Глава 4

Я открываю бутылку Шато Марго, достаю из буфета высокие бокалы. Я сделала невозможное: за несколько часов приготовила праздничный ужин и накрыла на стол. Тетя Мэй в очередной раз сотворила со мной чудо.

Мой стол буквально ломится от еды. Я приготовила киш с капустой, тушеную индейку, кус-кус с овощами, брускетты с помидорами и лимонный пирог. Понятия не имею, как я уложилась за два часа. Я ощутила невероятный прилив энергии. И ощущаю его до сих пор. Спасибо тебе, милая тетя Мэй.

Раздается звонок. Я ставлю на стол бокалы, иду в прихожую и открываю дверь. На пороге стоит Аманда. Она одета в облегающее синее платье. В ее руках корзинка с фруктами, сыром, шоколадом, копченой колбасой и много чем еще.

– Спасибо, что пригласила, – торжественно произносит Аманда и протягивает мне корзинку с разными вкусностями.

– Как ты посмела рассказать маме о моем разводе? – недовольно спрашиваю я и крепко обнимаю Аманду.

Я чувствую, как она закатывает глаза.

В отличие от меня она считает, что не стоит молчать о том, что тебя беспокоит. Когда в ее жизни происходит эмоциональное потрясение, она тут же рассказывает об этом мне, маме, тете Мэй и всем своим подругам.

– Прости, – отвечает мне Аманда виноватым тоном. – Это вышло случайно.

Я киваю головой. Я знаю, что она не со зла. Конечно, я ее прощу. К тому же она принесла мне много вкусной еды. И возможно, что-то еще.

Я беру корзинку, запускаю Аманду в дом.

– Как красиво! – восклицает она, видя убранство моего дома, созданное заботливыми и нежными руками тети Мэй.

Я киваю головой.

Аманда, наверняка, догадалась, что дом украшала не я одна. Она прекрасно знает, что последние полгода я могу лишь отвозить детей в школу, работать над книгами, посещать психотерапевта и иногда готовить еду. Больше у меня нет желания ни на что. Но сегодня все изменилось. Потому что сегодня Рождество. И мой день рождения, черт возьми.

Я начинаю разбирать содержимое корзинки.

– С днем Рождения, милая Сара! – произносит Аманда помпезным тоном и открывает хлопушку, которую, судя по всему, прятала в сумке. Моя гостиная наполняется разноцветными конфетти. Часть сыпется прямо мне на голову. Другая – на пол. Я думаю о том, что вечером буду вынуждена драить квартиру. Но это ничего. Все-таки сегодня праздник. Мои гости имеют полное право немного пошалить.

– Спасибо, милая! – произношу я, включаю музыку и мы с Амандой начинаем танцевать.

Через пять минут приходит Бетти. Она приносит мне бутылку Куантро, рождественский кекс, который, наверняка, купила в своей любимой пекарне, и упаковку Шанель Шанс.

Мы садимся за стол. Я разливаю вино по бокалам. Аманда зажигает к свечи. Бетти складывает салфетки в форме странных цветков.

На моем телефоне играет джаз. С улицы доносятся радостные возгласы Дороти и Барни. Они едят мороженое, пьют горячий шоколад и играют с тетей Мэй. Я решила устроить им настоящий праздник. Пусть они снова поверят в чудеса. В конце концов они не должны страдать из-за того, что у нас с их отцом ничего не вышло.

– Будь счастлива, Сара, – произносит Бетти, торжественно поднимая бокал.

– Будь счастлива, сестра, – поддерживает ее Аманда.

Я поднимаю свой бокал.

Я знаю, что быть счастливой – это та цель, к которой мне, действительно, стоит стремиться. Ведь если я научусь быть счастливой, мне будет абсолютно неважно, замужем я или нет, сколько экземпляров моих книг раскупят в ближайшие несколько месяцев, и хорошо ли учатся мои дети. Я просто буду жить и наслаждаться каждой отведенной мне секундой. Если бы только кто-нибудь рассказал мне, в чем секрет счастья…

– Легко вам говорить, – тяжело вздыхаю я и делаю глоток вина. – У вас все хорошо. Вы обе буквально светитесь от счастья. А вот мне каждое утро приходится силком поднимать себя с кровати. С тех пор как я развелась, в моей жизни образовалась пустота. Конечно, у меня есть Дороти, Барни, тетя Мэй, вы и…

Я делаю паузу. Мой взгляд останавливается на салфетке, которую Бетти сложила в форме лотоса. Я вдруг понимаю, что говорю вслух. Странно. Я вовсе не планировала откровенничать. Но девчонки пожелали мне счастья. Не могу же я сделать вид, что их пожелание ничего для меня не значит.

