела на брата.

– Тебя что-то тревожит.

– Вовсе нет…

– Я вижу. Что-то случилось, Рафаэль?

– Нет… всё в порядке, правда, – мальчишка показательно улыбнулся, но строгий, пусть и грустный взгляд сестры был более настойчив, чем какие-либо слова. – Я просто немного устал. Завтра выходной, хорошенько посплю – и всё будет в порядке.

– Уверен?

– Конечно.

Эмма довела мальчишку до комнаты, которая была пуста, Карла не было.

– Эмма… ты правда рассказала мне всё, что знаешь про Карла? – спросил Рафаэль, пока сестра заваривала ему чай. Девушка подумала несколько секунд, после сказала:

– Наверное, да. Но говорят, что года три назад была какая-то экспедиция, в которой Карл участвовал. И из неё вернулись не все. Что там произошло… это до сих пор умалчивается. Но я тогда ещё не училась здесь, и ничего точного тебе сказать не могу.

– И ты не знаешь, кто такой Холден?

– Честно, нет.

– Ладно…

Эмма какое-то время провела с братом, помогла ему с домашним, но к вечеру убежала к себе. Рафаэль лёг рано, и когда вернулся Карл – он уже лежал под одеялом. Он вспоминал всё, что услышал за день. Но мысль не шла дальше. Потому что перед глазами стояли лица однокурсников, которые смеялись, желая его ударить.

* * *

Ночь была тихой, дождь не бил по окнам, но в темноте небес собирались тучи, готовя порцию ливня на следующий день. В комнате царила тишина, лишь изредка прерываемая тихим, беззвучным почти звуком. Послышалась какая-то возня, после шуршание, будто кто-то что-то искал, и зажёгся тусклый свет прикроватной лампы. Карл зажмурился, уткнув локоть в матрас, приподнявшись на нём. Во вторую руку она взял с тумбочки наручные часы и прищурился, чтобы разглядеть время. Была глубокая ночь. Юноша недовольно скривил губы, закрыв глаза, вскинув брови, отвернув голову от света, затем звучно вздохнул, откинул простыню, под которой спал, предпочитая её одеялу, и свесил с кровати ноги. Протерев веки зажмуренных глаз указательным и большим пальцами, почесав правой рукой левое плечо, он поднялся, сделал буквально пару шагов и опустился на край кровати Рафаэля.

– Ну и чего ты ревёшь?

Рафаэль представлял собой бугорок, укутанный одеялом, изредка подрагивавший, но его всхлипов не было слышно. Он не понимал, как Карл мог проснуться от них – зная, что юноша спит очень крепко.

– Прости… я не хотел тебя разбудить, – шепнул мальчишка, не высовываясь из-под одеяла. Карл вновь вздохнул, ссутулившись, уронив локти на колени и взглянув на этот бугорок.

– Вылезь. Не люблю со спиной разговаривать.

Вновь послышалась возня, Рафаэль кое-как размотался и выбрался из своего укрытия. Его большие, светлые глаза блестели, лицо было красным. Он поспешил утереться кулаком, ещё периодически вздрагивая. Карл смотрел на него с немым вопросом.

– Тебе всерьёз… хочется слушать? Сейчас?

– Парень, из-за тебя я проснулся посреди ночи.

– Я же попросил прощения… извини, больше не буду…

– При желании я могу уснуть под грохот водопада. Дело в атмосфере, которую ты создаёшь вот уже несколько дней.

Рафаэль покраснел чуть сильней, отведя взгляд. Он какое-то время молчал, но взгляд Карла был слишком навязчивый и не менее красноречивый. Мальчишка поджал губы, не давая воли эмоциям.

– Я думал, что всё будет не так. Верней… я не думал, что всё будет так. А оказывается… я ничего не умею. Ничего не могу. Вырос… в домашних условиях. «Домашний мальчик». А я хочу стать… одним из вас. Но у меня не получается. Ничего не получается.

Карл отвёл взгляд от мальчишки, едва тот заговорил, поскольку понимал, что под его взглядом говорить было сложно. Он его молча выслушал, хотя паузы между связными высказываниями были довольно большие, поскольку Рафаэль пытался перевести дыхание и сдержать эмоции. Когда тот окончательно замолчал, Карл протянул руку к его лампе на столике и зажёг ещё один свет, стало значительно светлей. Лампа Рафаэля была ярче – просто в свою Карл намеренно вкрутил более тусклую лампочку.

