Пора было собираться на работу. Саша наспех накинула на плечи махровый халат и быстро проскочив густую темноту маленького коридора, не глядя в угол, закрылась в ванной. Она включила воду, вывернув барашек горячей до упора – рано утром вода нагревалась очень медленно, и стала ждать, пока температура струи станет комфортной для принятия душа. Задергивая штору, взглядом проверила, что закрыла замок на двери.

Вода лилась на макушку, гладила по плечам, расслабляя напряженные мускулы. Саша прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, окутывавшим тело. Но не стоит закрывать глаза надолго.

Шторка с зелеными и черными смешными медвежатами зашевелилась, растягиваясь волнами, Саша вздрогнула. Влажная ткань потянулась к ней, словно пытаясь обнять. “Это просто пар! Успокойся!” – она отдернула шторку, сбоку, чтобы вода не брызгала на пол. Пусто. Только висит полотенце, которое она сама же только что принесла сюда. Ей неожиданно стало смешно, она истерично хихикнула и попыталась успокоиться.

Набрала полные горсти воды и плеснула на лицо, смывая остатки ночного кошмара. Потянулась, наклонила голову вправо-влево, хорошо растягивая сухожилия на шее. Густо натерла мочалку куском мыла. По ванной разошелся успокаивающий запах летних трав с ноткой лемонграсса.

“Всё самое натуральное”, – улыбнулась. Аккуратно и тщательно намылилась, утро начинало налаживаться.

Саша глянула на себя в зеркало, слегка тронула губы блеском и улыбнулась отражению. Готова. Надо выходить.

Утро охватило ее прохладой. До остановки было идти пять минут. Улицы были свежи и пусты. Редкие машины еще только расчерчивали город паутиной маршрутов. Дойдя до остановки, она вышла на середину улицы – виден ли автобус, но пока было тихо. Присев на лавочку, Саша открыла книгу.

Вымышленный мир завораживал, втягивал, отнимая ощущение реальности. Там было как-то насыщеннее, радостнее, чем в обычной жизни. Фентези наполняло мир необычными существами и странными сущностями, которые могли помочь или сильно испортить тебе жизнь, в зависимости от того, каким образом общаешься с ними.

С детства Саша аккуратно относилась к нежному призрачному миру, поэтому даже читая городские сказки, была уверена, что она не станет так же глупо обращаться с тонкими сущностями, как героиня. И поэтому книги дарили ощущение вседозволенности и собственной силы.

Погружение в вымышленные миры было единственной отдушиной, когда она могла не волноваться о том, что может произойти, отключалась от полного опасностей окружающего и с радостью жила чужие жизни, питаясь недоступными в другие моменты эмоциями.

Автобус подъехал, тихо шелестя шинами, остановился, вздохнул, обдав теплым воздухом, фыркнул и открыл двери. Саша вынырнула из нереального мира, убрала книжку в сумку и поднялась по ступеням. Салон прохладно принял ее в свои объятья. Большинство мест были пустыми, только на заднем широком сидении был мужчина. Саша отошла в дальний угол, практически рядом с водителем и села на одинарное место лицом к попутчику. Так спокойнее.

Поездка обычно занимала пятнадцать минут, шесть остановок. Достаточно недалеко от дома, и необходимые пятнадцать минут, чтобы успеть настроиться на работу.

“Почему он так странно смотрит?” – привычно подняло голову беспокойство. Мужчина с заднего сидения в упор смотрел прямо на нее. Саша поерзала на сиденьи и достала книгу, чтобы заслониться от навязчивого взгляда. Она делала вид, что читает, но каждый раз, когда она поднимала глаза, незнакомец все еще смотрел на нее… Саше не удавалось сосредоточиться на смысле текста,, поэтому она убрала книгу в сумку и попыталась сосредоточиться на чем-то другом, домах, проплывающих за окном автобуса, облаках в небе, которые, казалось, очень быстро летели навстречу. Серые тучи низко висели над городом, придавая всему окружающему мрачный, зловещий вид. Разглядывание пейзажа не помогло, и ее внимание опять переключилось на странного мужчину. Он продолжал сверлить ее взглядом, Саша подумала пересесть, чтобы не видеть неприятного попутчика, но тело словно одеревенело.

“Что это? Может, он за мной следит?” – девушка в панике нащупала карман на груди и вытащила мобильный. Ей некому было звонить, кроме Натальи Евгеньевны – начальницы смены, но это не мешало ей привычно изобразить оживленную беседу:

– Привет!

