6

Гиринг давно растворился в толпе, но Элис все так же стояла на тротуаре, пытаясь разглядеть его среди прохожих. Холодный ветер играл вуалью белой шляпки, а девушка застыла на месте, словно в гуле уличной толпы ей одной было слышно то, что осталось тайной для всех остальных.

– Агна, пойдем, – наклонившись, сказал Харри.

Она скользнула рассеянным взглядом по лицу Эдварда, и снова начала рассматривать прохожих. Неужели она думала, что снова увидит Гиринга? Вздохнув, Эдвард встал позади Элис, и, закрывая ее от колючего холода, взял за локоть.

– Но…где он? – Эл, словно очнувшись ото сна, с тревогой смотрела по сторонам.

– Пойдем, нам пора.

– Но куда он ушел? Это же…

– Я знаю, Агна.

Не желая идти, Элисон упиралась изо всех сил, и Эдварду пришлось приложить немало усилий, чтобы сдвинуть ее с места и не быть грубым. Может быть, сам Эдвард не рассчитал силу, а может быть Элис, забывшись, слишком сильно выворачивалась из его рук, но сходя с тротуара, она неловко повернулась и вскрикнула от боли в плече.

– Ты в порядке? – В голосе Милна слышалась тревога.

Они остановились у машины и посмотрели друг на друга, а затем Эл, взявшись поврежденной рукой за ручку автомобильной дверцы, рванула ее на себя. Новая волна боли обдала ее жаром, но девушка, упрямо храня молчание, села в машину, спрятавшись в самом дальнем от водительского места углу.

Убежище было смехотворным. Тем более, что у Эдварда не было никакого намерения говорить с Элисон, но, если подобрав под себя ноги и свернувшись в комок она чувствовала себя лучше, что ж, пусть. Развернув «запрещенный» автомобиль, Харри помчался в фешенебельный район Груневальд, где у новоиспеченной четы Кёльнер был шикарный дом.

***

На часах было без четверти девять, когда Элис, одетая в темно-зеленое длинное платье, вышла из своей спальни, и с решительным видом направилась к радиоприемнику. Она долго искала нужную волну, но когда нашла, не услышала ничего, кроме музыки Вагнера.

– Опять! – Элисон с такой злостью крутила ручку приемника, что гостиная наполнилась звуками радиопомех, извещая всех, кто только мог быть в доме, что на данной частоте эфиры отсутствуют. – Иди к черту! – ударив по крышке приемника правой рукой, Эл поморщилась от боли. Когда она уже запомнит, что утром повредила эту руку?

Словно отвечая на шум, вторая дверь, ведущая из гостиной в другую спальню, открылась, и на пороге показался Эдвард. Застегнув запонку, он оглядел гостиную, в которой Элис воевала с радио.

– Агна?

Эл оглянулась на Эдварда. Ей хотелось сказать, что она никакая не «Агна», но вовремя спохватилась.

– Эфир закончился.

– Да, только что. Я послушал музыку.

– И что же?

– Я не стану тебе отвечать, когда ты так злишься. Кроме того, нам пора.

– Ты все время говоришь одно и то же: «Нам пора», «нам надо идти», «пойдем»…мне это надоело!

Выражение лица Милна не изменилось, не считая того, что одна бровь немного приподнялась, напоминая крышу домика с детского рисунка. И если бы Элис знала Эдварда лучше, она бы поняла, что это забавное изменение в его лице – ничто иное, как предупреждение. Но фрау Кёльнер была слишком увлечена самой собой, чтобы заметить в этот момент что-то еще. Ступая бесшумно, Милн подошел к бару, спрятанному в большом глобусе, отвел крышку назад и уставился на графины и бутылки со спиртным разных видов и сортов.

– Сегодня важный вечер, Агна. Вполне вероятно, от того, как он пройдет, будет зависеть очень многое. Поэтому, если ты и дальше намерена вести себя как маленькая капризная девочка, то тебе лучше остаться дома.

– Я не хочу быть фрау Кёльнер. – С горечью произнесла Элисон.

– Что ж…хотя бы в этом мы согласны друг с другом.

7

– Я могу помочь. – Элис остановилась за спиной Эдварда, наблюдая за тем, как он готовит машину к поездке.