– Кажется, не так много времени прошло. Рано руки опускаешь, – юноша поднялся, пройдя в крошечный отсек «кухни», Рафаэль вновь увидел его шрам на спине. Карл достал из ящичка коробку, к которой мальчишка никогда не прикасался, зная, что это личная вещь его соседа. Порывшись в ней, юноша достал что-то и вернулся на кровать Рафаэля. Ничего не сказав, он начал делать какую-то повязку прямо на голове мальчишки, перемотав её так, что участок перевязи с каким-то мягким центром пришёлся как раз на синяк под глазом. Рафаэль так растерялся, что не успел ничего сделать.

– Фонарь к утру пройдёт. Ничерта в этом госпитале делать не умеют.

– Клаус прописал мне…

– Больше слушай этого… – Карл как-то очень грубо назвал Клауса, Рафаэль даже не понял, как именно – он такое слово редко слышал. Осознав, что это грубое ругательство, он снова немного покраснел. Мальчишка несколько раз кивнул, словно заверив Карла, что больше не будет его слушать. Но к горлу снова почему-то подступил комок.

– Эй, хватит хныкать. Перевязь размочишь – хуже будет. Если хочешь выговориться – выговаривайся.

– Клаус сказал… что ты не любишь, когда жалуются.

– Снова слушаешь этого придурка?

– Прости…

Карл больше ничего не сказал, но внимательно посмотрел на Рафаэля. Тот поуспокоился, сел, прислонившись к подушке, и сказал негромко, пребывая в таком состоянии, что даже не удивлялся тому, что Карл его слушает:

– Мама и папа настояли, чтоб я именно в этом году сюда поступал. Потому что и сестра тут… Подумали, что будет поддержка. Я так мечтал сюда попасть. Так хотел… стать настоящим охотником. Мне казалось, что даже мои недостатки можно обратить в преимущества. Папа сказал, что маленькие охотники более ловкие. Но я… просто сама неуклюжесть какая-то. Я не думал, что занятия на арене будут такими тяжёлыми. А однокурсники… – он помолчал, подбирая слово. – Такими неприветливыми. Без друзей очень сложно жить. Когда… не к кому прийти и поговорить. Или поделиться радостью. У меня есть сестра, но у неё уже совсем другой мир, да и меня дразнят, если я много с ней общаюсь. Ты прав, прошло совсем мало времени, а я уже успел выбиться из компании. И сейчас боюсь разочаровать родителей. Разочаровать сестру. Не доказать, что я достоин быть здесь, жить вне дома. Ведь они в меня… так верят.

Он ещё раз всхлипнул, но это было лишь остаточным явлением после слёз. Мальчишка теребил пальцами кончик одеяла.

– Но я понимаю ребят с моего курса. Они намного сильней меня, многие станут настоящими охотниками. Они хорошие, на самом деле, просто… «правильные». Им не интересно ничего, кроме арены, они отрабатывают свои навыки, развивают выносливость, как и положено охотникам.

– На одной мускулатуре далеко не уедешь. Когда на тебя попрёт банши – ты не будешь набрасываться на неё с пулемётом, – сказал Карл довольно мрачно, словно даже самому себе. Какое-то время он молчал, после поднял голову, задумчиво взглянув на свою лампу и сказав:

– Если бы все были такими ангелами, как ты, может, я и не стал бы тем, кем стал.

Карл поднялся с кровати, похлопал Рафаэля по сбитым волосам, выключил обе лампы и вернулся на свою кровать.

– Спи, светлячок. До побудки не так много времени.

Всё произошло так быстро, что Рафаэль ничего не успел сообразить. Всё, что сказал Карл, его поведение… это абсолютно не соответствовало тому, что он про него узнал, что слышал. Не соответствовало тому, как к нему относились. Что, если первокурсники, приходя сюда, уже изначально получали отрицательную установку о Карле, или наоборот – слишком положительную, и относились к нему, как чужаку, который a priori выше их на голову? И никто не хотел узнать, какой он на самом деле.

– Карл, можно вопрос?

– Нет.

Рафаэль уже открыл было рот, чтобы спросить, кто такой Холден, но нарвался на этот ответ. Мальчишка одёрнул себя, осознав, что сейчас действительно было бы очень глупо начать эту тему – очевидно, болезненную для Карла. «А что значат эти слова? Если бы все… не стал бы…» Рафаэль взбил подушку, оббив об неё все кулаки, и утонул в ней щекой, со стороны здорового глаза. Мальчишка выпустил эмоцию, гнетущую его сердце, и поэтому быстро уснул, дав себе слово обдумать всё утром.