– …

– Да-да, всё в порядке, уже подъезжаю.

– …

– У входа стоишь? Хорошо, сейчас буду, – мужчина наконец оторвал свой взгляд от нее и отвернулся к окну.

В этот момент водитель резко ударил по тормозам, автобус протестующе заскрипел и замер на ее остановке. Саша быстро поднялась, краем глаза следя, не поднимается ли человек с заднего сидения за ней. Дыхание запнулось, вроде не идет. Она выскочила из автобуса с бешено бьющимся сердцем, зашипев, двери закрылись за ее спиной. Пронесло. Водитель, пожилой загорелый мужчина с неуместной в такое раннее время счастливой улыбкой, помахал ей и шутливо приподнял невидимую шляпу в знак прощания. Автобус уехал.

Перед ней раскинулась пустая в это время стоянка торгового центра. Первые лучи солнца уже тянулись из-за горизонта, золотили стены бетонного куба здания, заставляли фонари расчертить длинные тени, стоянка походила на гигантскую доску для игры в крестики-нолики. На самых дальних рядах стояло пару автомобилей, грустно подмигивающих фарами, бликуя, отражая приветствие солнца. Тени были густыми и резко контрастировали с освещенными местами. Воздух был прозрачен, и все окружающее казалось каким-то слишком резким и четким для реальности.

Саша краем глаза заметила какое-то движение, в тени оставленной машины. Старенький фиолетовый жук сгорбился в самом углу огромной стоянки и отбрасывал такую темную тень, что колес не было видно. Там она и уловила странное шевеление. Девушка поставилу руку козырьком к глазам, чтобы просыпающееся солнце не слепило, и замерла приглядываясь.

“Спокойно, там ничего нет”, – утренний воздух был неподвижен. Тишина звенела в ушах. С усилием сглотнула, почувствовала боль в руке. Она опустила взгляд, пальцы судорожно сжимали ремень сумки.

“Иди, всё нормально”, – силой заставила она себя сделать шаг, еще один, направляясь к служебному входу. Машина оставалась позади и неизвестная угроза ширилась и устремлялась за ней вслед, заставляя ускорять шаг. К стеклянным дверям она добралась уже практически бегом, поймав удивленный взгляд сонного охранника:

– Доброе утро!

– Доброе! – быстрым шагом, едва кивнув, Саша направилась к раздевалке.

Здание торгового центра еще хранило ночную тишину, коридоры не наполнились спешащими служащими и рабочими, а залы неутомимыми вальяжными покупателями. Эстетика строительства совмещала очень тщательно продуманный и весьма противоречивый дизайн, подсобные помещения с их бесконечными узкими коридорами и поворотами и торговые пространства – уютно расположенные по передней части сооружения.

Коридоры и подсобные помещения были строго функциональны и подчинялись требованиям пожарной безопасности. Безликие стены, только необходимые удобства – туалет, душ, раздевалки с рядами одинаковых металлических шкафчиков, всё было сделано, чтобы никакая деталь не отвлекала от выполнения прямых функций. Уникальная, продуманная конструкция здания обеспечивала экономию времени и человеческих сил, а постоянный контроль за производством и работой каждой системы давал возможность всегда поддерживать все в идеальном состоянии.

И залы для посетителей. Тут всё настраивало на неспешный и неторопливый лад – бутик, со стеклянными стенами, манекены с застывшими улыбками на лицах демонстрируют жемчужины последних коллекций. Дальше удобные скамейки вокруг фонтана, окруженного кадками с искусственными зарослями, никогда не терявших своей зелени, какой бы сезон не был за окном. Утомился покупками – а тут кафе, милое и уютное, где можно выпить чашечку ароматного кофе и закусить булочкой бриошь с камамбером. Архитекторы сделали все возможное, чтобы никакая неудобная мелочь не отвлекала клиентов от их прямого назначения – вносить свою лепту в материальное течение капиталистического круговорота и закрывать свои навязанные маркетологами потребности.

Огромные смотровые окна открывали вид на перспективу города и добавляли воздушности атмосфере внутри. Центр не стремился завоевать покупателей, а лишь увлечь и заинтересовать их. Это резко контрастировало с узкими коридорами, назначение которых было в том, чтобы работник, входя в узкий дверной проем, концентрировался на поставленной цели. Здание задавало ритм своим сотрудникам.

