Цитаты из книг автора «Анна Симпсон»

Зима Мой вес растет, но я начинаю практиковать голодания после своих обжорств. Это позволяет мне не дойти до состояния маленького бегемотика, хотя именно таковым я себя и ощущаю. Тогда я вешу около 58 кг, у меня совершенно нет мышц, и весь вес – сплошной жир. Моя жизнь монотонна и скучна, я начинаю уходить от серой реальности путем поиска утешения в еде, и мои методы становятся все несуразнее. Я уже не только прячу сладости, чтобы съесть их вечером самой, но и начинаю осознавать весь масштаб трагичности происходящего. Мне становится стыдно, но сама я не могу остановить этот растущий ком отчаяния и просто позволяю тревоге поглотить меня, как я поглощаю пирожные. Каждый день по пути домой из института я захожу в магазин и покупаю пирожные, упаковку печенья, несколько шоколадных батончиков и глазированные сырки. При выходе на улицу сердце уже начинает в панике колотиться, руки потеют, я судорожно сглатываю слюну. Уровень тревожности зашкаливает и мешает рационально мыслить. Мне отчаянно хочется открыть хотя бы одну шоколадку прямо сейчас, что я незамедлительно делаю. Я быстрым шагом иду домой, жадно проглатывая шоколадку на ходу и тут же открывая следующую. Не пережевывая, глотая огромные куски, почти не чувствуя ни вкуса, ни текстуры. Слегка трясущимися руками нащупываю в пакете упаковку печенья и как можно быстрее, неаккуратно раздираю ее. Пытаюсь достать печенье на ходу, но у меня не получается, все крошится и разламывается. Я в панике начинаю дергать руку в пакете и тут вижу, как мне навстречу идет парочка. Молодые девушка и парень, не обращая внимания на мороз, держатся за руки, смеются и украдкой поглядывают друг на друга со стеснением. Они влюблены и счастливы. Я смотрю на них стеклянными глазами, сглатываю слюну и думаю: «Кому нужна любовь? Когда есть кое-что получше: еда». Эта мысль пульсирует непониманием у меня в мозгу, отдается эхом в груди, где бешено колотится сердце в ожидании новой дозы наркотика – сахара. Я бегу домой и устраиваю пир, пока живот не начинает болеть, а меня не начинает тошнить.

Депрессия – это в высшей степени ничего. Ты станешь никем.

полностью мне подвластную, – собственное питание. Если я шла в кафе, я заранее выбирала место, где можно было посмотреть меню с количеством калорий. В самом кафе я всегда заказывала то, что было наименее калорийно, а не то, чего мне хотелось на самом деле. Если вдруг предстояла встреча в месте, где в меню не указывали калории, меня неизбежно преследовала тревога. Каждый прием пищи вне дома сопровождался тревогой и чувством вины. Я ненавидела рестораны и кафе.

Неспособность понять себя и душевные метания выливались в бесконечный поиск ответов извне.

сти войну. Я засыпала с мыслями о еде и просыпалась с мыслями о еде, вся моя дневная деятельность была построена вокруг еды – я заранее просчитывала, куда я пойду и сколько я там съем, чего именно, сколько это будет калорий и сколько останется на ужин. Никакой спонтанности, никакого вольнодумства. Все жестко и строго. Учет и контроль.

Восприятие себя в тот период было крайне искаженным, и, несмотря на то, что я была уже объективно худая, в зеркале я все равно видела жир, с которым необходимо было ве

Отныне моим настроением управляли только цифры на весах и моя способность продержаться весь день в рамках установленного мной предела калорий

Я презирала всех, кто мог питаться нормально, без адских скрупулезных подсчетов, в тайне глубоко завидуя им. В то же время я заметила за собой появление особого интереса к готовке, а именно к выпечке.

. Теперь, когда я наконец могла контролировать свое тело так, как мне этого всегда хотелось, я возвела громадную стену ограничений, через которую не мог проникнуть ни один лучик благоразумия.

Но самое печальное, что я не видела в этом ничего страшного и отнюдь не горела желанием исправлять ситуацию. Отсутствие гармонии между физическим и душевным создавало свое собственное, больное равновесие, и оно заключалось в маниакальном следовании собственноручно возведенным правилам.