* * *

Суббота. Я чуть не засыпаю в кресле… трудная неделя, но какой успех! Приятно. А личность несчастной убитой мы ещё установим. Я подскакиваю и смотрю на часы.

– Лора, дорогая, уже без пяти минут семь. Кейли никогда не опаздывает.

Слышу, как моя жена открывает и закрывает духовку, звенит вилками.

– А она сегодня гот или кто? – спрашивает она из кухни.

– Да вроде нормальная за ним поехала. В синем платье и без чёрной краски.

Дверной звонок длинно поёт, и Лора идёт со мной открывать, вытирая руки о кухонное полотенце.

– Ну давай посмотрим, что за счастливчик уводит от нас дочь.

На пороге стоит Кейли. Улыбка до ушей, в глазах волнение.

– Вот… без грима, как и обещала.

А рядом стоит и хлопает белобрысыми ресницами Ронни Лиам Янг собственной персоной. Без очков, но с теми же фиолетовыми линзами. «Ещё не известно, кто из них счастливчик», – думаю я и протягиваю ему руку.

– Лора, у нас есть шампанское?

Анна Тищенко.
Кровавый фарфор

Её искалечили, как и других. Кисти рук, изящная головка, ноги в кружевных чулках – всё было разбито, а потом бережно упаковано в розовую папиросную бумагу. И она всё ещё улыбалась. Ведь фарфоровые танцовщицы не умеют огорчаться. Мистер Лоу закрыл коробку и отправил её к двум другим в ящик стола.

– Уже третья за две недели, сэр. Много.

– Много, – согласился Лоу.

К своеобразной манере выражать мысли своего китайского слуги он давно привык. А вот получать с утренней почтой посылки с угрозами – не очень. Какие бы цели ни преследовал таинственный недоброжелатель, благими их не назовёшь. И Лоу собирался положить этому конец. Он взглянул на слугу.

– Ван, пригласи ко мне частного детектива. Мне удобно встретиться с ним уже сегодня. Надо выяснить, кто и с какой целью шлёт мне эти подарки.

– Почему не полиция?

– Полицию впутывать не станем. Только сплетен нам не хватало. К тому же я думаю… – Лоу в задумчивости забарабанил пальцами по столу. – Что это кто-то из членов семьи. И мне нужен человек умный, осторожный и с хорошими манерами. Чтобы сошёл за своего. Как ты понимаешь, Ван, это не про нашу британскую полицию.

* * *

Бенедикт Солт и сам не мог объяснить, почему он принял это приглашение. Обычно клиенты приходили к нему, а не наоборот. И когда он получил письмо, которое не подразумевало возможности отказа, первым его желанием было отправить его туда, где ему самое место – в мусорную корзину. Но любопытство пересилило. К нему обратился за помощью знаменитый Майкл Лоу, основатель и владелец фарфорового завода Law corporation, меценат и постоянный герой светской хроники. Любопытно будет взглянуть на этого светского льва в его логове.

После часа тряски по ухабистой сельской дороге он увидел красивый викторианский особняк с ухоженными клумбами и светлым фасадом. Но на всех окнах были ажурные, но решётки, а каменная ограда была необычно высокой. И вот сейчас Бен сидел на очень красивом и очень неудобном стуле, в кабинете, похожем на зал Британского музея. О коллекции уникального фарфора Майкла Лоу был наслышан весь мир, страдавший тяжёлой формой коллекционирования. Сам владелец охотно одалживал редкие экспонаты для выставок, но ни разу не поддался на просьбы что-то продать.

– А почему вы считаете, что эти посылки отправил кто-то из домашних?

Майкл улыбнулся, и улыбку эту Бен не назвал бы приятной. Вообще, он произвёл на Бена неоднозначное впечатление. Маленького роста, худощавый, он всё равно словно занимал много места в кабинете и буквально излучал энергию, а взгляд прожигал собеседника насквозь.

– Видите ли, мистер Солт, я уже немолодой человек. В своей жизни я добился всего, о чем люди мечтают. У меня процветающий бизнес, дети, жена, роскошный дом. Словом, я сделал всё, чтобы обзавестись завистниками и неблагодарными. Но уйду я, и что? Моё состояние и коллекцию растащат, а имя забудут. И я решил основать фонд имени себя для таких парней, каким я был когда-то. То есть умных и бедных. Но такой фонд требует солидных финансовых вливаний, таких денег нет даже у меня. И я хочу продать часть своей коллекции фарфора.