Саша толкнула дверь, вошла и направилась к своему шкафчику. Тут послышался какой-то шорох из соседнего ряда. Девушка вздрогнула, замерла, волоски на руках встали дыбом. Она прислушалась, тихо. Кто-то дышит? Или это просто ветер в перекрытиях потолка? Постояла еще минуту, шум не повторялся. Она осторожно открыла шкафчик и вытащила блузку, юбку и фирменный фартук. Переоделась в форму, обула удобные неприметные мокасины, сложила аккуратно одежду и захлопнула дверцу. Опять послышался странный шум. Она опять замерла. Теперь уже ближе. Шаги? Собственное прерывистое дыхание мешало расслышать.

“Успокойся!”, – она постаралась взять себя в руки. Закрыла глаза, вдох-выыыыдох, вдох-выыыдох. В зале было тихо. Открылась дверь, пропуская громогласную начальницу:

– Прохлаждаемся? – она явно была не в настроении.

– Нет-нет, я уже иду, – Саша поправила бейдж и выскочила в коридор. Пошла быстрее, даже побежала.

– Девушка, куда-то торопитесь? – Андрей Михалыч подпирал стену за углом.

“Только не ты!”, – Саша закатила глаза.

Начальник мясного цеха славился своим гадким языком, на который жаловались все сотрудницы, и молодые, и в возрасте. Обвисшие щеки с сеткой лопнувших капилляров, глазки, прятавшиеся в складках и постоянно бегающие. От него пахло потом и какой-то кислятиной. Приставания ограничивались гадкими намеками на сексуальный контакт или комплиментами, граничившими с оскорблениями, но всегда производились исключительно наедине и не доходили до физического контакта, поэтому пока ему удавалось отделываться лишь выговорами.

– Здрасте, – Саша постаралась проскользнуть мимо него.

– Далеко собралась, поросеночек? – она прямо чувствовала, как его оценивающий взгляд оставляет грязные жирные следы на ее теле.

– Сейчас смена начинается.

– Ну пара минуток-то на поболтать найдется?

– Я опаздываю.

– Ну я ж недолго. Зашел-вышел, – мужик гнусно осклабился, открывая прокуренные зубы.

– Мне надо идти, – Саша пригнулась, чтобы протиснуться под рукой, закрывающей проход и шмыгнула к лифту. Несколько раз нажала на кнопку вызова, умоляя, чтобы лифт был не на самом верху.

– Да не торопись ты так, – послышался голос позади.

“Ну давай же!”, – словно в ответ на ее мольбы лифт распахнулся, она заскочила в железную коробку, судорожно нажала цифру нужного этажа, двери с грохотом закрылись. “Вырвалась!” – Саша выдохнула и облокотилась на холодную стену, успокаивая дыхание. Лифт скрипел и трясся, преодолевая этаж за этажом. Освещение моргало, пахло электричеством. Наконец, кабина остановилась, подпрыгнула слегка, двери разъехались. Впереди была рабочая смена.

“Дзинь, дзинь, дзинь…”, – лента медленно тянулась, подтягивая новые и новые продукты. Поднять, просканировать – дзинь-дзинь – положить в товароприемник. Молоко, хлеб, сушки, сыр, бананы.

– Пакет пробить?

– Ну, а куда я это сложу по-твоему, – дама в красном берете неприязненно поджала губы.

– Дзинь!

– И сигареты дай.

– Какие?

– Мальборо красные.

– Одну пачку?

– Две дай!

Саша привыкла, что к вечеру покупатели, накопившие за день раздражение и усталость, редко бывают вежливыми. Одной рукой она подняла защитное стекло. второй достала две пачки. Положила на кассу, дзинь. Людской поток тянулся вместе с лентой. Мужчины и женщины, молодые и старые, закупали продукты, товары для дома, корм для кошек и собак, какие-то мелочи, продолжая круг потребления. После работы большинство лиц были уставшими и печальными, лишь изредка попадались улыбающиеся люди, как исключение подтверждающее правило. Хотелось в туалет, до конца смены было еще полчаса.

– Дзинь!

– А можно побыстрее?

– Дзинь!

– Вы мне пробили два сырка, а у меня один.

– Дзинь!

– Заснула что ль?

– Дзинь!

– Не задерживайте очередь!

Дзинь, дзинь, дзинь, – это тянулось бесконечно. Людской поток не иссякал, закипая пеной недовольства, спешки и суеты. Рутина вытягивала все силы, к вечеру Саша была напрочь вымотана. Руки повторяли одни и те же движения, она сосредоточенно смотрела на цифры, боясь ошибиться. Взять – дзинь – положить. Взять – дзинь – положить. Пробить чек, дежурная улыбка:

– Приходите к нам еще!

