Мы проболтали с Шарлоттой и Итаном около часа. Шарлотта успела рассказать мне практически всю свою биографию. Оказалось, она жила в Банвиле с раннего детства и знала здесь каждое здание. Банвиль был и оставался ее любимым городом. Идея праздника панкейка пришла ей в голову, когда она осознала, что жизнь в провинции немного скучна. Праздник – вот, чего не хватало жителям маленького городка, чьи дни были расписаны по минутам. Шарлотта решила, что если каждая домохозяйка Банвиля придумает собственный рецепт панкейков, это сделает жизнь в городе ярче и веселее. Я пообещала ей, что непременно приду к ней на консультацию. Мне было интересно узнать, как работают психологи, живущие в маленьких городках.

Когда вечеринка подходила к концу, я вспомнила про письмо, которое взяла с собой, чтобы отдать Итану.

– Вот то самое письмо, про которое я говорила утром, – сказала я, протянув ему конверт.

Итан ничего не сказал – лишь тяжело вздохнул, взял конверт и задумчиво покрутил его в руках.

– Не представляю, о чем она пишет в своем письме, – томно произнес он, убирая конверт себе в карман.

– Может быть, просит у твоей мамы прощения? – осмелилась предположить я.

Итан пожал плечами. С каждым днем история его родителей затягивала меня все больше и больше. Мне было интересно узнать, как они расстались и почему Роуз пекла пирог по рецепту бывшей лучшей подруги. У Итана не было ответа на мои вопросы. Мне оставалось лишь надеяться, что со временем мы разгадаем тайну его семьи вместе.

– Спасибо за прекрасный вечер, – сказала я, когда мы с Итаном, подошли к моему дому.

– Тебе спасибо, – сказал он и нежно поцеловал мою руку.

Я вдруг ощутила небывалый трепет в области груди – словно в моем сердце распустился цветочный сад, овеянный пьянящими ароматами. Итан смотрел на меня так, словно ждал от меня ответного действия: объятий, поцелуя, взгляда, исполненного нежности и страсти. Однако я была так смущена, что даже не смогла улыбнуться. Мне стало немного неловко. Итан не просто так поцеловал мою руку. Конечно, здесь, в Банвиле данный жест со стороны мужчины выглядит гораздо более органично, нежели в большом городе вроде Филадельфии, однако Итан поцеловал мою руку вовсе не для того, чтобы вежливо попрощаться.

– Завтра я планирую приготовить песочный пирог, который делала твоя мама, – сказала я, стараясь не смотреть Итану в глаза. – Может, попробуем его вместе?

– С удовольствием, – ответил Итан после некоторой паузы.

Мне стало немного легче. В тот момент я испытала крайне противоречивые чувства. Уже неделю я страстно желала узнать Итана получше – не только для того, чтобы разгадать тайну его семьи, скорее, потому, что он мне нравился и я страшно боялась признать этот факт. Однако мне пришлось самой пригласить его свидание, а я никогда так не делала. Хорошо, что он согласился, – иначе я бы выглядела крайне глупо.

– Позволь мне приготовить основное блюдо? – предложил Итан, взяв меня за руку.

Я снова ощутила приятный трепет. Его прикосновение было настолько нежным и эфемерным, что я с трудом могла выражать свои мысли.

– Пожалуйста, – с легкостью согласилась я.

Я даже не успела осознать, как согласилась на предложение Итана приготовить основное блюдо. Обычно я не пускала мужчин на кухню. Однажды Шелдон удумал приготовить нам ужин. Это случилось в тот день, когда я должна была вернуться из длительной командировки. Он сделал тальятелле с шампиньонами, белым соусом и пармезаном. Казалось бы, данное блюдо крайне трудно испортить. Однако Брайан умудрился недоварить несчастные тальятелле и пережарить грибы. С тех пор я не принимаю от мужчин помощи в приготовлении еды.

– Что будешь готовить? – решила поинтересоваться я.

– Это сюрприз, – произнес Итан, едва заметно мне подмигнув.

– Может, хотя бы намекнешь? – не отступала я.

Итан отрицательно замотал головой.

– Ладно, – наконец, сдалась я. – Сюрприз так сюрприз.

– Я захвачу бутылочку Шато Марго, – сказал Итан, не отпуская мою руку.

Я кивнула. Еще несколько секунд мы безмолвно смотрели друг на друга. Я вслушивалась в вечернюю музыку Банвиля. Здесь было так тихо, что даже дуновение ветра было подобно волшебной мелодии, наводящей сон на самую оживленную улицу города. Я вдруг осознала, что мне больше не нужно никуда спешить. Жизнь в Филадельфии было подобна гонке, в которой мне приходилось участвовать ради того, чтобы выжить. Но здесь не было той суеты, которая преследовала меня последние несколько десятилетий. Я стояла у крыльца своего дома, держа за руку мужчину, который мне безумно нравился, и не переживала о том, что завтра рано вставать. Я могла открыть пекарню в восемь, девять или десять. Это не имело никакого значения, поскольку мои покупатели были готовы подстраиваться под мое расписание.

– Я, пожалуй, пойду, – произнесла я, слегка опустив взгляд.

– Хорошо, – кивнул Итан.

– До завтра, – добавила я.

В этот момент Итан отпустил мою руку. Я улыбнулась и начала подниматься по лестнице.

– Спокойной ночи, – произнес Итан, прежде чем я успела зайти в дом.

– Спокойной, – ответила я.