Аманда и Бетти смотрят на меня так, будто я рассказываю им о тайнах мироздания. Их взгляды исполнены преданности и любопытства. Внезапно я обращаю внимание, что по лицу Аманды пробегает тень грусти. От удивления я слегка поднимаю правую бровь. Я никогда не видела, чтобы Аманда грустила. В любой ситуации она всегда умудрялась сохранять бодрое расположение духа и улыбку на лице. Но сейчас с ней явно что-то не так. Она чем-то обеспокоена. Интересно, почему она мне ничего не рассказала?

Я допиваю вино. Мое тело немного расслабляется, а голова освобождается от ненужных мыслей.

– Послушай, Сара, – обращается ко мне Бетти, накладывая себе индейку, – ты не думаешь, что тебе пора выходить из кокона?

– Ты про что? – делаю вид, будто не понимаю, я.

Вопрос Бетти ставит меня в тупик. В надежде избежать ответа я беру брускетту, демонстративно кручу ее в руках и с гордостью произношу:

– Это лучшая закуска, которую я когда-либо ела.

Подруги смотрят на меня с ухмылкой.

– Это так на тебя похоже, – говорит Аманда, мотая головой.

– Что это значит? – возмущаюсь я.

– Ты всегда избегаешь разговоров о личном, – любезно поясняет мне сестра.

Аманда. Ты, как всегда, бесподобна. Да, я не люблю говорить о личном. Зато ты это делаешь каждый день. Но в таком случае почему ты не рассказала мне о том, что тебя беспокоит? Или я больше не вхожу в круг твоих доверенных лиц?

– Если честно, я об этом не думала, – гордо заявляю я и освежаю бокалы с вином.

– О чем? – удивленно уточняет Бетти.

На этот раз она делает вид, будто не понимает, о чем я. Плевать. Вы хотите, чтобы я была с вами откровенна? Пожалуйста. В конце концов, сегодня праздник и я имею право повести себя нестандартно.

– О том, чтобы выйти из кокона, – заявляю я, делаю глоток вина, затем беру нож и разрезаю ароматный капустный киш на шесть равных частей.

Аманда и Бетти переглядываются. Подозреваю, что они спланировали этот разговор заранее. Уж очень им хотелось, чтобы я излила душу. Наверное, они регулярно вторгаются в мое личное пространство, потому что от всей души желают мне счастья. Они уверены, что мне пора почистить перышки и начать ходить на свидания. Но, если честно, я не вижу в этом необходимости. Я еще не решила, хочу ли новых отношений. Кроме того, я так до конца и не простила Илая за его предательство. Пока я не отпущу прошлое, в моей жизни нет места новому роману. Я хочу, чтобы Илай стал моим другом. Он перестал быть моим мужем, но нас объединяют десять совместно прожитых лет. За это время мы познали страсти, страдания, обиды, любовь, ненависть, негодование – все то, что сделало нас такими, какие мы есть. Когда я прощу Илая, то, возможно, смогу расправить крылья и вступить в новые отношения. Но пока я бы посидела в своем коконе. Я не хочу во внешний мир. Мне очень даже комфортно с самой собой. К тому же у меня есть Дороти, Барни, тетя Мэй, Аманда, Бетти и мои книги.

– Я бы на твоем месте уже давно завела новый роман, – произносит Аманда заносчивым тоном.