– Ты не заболела? – голос сменщицы вырвал из транса.

– Эм…

– Закончилась смена, иди уже, – тетя Зина, большая, округлая, смешливая, улыбаясь, похлопала ее по плечу, – бледна, что та костлявая.

Саша встала, затекшие ноги отозвались побежавшими мурашками. Зинаида уже заполоняла пространство за кассой дородным телом и неостановимой говорливостью.

– Смену закрыть не забудь! – за словами пряталась дружелюбная смешинка.

Поочередное нажатие клавиш, двадцать секунд подождать. Со скрипом касса начала строчить длиннющий чек с зет-отчетом. Лента с черными закорючками ползла и ползла.

– А можно как-то побыстрее?

– Пересменка, пройдите в другую кассу, пожалуйста.

– Безобразие! Я столько стояла! – женщина с бледными губами явно готова была к скандалу.

– В другую кассу, пожааалуйста! – Зина была непробиваемо спокойна. Бумажная полоса продолжала ползти. Наконец, касса поперхнулась итогом.

– Хорошего дня, теть Зин, – Саша выдавила из себя подобие улыбки и вышла из-за кассы.

Раздевалка вечером гудела разговорами, хлопали шкафчики, люди перебрасывались шутками, переодевались, радовались завершению дня. Ночная смена наоборот надевала дежурные улыбки, броню невозмутимости, готовясь к работе. Саша быстрее побежала в туалет, последние полчаса еле терпела. Когда сидела, было еще нормально, но теперь мочевой пузырь дал о себе знать. Девушка открыла кабинку, стульчак был забрызган, а на полу валялась бумажка. “Бррр…”, – она быстро захлопнула дверь и пошла в следующую. Там было чисто.

“Как так можно?” – недоумевала Саша, в голове возникла непрошенная картинка, дама с туго накрученными барашками на голове в белом пальто, сидящая на унитазе на корточках, курящая тонкую сигарету в длинном мундштуке, и создающая всё это безобразие. Люди способны на такие неприятные вещи, когда думают, что их никто не видит. Саша напротив всегда переживала, что останется после нее, следила, чтобы не единой капельки не пролетело мимо, тщательно протирала салфеточкой после. Мысль, что выйдя из кабинки, она столкнется лицом к лицу со следующим посетителем, который в свою очередь зайдя внутрь, навсегда свяжет ее личность с оставленным беспорядком, была ей невыносима. Часто даже приходилось устранять последствия посещения предшественников, чтобы не подумали, что это она виновата. Закончив свои дела, Саша привычно осмотрелась, убедилась, что всё чисто, нажала на слив, не касаясь, через салфетку, вода зашумела, улетая. Девушка аккуратно свернула салфетку и выбросила в мусорное ведро, повернула замок. Дверь не открывалась.

– Черт, – пробормотала она, подергала замок. Сашка толкнула дверь. Заперто. "Нет, только не это", – она дёрнула замок ещё сильнее, не поворачивался. Саша надавила на дверь плечом.

– Ну ты чего? Открывайся! – почувствовала приближение паники. Ужас нарастал темным комом. Мрак. В глазах потемнело.

– Прошу тебя, пожалуйста, – шептала она, словно умоляя дверь, дергая и дергая ручку. Ощущение закрытого пространства давило и лишало воздуха. – Ну пусти!

"Успокойся…" – вдох-выдох. Вдох-выдох. Выровнять дыхание, чтобы перестало царапать горло. Саша взяла себя в руки и отпустила ручку, прижалась спиной к стене. Еще несколько раз подышала по схеме, потянулась к замку, задержав дыхание, механизм повернулся. Дверь открылась. Девушка вышла из кабинки, поймав в зеркале подозрительный взгляд какой-то женщины, удивленной шумом, и, опустив голову, выбежала из помещения.

Стоянка была забита машинами. Кто-то искал место для парковки, кто-то уже деловито складывал продукты в багажник. Девушка в стильном пальто и ярком шарфе брезгливо переступала через лужу, круглолицый тип с большими пакетами выскочил из автоматических дверей и бросился ей помочь, пожилая женщина пыталась справиться с непослушной тележкой, гремящей колесиками. Где-то вдалеке слышалась равномерная метла дворника.