ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дэйнар, Арронтар, примерно 100 лет назад

О том, где теперь жить, Дэйн задумался сразу после того, как смыл с себя грязь и промыл раны. В дупле, конечно, замечательно, но не зимой. После того как мальчик с таким трудом сбежал от оборотней, он совершенно не хотел околеть от холода. Зачем ему эта жизнь, Дэйнар не знал, но почему-то продолжал за неё цепляться.

А ещё после ночи на мокрых и не слишком тёплых листьях мальчишке очень хотелось выпить и съесть чего-нибудь горячего. Хорошо, что несколько лет назад Дэйнар додумался припрятать в Северном лесу котелок и собственноручно сделанную деревянную ложку.

Осень была в самом разгаре, поэтому с травами и ягодами было не так хорошо, как летом, но Дэйнар не зря бо́льшую часть детства провёл в лесу – через полчаса он набрал всё необходимое, а ещё через полчаса развёл костёр и сварил суп.

Несолёный и недоваренный – Дэйнар так хотел есть, что не мог ждать положенный час для того, чтобы грибы разварились – этот суп показался мальчишке таким вкусным, что он чуть не проглотил его вместе с котелком.

Чара ласково лизала его руку и тихонько поскуливала.

– Нам с тобой надо решить, хорошая моя, – сказал Дэйнар, потрепав аксала по холке, – что же делать? Жилище на одну зиму, чтобы потом за весну и лето построить дом? Или строить его сразу? Хм…

Дэйнар почувствовал, что начинает расплываться в улыбке.

– Почему бы не рискнуть, верно? В конце концов, должно у меня хоть что-то в жизни получиться.

Как оборотни строят дома, Дэйнар представлял очень приблизительно. Но спросить было не у кого, поэтому мальчик решил действовать по наитию.

Он нашёл, как ему показалось, неплохое место – не влажную низину, а небольшой и ровный пригорок – и прикоснулся ладонью к ближайшему дереву.

Из-под коры в руку Дэйнара полилось что-то очень тёплое и хорошее. Это была энергия леса.

– Помоги мне, Арронтар, – прошептал мальчик, жмуря глаза, – ты же видишь, я пришёл с миром. У меня нет топора, но мне нужны брёвна, чтобы построить дом. У меня нет лопаты, но мне нужно выкопать яму. Помоги мне, Арронтар, и я… я тоже помогу тебе. Когда-нибудь я разберусь с набегами аксалов, они перестанут вытаптывать Западный лес и убивать детей твоих…

В кронах деревьев, уже наполовину облетевших, зашумел ветер, словно Арронтар взволновали слова Дэйнара.

А потом тёплый воздух пощекотал щёку и волосы мальчика, прошептав на ухо:

– Помни – ты обещал…

Дэйнар обернулся, будто ожидая, что сзади кто-то стоит. Но нет – никого не было рядом, кроме Чары, дружелюбно помахивающей хвостом.

Неожиданно в воздух взмыли тысячи птиц, больших и маленьких. Дэйнар поднял голову, и неясный солнечный лучик, тёплый, как прошедшее лето, ласково коснулся его голубых глаз и разбился о радужку миллионом крошечных искорок.

– Фьюить-фьюить!

– Пью-ю-и-и!

– Чи-и-и-и!

– Кири-кири-кири!

– Тр-р-р-р!

– Чи-и-ить! Чи-и-ить!

Со всех сторон доносились птичьи голоса, словно птицы переговаривались между собой. Они были голосом Арронтара, и они доносили до других зверей просьбу Дэйнара. Лес пищал, звенел, скрипел и пел, и это было так странно и так прекрасно, что маленький горбун не выдержал и рассмеялся. Его смех вплёлся в эти голоса так, будто всегда был их частью и принадлежал лесу целиком и полностью.

Дэйнар не сразу поверил в то, что произошло дальше. Звери, прибывающие со всех концов леса, тащили поваленные деревья и толстые ветки, птицы несли маленькие веточки и пучки травы-мочалы – ею обычно заделывались щели между брёвнами – кто-то захватил с собой большие куски полузастывшей смолы ирвиса, а кто-то радовал Дэйнара всевозможными ножами, вилками и прочим «оружием», когда-то потерянным на просторах Арронтара маленькими охотниками на аксалов. Были и большие ножи, правда, ржавые.

