Я придвигаюсь ближе, и мы сидим на грязном полу старой теплицы. Теплицы, в которой она пряталась от отца, теплицы, в которой она прячется сейчас от целого мира и от меня.
Боли, которую я должна бы испытывать, нет. Я совсем ничего не чувствую, даже когда в памяти всплывают картины его руки на моем бедре, пока мы едем в машине, его губ, мягко скользящих по моим, моих пальцев в его густых волосах. Ничего