– Как отреагировали члены семьи?

– Вы пробовали когда-нибудь ткнуть палкой в клубок ядовитых змей?

– Обычно я провожу свой досуг менее экстравагантно. Лоу рассмеялся.

– Но я пошёл ещё дальше! Мой потенциальный покупатель, коллекционер Кичиро Сато побудет гостем в моем поместье, что окончательно взбесит моих родственников. Как и вы.

– Как и я?

– Да. Окажите мне честь, погостите у меня на выходных. Прекрасный воздух, сельские пейзажи, а мой повар просто волшебник. А ещё внушительный гонорар и возможность вычислить паршивую овцу в моем стаде.

* * *

Переодевшись к ужину, Бенедикт Солт был представлен хозяевам. Он мысленно составлял портреты. Миссис Лоу, Маргарет. Типичная меланхолическая женщина, сосредоточенная на своих мелких проблемах и здоровье. Дети выросли, работать ей никогда не приходилось, любовь к мужу уже прошла. Если она вообще была. Осень и скука. А именно скука заставляет нас искать чёрных кошек в тёмной комнате, где их нет. Стивен Лоу, старший сын и наследник. Симпатичный молодой человек, одетый с излишним изяществом, в полдень уже был слегка пьян. Бена приветствовал весёлым:

– А, мистер Солт! Вы тот самый стряпчий, которого папа позвал помочь избавиться от нашего наследства?

При этих словах девушка, сидевшая в кресле с книгой, болезненно скривилась. Пожалуй, она пошла в отца. Жёсткий, умный взгляд ледяных глаз, прямая осанка. Эмили Лоу могла бы продолжить бизнес и преумножить капиталы, но, как Бен был уже наслышан, увлеклась политическим направлением, эти капиталы презирающим.

– Семейное гнездо пополняется стервятниками, – пробормотала она, окинув Бена оценивающим взглядом с головы до ног. Видимо, оценка эта вышла крайне неудовлетворительной, поэтому она гордо тряхнула каштановыми кудрями и презрительно уставилась в книгу.

– А что, мистер Сато уже прибыл? – заинтересовался Стивен, поигрывая бокальчиком шерри. – Что ещё я упустил?

– Шансы на своё умственное развитие, – отрезала сестра.

Подали обед, за которым к их обществу и присоединился мистер Сато. Японец оказался очень колоритной фигурой. Он и сам напоминал фарфоровую статуэтку – гладко убранные назад волосы, будто черная эмаль, точёные скулы, галстук повязан так идеально, что казался ненастоящим. И неизменная полуулыбка на лице. Не вязались с этим кукольным образом только руки. Невероятно сильные и жёсткие, такие бывают у борцов. К сожалению, в столовой, где был сервирован стол, находился ещё и шкаф, где была выставлена гордость хозяина и Севрской мануфактуры – сервиз на двенадцать персон 1862 года, выполненный в технике pate-sur-pate. К нему мистер Сато и устремился всей душой, с пылом Ромео, приметившего на балконе Джульетту. Пока гость и хозяин двадцать минут обсуждали достоинства метода «паста на пасте», позволяющего добиться и фактуры, и прозрачных полутонов, никто не решался сесть за стол, а градус нелюбви к фарфору усиливался.

Мистер Лоу не преувеличил, когда сказал, что его повар сродни волшебнику. Некоторые блюда выглядели уж слишком фантастично. Десерт ядовито фиолетового цвета он лично только вежливо потыкал ложечкой, а Стивен и вовсе наградил этот кулинарный эксперимент неласковым эпитетом. А вот Сато, кажется, был всем доволен. Присутствия духа и конфуцианского спокойствия не утрачивал только слуга Ван, который мирно подавал блюда и никак не реагировал на едкие комментарии Эмили.

– Давно он у вас служит? – поинтересовался Бен у хозяина.

– Да лет десять, не меньше. Привёз его из Китая, вместе с лучшими экспонатами коллекции.