Несколько маленьких китров – юрких норных животных – принялись рыться в земле, и от усердия у них из-под лапок летели во все стороны камни и куски глины. Дэйну только оставалось присоединиться к ним и следить за тем, чтобы они не накопали лишнего.

Выглядывая порой из ямы, мальчишка жмурился от удивления – остальное зверьё быстро и профессионально помогало друг другу избавлять деревья от коры и лишних сучьев, всё те же неугомонные китры обрабатывали поверхность жёсткой корой ирвиса, чтобы дерево становилось гладким и пригодным для строительства.

Они словно знали, что нужно делать. Словно видели это уже много раз… А может, это не они видели – это лес видел и просто подсказывал им, как помочь Дэйнару. А заодно и ему самому подсказывал. Иначе он не справился бы.

Так или иначе, но дом получилось сделать за сутки. Конечно, магия тоже пригодилась – «рубил» брёвна мальчик именно с её помощью, с её же помощью укреплял крышу и стены дома. Разведя огонь, Дэйнар смешал в котелке смолу ирвиса с жёсткой травой-мочалой, а потом промазал этой смесью все щели, чтобы нигде не задувало.

Конечно, если бы Дэйн не был магом, им бы никогда не удалось построить дом, особенно поставить крышу, которая никак не хотела ставиться ровно, всё время норовила провалиться или хотя бы просто протечь. Да и если бы маленькому горбуну не помогали звери и птицы Арронтара, он вряд ли бы выжил. И вечером, когда Дэйнар наконец зашёл в свежевыстроенную хижину (правда, сил на стёкла у него в тот день не хватило), накидал на пол веток, аккуратно подсушил их и завалился спать, он чувствовал себя так, будто его целый день гоняла по деревне команда Рэйнара и Лирин.

Спать на ветках мальчику было не привыкать, только вот холодновато. Одному боку было тепло – к нему прижималась Чара, а вот второму… Печку Дэйнар сделал из натасканных птицами камушков, которые цеплялись друг за друга благодаря специальному раствору из песка, воды и горячей жидкой смолы ирвиса. Но растопить печь маленький горбун не успел – так хотелось спать, что глаза закрылись ещё до того, как Дэйн упал на свою импровизированную постель.

Проснувшись утром следующего дня, мальчик не мог поверить, что теперь у него есть собственный дом. Пусть он был кривоват, да и стёкол в окнах пока не наблюдалось, зато – он принадлежал ему, Дэйнару.

Но эйфория быстро схлынула. Во-первых, хижину нужно было отапливать, иначе он околеет. Во-вторых, следовало подумать о запасах на зиму, иначе непонятно, чем питаться – мясо животных Дэйнар не ел, да и не смог бы после того, как они спасли ему жизнь. В-третьих, где взять одежду?

Это была самая большая проблема. Рубашка, штаны и ботинки, которые оказались на Дэйнаре в Ночь Первого Обращения – их ему тоже вернули птицы, – находились в плачевном состоянии. Особенно рубашка. И если с отоплением всё понятно, запасы за оставшийся до зимы месяц он наберёт, то как быть с одеждой? Она ведь не растёт на деревьях.

Можно сделать ткань из холпиуса, но вот беда – он цветёт в середине лета, так что тут Дэйн безнадёжно опоздал. Следующим летом он исправит ситуацию… если доживёт. Но даже если доживёт, как быть с обувью? Тоже из холпиуса делать? Ткань, конечно, из него получается грубая, но не настолько, чтобы ботинки шить. Может быть, просто ноги обвязывать?

Дэйнар покачал головой и вздохнул. Оказывается, строительство дома было не самой сложной задачей…

Вдруг послышался негромкий стук в дверь.

«Неужели нашли?» – испугался мальчик, но спустя пару мгновений уже улыбался – в окно влетели несколько чирикающих силиц и возбуждённо запрыгали по полу рядом с ним. Чириканье это было не встревоженным, скорее, нетерпеливым.

– Что случилось, малышки? – засмеялся Дэйнар, направляясь к двери. Чара последовала за ним, сонно позёвывая.

Мальчик понял, что случилось, как только открыл дверь. На пороге лежали несколько рубашек и штанов, тёплая куртка, куча носков, перчатки, ботинки и сапоги. А на поляне перед хижиной сидели совершенно гордые берилы и один маленький китр. Тоже очень гордый.

– Вы чего?.. – охнул Дэйнар. – Стащили?..