Терпеть не могу, когда она пытается меня учить. Впрочем, мне есть, чему у нее поучиться. Она уже разводилась. Это случилось пять лет назад. Ей тогда было всего лишь тридцать. Если честно, я всю жизнь думала, что в тридцать разводиться могут только женщины вроде нашей мамы. Но Аманда отнюдь не была легкомысленной. Она с юности стремилась создать семью, стать заботливой женой и любящей матерью. С первого раза у нее не получилось. Увы. Ее первый муж оказался заядлым игроком. Аманда не смогла смириться с мыслью, что он любит что-то больше, чем ее. К тому же он практически пустил их по миру. Аманда подала на развод. Через год в ее жизнь пришел Оливер, стоматолог с потрясающей, солнечной улыбкой. У него густые, темные волосы, небесно-голубые глаза, накачанное тело. Он словно списан с обложки гламурного журнала. Аманде повезло. Правда, у них нет детей. Я не знаю почему. Возможно, Оливер еще не готов.

– Я понимаю, ты быстро оправилась после развода, – говорю я, откусывая киш. – Но я не такая, как ты, Аманда. Я не могу сделать вид, что со мной все хорошо.

– Знаю, – пожимает плечами Аманда.

Время летит заметно. Я не успела оглянуться, как на часах уже было восемь часов.

Бетти благодарит меня за прекрасный вечер, надевает пальто, вызывает себе такси и уходит. Совсем скоро я увижу ее на заседании книжного клуба. Я благодарна ей за то, что она привила праздным домохозяйкам любовь к моим книгам. Теперь они читают их своим детям и каждый вторник собираются в гостиной у Бетти, чтобы обсудить приключения Мисс Смузи.

Тетя Мэй заводит детей в дом и отводит на второй этаж.

Я начинаю убирать со стола.

– Ни о чем не хочешь мне рассказать? – спрашиваю я Аманду, пока она разглядывает фигурки балерин, которыми обклеены окна в гостиной.

Аманда смотрит в мою сторону.

Я вижу страх в ее глазах. Она осторожно присаживается на диван и начинает крутить на пальце обручальное кольцо.

– Только не говори, что ты разводишься, – испуганно говорю я и сажусь на стул.

Мелани говорит, что обручальное кольцо на пальце крутят лишь те, у кого в браке что-то неладно.

– Нет, что ты, – мотает головой Аманда. – Я даже не думаю разводиться. Но в будущем это вполне может случиться. Не по моей инициативе.

Слова Аманды звучат словно выстрелы в поле. Она говорит ужасные вещи. Я не могу поверить своим ушам. Я считала, что Оливер достался ей в награду за прошлые страдания. Они всегда казались мне идеальной парой. Они не ссорятся и смотрят друг на друга вожделенным взглядом. Каждое утро Аманда готовит Оливеру блинчики в форме сердечек. А он с уважением относится к ее желанию построить музыкальную карьеру.

– Что случилось Аманда? – рассеянно спрашиваю я.

Аманда закрывает лицо руками. Я сажусь рядом с ней, кладу руки ей на плечи. Она открывает лицо. По ее щекам текут слезы. Я прижимаю ее к своей груди. Пусть она чувствует себя в безопасности. Я ее старшая сестра, в конце концов. Я глажу Аманду по волосам. Ее тело содрогается от волнения. Я никогда не видела ее в таком состоянии.

– Помнишь, в прошлом месяце я ложилась на обследование? – говорит Аманда, приподнимая голову.

– Конечно, – отвечаю я. – Я еще хотела тебя навестить, а ты сказала, что в этом нет необходимости.

Аманда виновато кивает головой. Я помню день, когда ее неожиданно положили в больницу для срочного обследования. Я тогда сразу почувствовала, что Аманда что-то от меня скрывает. Конечно, она старалась сохранять бодрость духа, но она моя сестра, и мне не трудно понять, когда она чего-то не договаривает.

Аманда смущенно отводит взгляд. В ее глазах, наполненных слезами, я вдруг вижу боль. Вот уже несколько месяцев в ее жизни происходит что-то, о чем она не решается заговорить. Но в последнее время я была так увлечена саморазрушением, что решила не придавать этому значения.

– У меня была миома, – произносит Аманда сквозь слезы.

– Миома? – испуганно переспрашиваю я.

Это жуткое слово наводит на меня ужас. Когда я его слышу, мне представляется страшное и безобразное инопланетное существо, прибывшее на Землю, чтобы отправить жизнь прекрасной половине человечества. Неужели оно успело добраться и до Аманды? Чем она это заслужила?