– Ну да, папа не видит разницы между людьми и своими куклами, – фыркнула Эмили.

– Некоторые произведения искусства прекраснее некоторых людей, – вмешался Сато.

Эмили посмотрела на него в замешательстве, но тут же нашлась:

– И прекраснее некоторых поступков. А вы знаете, мистер Сато, как мой отец собирал свою коллекцию? Как он изучал секреты производства?

– Было бы весьма интересно узнать, – Сато вежливо поклонился.

– А он в молодости путешествовал по Китаю и людей обманывал.

После такого замечания Эмили в столовой возникла пауза и явная необходимость пояснений. Вообще обстановка за столом была примерно следующая. Маргарет сидела с видом великомученицы, которой по недоразумению пришлось очутиться на римской оргии, Эмили с видом великого осуждения уставилась на отца, Стивен тоскливо поглядывал на графин с «Бордо». По сравнению с этой атмосферой и похороны сошли бы за развесёлую гулянку.

– Моя дочь имела в виду, что я дёшево покупал фарфор у местных и дорого продавал в Англии. Это и есть коммерция, милая.

– А какой у вас самый ценный экспонат? – попытался разрядить обстановку Бен.

Семейство проявило удивительное единодушие, издав долгий стон. Зато хозяин просиял.

– О нет, только не про эту чашку, – взмолилась Маргарет, – я эту историю сто двадцать раз слышала.

– А я двести, – приуныл Стивен.

Но было поздно.

– Когда мне было двадцать, я купил за гроши у нищего мальчишки чашку легендарного кровавого фарфора, – начал Майкл, – конечно, он не знал её стоимости.

– То есть обманул бедного ребёнка, который остался без родителей и средств к существованию, – встряла дочь.

Майкл совершенно не смутился. То ли бизнес закаляет сердце, то ли с годами у него выработался своеобразный отцовский иммунитет, но Бен и присутствующие узнали о знаменитом костяном фарфоре, выполненном по технологии «бычья кровь», гораздо больше, чем хотели бы. Даже Сато через двадцать минут заскучал. Но пожелал увидеть легендарную чашку стоимостью в несколько миллионов фунтов.

– А её никто не видел, – зевнул Стивен. – Папа всем про неё рассказывает, но никому не показывает.

– Вообще-то я давал её на выставки в Британский музей, фотографировался для прессы. Если бы мои дети хоть немного интересовались фамильным бизнесом… Впрочем, я похоронил эти надежды. Именно поэтому, мистер Сато, я и пригласил вас. Лучше жемчужины моей коллекции обретут хозяина, способного оценить их ценность.

– И красоту. Когда мы сможем обсудить дела? – вкрадчиво поинтересовался Сато.

Но Майкл предложил перенести осмотр коллекции на завтра. Остаток вечера играли в бильярд, беседовали, но как-то вяло. Над камином Бен заметил любопытную вещь. Обычно там размещают картину или на худой конец фотографии, но поскольку это был дом Лоу, то там красовалась коллекция стилетов с фарфоровыми рукоятями. Заметив интерес Бена, хозяин с удовольствием их продемонстрировал, отметив, что хоть вещицы и сувенирные, они сбалансированы и заточены, так что при желании можно кого-нибудь и убить.

– Скажите, а вам не жалко расставаться с этим? – Сато махнул рукой в сторону шкафа, полного фарфоровых сокровищ.

– Нет, – покачал головой Лоу. – Знаете, я в последнее время думал: мы всё время рвёмся вверх. Больше, лучше, дороже. Дома, машины, женщины. А это действительно нам надо или нам это только внушили?

Ван подал кофе, зажёг лампы. Майкл рано ушёл к себе, работал в кабинете, предоставив гостям развлекаться самостоятельно. Когда часы в гостиной пробили десять, слуга понёс ему чай. Потом попрощалась Маргарет, сославшись на плохое самочувствие. Она ещё за ужином выразительно пила какие-то капли, да так их и забыла на столе. Когда Бен обратил на это внимание Стивена, тот только рукой махнул: «Мама вечно больна, её лекарства по всему дому». От внимания Бена не укрылось, что спальни у супругов на разных этажах.