Цитаты из книги «Посмотри на него»

Вообще Бог на такого рода форумах существует в двух лицах. Бог карающий – тот самый, который всех за такие вещи в свое время окунет в хлорид натрия, – и Бог Экспертного Класса. Бог Экспертного Класса (а также его наместники – матронушка, батюшка) способен исправить плохие результаты УЗИ, исцелить хромосомные аномалии и опровергнуть диагнозы. Безусловно, в ситуации, когда надеяться остается только на чудо, обращение к высшей инстанции совершенно естественно. Лично я – агностик, но если бы я была верующей, если бы не сомневалась, что кто-то наверху меня слышит, молитва приносила бы мне облегчение. Вера в чудо – естественна. Молитва – естественна. Неестественно, когда молитва и медицина, диагноз и вера взаимозаменяют друг друга. Когда советы, касающиеся пороков развития плода, поступают от батюшки. “Врачи отправляют на прерывание у ребенка нет мозга как помочь малышу?” – “Не слушайте врачей, езжайте к матронушке…” Это же до какой степени отчаяния и умопомрачения надо дойти.

Совсем немного, но легче. Представьте себе, что у вас нет кожи, вам больно даже от ветра, вам больно от себя самого. Представьте теперь, что к вам прикасаются рукой. Вы предпочли бы, чтобы это была рука в рабочей брезентовой рукавице? Или чтобы тот, кто вас трогает, сначала бы ее снял, помыл руки с мылом и намазал их кремом?

Все, на что ты смотришь с любовью, красиво”.

У вас нет никакой причины терпеть боль

Считается, что первая стадия горя – это отрицание.

адость. Когда тебе станет грустно, сожми его в руке. А этот лиловый – это твоя уверенность в себе. Если ты сомневаешься в своем уме или красоте – возьми его в руку, вот так… А вот этот, синий – это твоя сила. Если ты себя плохо чувствуешь, выбери его…”).

Вот этот оранжевый – пусть это будет твоя

Я не знаю, зачем я все это читаю, потому что информации у меня уже море. Вероятно, мне просто хочется постоянно получать подтверждение, что я не одна такая. Что есть целый огромный подвал таких же крыс, как и я, и они все визжат от боли и страха.

если порок сердца изолированный, риск какого-то синдрома или патологического кариотипа – низкий.

Там, в корзинке, окруженный пластиковыми цветочками, укрытый голубым одеяльцем, лежит маленький ребенок в шапочке. Он похож на Сашу. У него горестное и обиженное лицо. Плотно закрытые глаза. Едва наметившиеся, насупленные бровки. Крошечные губы, поджатые для плача, который никогда не случится. Для плача, который я не должна, не могу слышать – но тем не менее слышу. Я смотрю на его неподвижное лицо и спокойно, без страха, удивляюсь тому, как это я слышу, что мертвый ребенок тоненько и тихо, но совершенно отчетливо скулит.