– Я почти закончил. – Милн наклонился над пассажирским сидением, на котором обычно сидела Эл, и поднял с коврового покрытия крохотную мятую ромашку. Выпрямившись, он покрутил цветок в руке, и аккуратно положил его между двумя камнями. – Можешь садиться в машину, Агна.

Дверца приятно щёлкнула, закрываясь за девушкой, и она принялась расправлять вечернее платье. Прошло уже несколько минут, Элис подумала, что Эдвард ждет, пока она закончит возиться с нарядом, но он молчал, задумавшись о чем-то своем.

– Харри, что случилось? – Эл коснулась локтя Милна, и он резко отстранился.

Последовал глубокий вздох.

– Сегодня утром, возле мэрии, мы с тобой видели Херманна Гиринга, «министра без портфеля», рейхсминистра авиации, или, что еще проще, – того, кто входит в ближайший круг. Сейчас мы едем в дом другого приближенного…

– Министра пропаганды, который тоже входит в этот круг, – в тон Эдварду продолжила Элисон. – Зачем ты говоришь мне это?

– Я хочу быть уверен, Агна Кёльнер, что вы в полной мере понимаете, куда именно мы сейчас отправимся. – Милн так пристально посмотрел на Элисон, что она не выдержала его взгляда и отвела глаза в сторону. – Ты все помнишь?

– Да. Я – Агна Кёльнер, твоя жена. Сегодня утром мы поженились в мэрии, а в конце церемонии купили это. – Элис ткнула пальцем в книгу с заголовком «Mein Kampf» и угодила прямо в глаз Груберу. Ты – Харри Кёльнер, сотрудник…

– Где твое кольцо? – резко спросил Милн, прерывая Элисон.

Послышалось тихое «merde!», и зеленое платье исчезло в темноте. Элисон вернулась очень быстро. Вытянув вперед левую руку, она продемонстрировала Эдварду массивное обручальное кольцо, закрывшее всю фалангу ее безымянного пальца. Оно было сделано в форме ромба, острые вершины которого расходились вверх и вниз, а центр кольца, где соединялись грани, выполненные из золота и серебра, украшало множество бриллиантов. Милн коротко кивнул и поднес руку к замку зажигания, когда Элисон спросила:

– Как мне себя вести?

– Просто хорошо сыграй свою роль. И притворись, что любишь меня.

***

Особняк на Рейсхканцлер-платц светился огнями, когда Харри и Агна Кёльнер шли к широкой мраморной лестнице. Харри подал руку, и Агна, улыбаясь, сжала его ладонь.

– Я была влюблена в тебя. То Рождество, помнишь? И потом, долго после него. – Черные блестящие ботинки Кёльнера застыли на месте. – Я хотела, чтобы…

Громадная входная дверь особняка медленно отъехала в сторону и слова Элис, сказанные шепотом по-французски, исчезли в темноте. Служанка с дежурной улыбкой смотрела на то, как они медленно приближаются к дому ее хозяина Йозефа Гиббельса.

Фрау Кёльнер любезно улыбнулась девушке, а Харри, сняв с плеч своей супруги накидку, расшитую золотой ниткой по темно-зеленому бархату, застыл на месте, уставившись на спину Агны. На обнаженную красивым вырезом платья спину Агны.

Почти соприкасаясь с краями выреза, по спине спускалась вниз тонкая золотая цепочка. Харри пробежал взглядом по спине Агны, удивляясь тому, как точно все грани цепочки образуют идеальный золотой треугольник, и, посмотрев на его перевернутую вершину, увидел ответ: внизу, в той точке, где сходились грани, раскачивался маленький бриллиант. Сверкая разноцветными огнями, он едва касался ложбинки на спине Агны, и снова уходил назад, создавая эффект драгоценного маятника, к которому неизменно возвращался взгляд стороннего наблюдателя. Тихо выругавшись, Кёльнер прикрыл глаза. А открыв их, увидел как Агна, улыбаясь, идет навстречу Гирингу, который уже заметил и ждал ее. Левая ладонь министра скользнула по спине девушки и вернулась обратно, вытягиваясь вдоль толстого тела своего хозяина. Харри быстрым шагом прошел по гостиной, остановился рядом со своей женой и обнял ее за талию.

– А вот и он! – Министр, страдая манерами устаревшей театральности, широко улыбнулся Кёльнеру, и, изучив его лицо за пару секунд, энергично выбросил вперед правую руку для приветствия. – А я подумал, вы не придете.