Мое сердце билось так часто, будто я планировала нырнуть на дно океана без акваланга. Я чувствовала, как у меня за спиной вырастают крылья. Я не испытывала подобного чувства уже несколько лет. В последнее время моя жизнь была слишком скучной и однообразной – в ней не было места любовному приключению. Но Итан пробудил во мне чувства, о которых я успела забыть. Оказалось, я все еще способна волноваться, радоваться и думать о будущем. Еще пара месяцев проживания в тихом уютном городке, и я снова научусь мечтать. Может, мне все-таки удастся встретить настоящую любовь и стать ведущей популярного шоу? Ведь самые заветные мечты непременно должны сбываться, не так ли? Что если мы с Итаном встретились для того, чтобы создать нечто великое?

– Как прошел праздник? – спросила меня Эмили, едва я переступила через порог и включила свет в прихожей.

– Все хорошо, – ответила я.

Эмили сидела на диване в гостиной и читать Исповедь пекаря.

– Я приготовила киш с индейкой, – сказала она, не отвлекаясь от книги.

Она злилась на меня за то, что я на стороне Шона. Еще бы. Я ведь должна была сказать, что поддержку ее даже, если они с Шоном расстанутся по ее вине, но я этого не сделала. У меня не было ни малейшего желания потакать ее самолюбию. Она и так довольно часто вела себя как законченная эгоистка, хотя я и старалась воспитать ее разумной, благородной женщиной.

– По моему рецепту? – на всякий случай уточнила я.

– Разумеется, – ответила Эмили и подняла на меня взгляд.

Я посмотрела на нее и вздохнула. Мне было тяжело наблюдать за тем, как она создает себе личный ад, но я была бессильна ей помочь. Если моя дочь решила страдать, я не смогу научить ее быть счастливой – к тому же мне самой лишь предстояло освоить это искусство.

– Будем ужинать? – спросила Эмили.

– Да, – ответила я. – Накроешь в столовой?

Эмили кивнула, отложила книгу и неохотно встала с дивана.

– Как тебе книга? – решила поинтересоваться я.

– Довольно странная, – неуверенно произнесла Эмили. – Она состоит из одного единственного рецепта и кучи воспоминаний, которые кажутся выдуманными.

– Точно, – согласилась я.

Эмили выложила киш на тарелку, посыпала его мелко нарезанной зеленью и полила острым соусом. Я всегда сервировала киш именно так. Мои уроки не прошли даром.

– Очень вкусно, – сказал я.

Нежное песочное тесто чудесно дополняло нейтральный вкус индейки в сочетании с острым грюйером. Специи делали пирог насыщенным и пикантным. Обычно я добавляю в сливочно-яичную смесь красный перец, немного куркумы, молотый кориандр и щепотку корицы. Эмили добавила все то же, что добавляю я, но решила поэкспериментировать с сушеным розмарином. Он здесь лишний. Я не буду ей об этом говорить. Она и так расстроена из-за ситуации с Шоном – не хватало еще ей узнать, что она плохо разбирается в специях. Лично я считаю, что одна лишняя специя может испортить даже блюдо, приготовленное профессионально и с любовью. Как это ни странно, розмарин абсолютно неуместен в данном варианте киша. Он прекрасно сочетается с говядиной, тыквой и даже с рикоттой – но никак не с индейкой.

– Рада, что тебе нравится, – произнесла Эмили, стараясь натянуть на лицо улыбку.

На несколько минут в столовой воцарилась тишина. Мы с Эмили молча ели киш. Каждая из нас была погружена в собственные мысли.

– Шон приедет завтра, – нарушила молчание Эмили.

– Серьезно? – радостно воскликнула я. – Это же чудесно.

Эмили сообщила о приезде Шона с такой сухостью – словно речь шла о получении почтового отправления.

– Неужели ты не рада? – не могла успокоиться я.

– Конечно, рада, – сказала Эмили, сделав глубокий вдох.

– Я этого не вижу.

Эмили никогда не умела выражать эмоции. Думаю, в этом есть и моя вина. С раннего детства я учила ее быть сдержанной.

– Не представляю, что он хочет мне сказать, – продолжала Эмили. – Он собирался переехать в Лондон. – Не думаю, что он передумал.

– Может, он хочет взять тебя с собой? – предположила я.

– Не уверена, – замотала головой Эмили. – Кстати, как твои отношения с Итаном?

Она по-прежнему бежала впереди паровоза. Ей не терпелось снова выдать меня замуж. Думаю, было бы гораздо лучше, если бы она занялась своей собственной жизнью.

– У нас с Итаном нет отношений, – пожала плечами я.

– Но вы ведь постоянно встречаетесь, – недоумевала Эмили.

– Потому что мы соседи, – пояснила я.

– Дело не только в этом, – не отступала Эмили. – Я видела, как вы стояли у дома. Он взял тебя за руку.

Я снова ощутила прикосновение Итана – словно он все еще был рядом со мной. Оно было таким нежными и теплым, что мои губы невольно расплылись в улыбке.

– Он тебе нравится, верно? – продолжала Эмили.

Я ничего не ответила – лишь загадочно опустила взгляд и развела руками.

– В какое время завтра приедет Шон? – спросила я, доедая киш.

– Обещал к шести, – ответила Эмили.

– Хорошо, – кивнула я.

– У тебя есть какие-то планы? – поинтересовалась Эмили.

– Хотела испечь пирог по рецепту из книги, – сказал я, накладывая себе второй кусок киша.

Эмили понимающе закивала.

– Мы не будем тебе мешать, – произнесла она.

– Спасибо, милая.

Я смотрела на свою дочь и думала о том, как было бы хорошо, если бы они с Шоном снова сошлись. Мне оставалось лишь надеяться, что она найдет в себе силы смириться с тем, что Шон – лучший парень на всем белом свете.