– Я давно чувствовала острую боль в нижней части живота, – говорит Аманда, утирая слезы. – Но боялась идти ко врачу.

– Ты серьезно? – негодую я.

Когда Аманда совершает безумство, мне хочется поставить ее в угол и лишить сладкого. Все-таки в какой-то мере я несу ответственность за ее жизнь. Так же, как и она за мою. Мы сестры. И наша главная задача – вовремя дать друг другу пинка.

– Они удалили мне матку, – с трудом выговаривает Аманда и разражается жутким криком.

Ее голос звучит словно удар колокола, оставляющий после себя долгое послезвучие и врезающийся в мое сердце, словно бронебойная пуля. Я отказываюсь верить ее словам. Она молода, красива, и у нее впереди целая жизнь. К тому же она безумно любит своего мужа и хочет от него детей. Неужели ее желанию, столь благостному и естественному, не суждено сбыться?

Признаться, у меня никогда не было проблем со здоровьем. Однако время от времени я задумываюсь в том, что в мире есть женщины, не способные забеременеть, и мне становится не по себе. Я считаю, что для женщины нет ничего ужаснее, чем отсутствие надежды на зачатие новой жизни. Каждая из нас достойна стать матерью. И я не понимаю, почему Аманда лишена этой возможности.

– Почему ты мне ничего не сказала? – спрашиваю я срывающимся тоном.

Я снова хочу плакать. И на этот раз не намерена сдерживаться. В моем голосе звучат нотки обиды. Мне жаль, что Аманда решилась рассказать мне о своем несчастье только сейчас.

Аманда пожимает плечами.

– Не знаю, – рассеянно произносит она. – Если честно, я до сих пор не могу осознать, что это происходит со мной.

Я киваю головой. Я знаю, о чем она говорит. После того как я подписала бумаги о разводе, мне понадобилось еще несколько месяцев, чтобы осознать, что я, в самом деле, разведена. Однажды утром я проснулась, встала с постели, подошла к зеркалу и увидела в нем лицо разведенной женщины. Я поняла, что больше нет смысла делать вид, будто в моей жизни все, как прежде. Я пережила то, чего боялась больше всего на свете. И это к лучшему. Ведь самый главный страх моей жизни растворился вместе с моей верой в счастливый брак.

– Я даже не знаю, что сказать, милая, – говорю я и провожу рукой по пылающей щеке Аманды. – Я в шоке.

Аманда снова прижимается к моей груди и продолжает плакать. Я чувствую, как ее слезы проникают в размягченную ткань моего платья. Я тоже плачу. Мои слезы капают на волосы Аманды.

– Знаешь, что самое ужасное, – говорит Аманда.

– Не знаю, – честно отвечаю я.

– Оливер ни о чем не знает, – произносит она виноватым тоном.

Ее слова снова пронзают меня в самое сердце. Полагаю, они надолго останутся в моей памяти. Я буду вспоминать о них, когда мне будет плохо, и они будут наводить на меня чувство страха и тоски. Как бы я хотела помочь своей сестре. Но боюсь, это невозможно. Ее ситуация настолько ужасна, что ей не помогут ни слова поддержки, ни теплые прикосновения, ни кокосовые конфеты.

Я уверена, когда Оливер узнает правду, он проявит по отношению к Аманде максимальную любовь и заботу и вместе они достойно справятся с обрушившимся на них горем. Оливер прекрасный человек. Ему даже не придет в голову расставаться с Амандой из-за того, что она не может иметь детей. Однако если они останутся вместе, она всю жизнь будет испытывать чувство вины. Каждый раз, когда она будет смотреть ему в глаза, то будет думать об их нерожденных детях. Его взгляд, исполненный боли и печали, который он всеми силами будет стараться компенсировать улыбкой, будет напоминать ей о том, что они не смогли стать родителями по ее вине.

Часы снова проносятся мимо меня словно маленькие фахверковые домики за окном поезда.

Мы с Амандой допиваем вино. Она встает с дивана, усилием воли заставляет свои губы сложиться в улыбку, я крепко ее обнимаю, и она уходит. Пока она идет к такси, которое ждет ее на противоположной стороне улицы, я смотрю ей вслед. Я до сих пор не могу переварить информацию, которую она скрывала от меня несколько месяцев. Я чувствую все то, что чувствует она: боль, отчаяние и ярость.

Мой день рождения завершается печально. Но это ничего. В конце концов, до сегодняшнего утра у меня не было ни малейшего желания его праздновать, но я нашла в себе силы накрыть на стол, украсить дом, нарядить елку, купить детям подарки и даже немного повеселиться.

Тетя Мэй спускается со второго этажа. У нее усталый вид, но она продолжает улыбаться.

– Дети смотрят мультики, – отчитывается она.

– Спасибо, что устроила мне праздник, – говорю я и снова прижимаюсь к ее груди. Пока она тут, я хочу получить от нее еще немного тепла.

Когда она уходит, я загружаю посудомоечную машину, затем устраиваюсь на диване, беру в руки телефон и начинаю смотреть скопившиеся сообщения. Меня поздравили и мама, и Илай, и Пол, и Мелани. Я спешно рассылаю всем благодарственные ответы. Затем включаю подборку рождественских песен и с гордостью смотрю на свою гостиную. Здорово, что тетя Мэй помогла мне снова ощутить дух Рождества.

Внезапно мое тело начинает двигаться. Мои руки поднимаются вверх и совершают круговые движения. Мои ноги отбивают чечетку. Видимо, мое тело жаждет танца. Что ж. Не вижу смысла ему сопротивляться. Я встаю с дивана, начинаю крутить бедрами и совершать повороты вокруг своей оси. Я двигаюсь под торжественную рождественскую музыку, звуки взрывающихся хлопушек, доносящиеся с улицы, и шум посудомойки, приводящий меня в состояние легкого транса. Пока я танцую, вечер плавно перетекает в ночь. Я чувствую приятную усталость. Я прихожу в себя после танца, выключаю музыку, гашу свет в гостиной и поднимаюсь наверх.

Дороти расчесывает кукол. Барни играет с Мистером Арчибальдом.

– Пора спать, – объявляю я.

Дороти тут же откладывает расческу и кукол, подбегает ко мне и крепко меня обнимает. Она прижимается ко мне так же сильно, как я прижимаюсь к тете Мэй. Я глажу ее по волосам.

– С днем рождения, мамочка, – шепчет Дороти.

В этот момент Барни оставляет своего любимого зайца и тоже подбегает ко мне. Он обнимает меня с другой стороны.

В такие моменты я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Конечно, они помнят про мой день рождения. И нуждаются во мне так же сильно, как и я в них. Они пока не умеют говорить о своих чувствах, но могут признаться мне в любви с помощью одного прикосновения. Когда они меня обнимают, я чувствую, что мир вокруг нас замирает.

– Я люблю вас, мои дорогие, – нежно произношу я, целую Дороти, затем Барни.

Терпеть не могу признаваться в любви. Но своим детям я готова говорить о том, как сильно их люблю, каждый день.

Дороти начинает переодеваться. Я беру Барни за руку и веду в его комнату.

– Ты забыл Мистера Арчибальда, – кричит Дороти ему вслед.

Барни вскрикивает от ужаса. Затем возвращается за Мистером Арчибальдом, прижимает его к груди, берет меня за руку и мы выходим из комнаты Дороти.

– Не забудь почистить зубы, – произношу я настоятельным тоном.

Дороти фыркает мне в ответ.

Я укладываю Барни, захожу в свою спальню, начинаю расправлять постель. Когда мое лицо касается подушки, я испытываю чувство глубокого удовлетворения с привкусом грусти. Сегодня был насыщенный день. Я воспряла духом. В мой дом пришел праздник. И моя сестра сообщила мне то, с чем я еще долго не смогу примириться. Однако в этом есть и положительная сторона: я смогу, наконец, перестать ощущать себя центром вселенной и тосковать по загубленному браку. Отныне я буду находить спасение не только в творчестве, но и в помощи близким. Я хочу помочь Аманде. Поблагодарить тетю Мэй за доброту и заботу. Записать Дороти в художественный кружок (она уже месяц меня об этом просит). Помочь Барни завести друзей. Я рада, что в моем сердце снова восходит солнце. В конце концов, оно не может вечно пребывать во тьме. Ведь в таком случае мир никогда не узнает о том, что оно все еще способно на настоящую любовь.