– Чи-чи-чи! – возбуждённо запищали силицы.

– Фи-и-и-и! – подтвердили берилы.

– Тр-р-р-р! – фыркнул китр.

Мальчик покачал головой.

– Ай-я-яй… Ну разве так можно? Воровать нельзя! Нехорошо!

– Фью-ю-ю, – укоризненно вздохнул серый вокшун, от чего Дэйнар подпрыгнул – этот ночной хищник сидел прямо у него над макушкой. И в этом «фью-ю-ю» маленькому горбуну послушалось скептическое: «Ну да, конечно… Значит, воровать нельзя, а швыряться камнями можно?»

Дэйн улыбнулся. Конечно, воровство – это нехорошо, но… в данном случае он почему-то не чувствовал угрызений совести. Подумаешь, какие-то пара рубашек да штанов. С оборотней не убудет, а ему жизнь спасёт.

– В который раз вы меня выручаете, – засмеялся мальчик. Тогда он ещё не знал, что часом позже звери и птицы натащат ему такое количество орехов, грибов и засушенных с лета ягод, что хватит до самой весны…

Так началась его жизнь отдельно от стаи. Первая зима была самой тяжёлой – продукты нужно было экономить, в окна нещадно дуло (как сделать стёкла, Дэйнар так и не придумал, поэтому закрыл проёмы окон ставнями, сплетёнными из ирвиса), а больше всего раздражало отсутствие тёплого отхожего места и горячей ванны.

Удивительно, но по брату и сестре маленький горбун даже немного скучал. И по маме с папой. Знал, что глупо… да и помнил ещё выражение лица Лирин в тот момент, когда она швыряла тот камень в его Ночь Первого Обращения.

Помнил, знал, понимал… Но скучал.

А иногда мальчик воображал, что однажды Рэйнар и Лирин придут к нему в гости, как настоящие брат и сестра, сядут на пол и будут пить с ним чай из крепких листьев дух-травы, и даже, может быть, попросят прощения…

В такие минуты Дэйнар смеялся. И только Чара, тут же начинавшая жалобно скулить, понимала, что этот смех отнюдь не весёлый, а очень печальный и горький.

Порой маленькому горбуну казалось, что он такой же зверь или птица, как и все остальные окружающие его живые существа. Первое время Дэйн часто говорил с ними, даже не задумываясь над тем, что действительно понимает эти «фью-ить», «чр-р-р», «пи-пи-пи» и прочие странные звуки. Понимает, даже когда они ничего не говорят, только смотрят.

Птицы и звери Арронтара отличались от оборотней почти так же, как дети отличаются от взрослых. Они были чище, наивней и намного добрее. Беззащитней. А ещё они почему-то называли Дэйнара Старшим.

Мальчик не знал, в какой момент понял это. «Наш Старший», просто «наш», «брат»… А перед тем, как маленький горбун навсегда покинул Арронтар, появилось ещё одно прозвище.

Хозяин.

Свою первую весну вдали от стаи Дэйн встречал с надеждой в сердце. Он запланировал себе множество дел на лето и не отлынивал – сделал из холпиуса ткань, сшил из неё пару рубашек и штанов, да ещё и на кресло хватило. Это была, конечно, странная идея – мастерить кресло при отсутствии нормальной постели, но спать на ветках Дэйнар привык, а вот посидеть с Чарой на руках возле тёплой печки иногда хотелось.

Летом мальчишка наконец отмылся. Вода в озере была ледяной, но всё же не такой, как зимой, поэтому он смело нырял в неё два раза в день. Именно тогда маленький горбун настолько привык к холоду, что совсем перестал его чувствовать. И, как следствие, болеть.

Чара теперь почти не бегала в Западный лес. У неё родились щенки только следующей зимой, и это был её последний выводок по какой-то причине. Больше она не покидала Дэйнара, всюду хвостиком следовала за ним, словно охраняла.

За мальчиком так никто и не пришёл. Никто не охотился за Дэйнаром. Хотя он предполагал, что кто-нибудь точно попытался, но… разве кому-то хочется остаться без глаз?

Так текли годы. Они действительно текли, как вода – иногда Дэйн не сразу мог вспомнить, какая по счёту идёт весна и сколько ему лет. Ведь это действительно не имело никакого значения. Птицы и звери, окружавшие его, тоже понятия не имели, сколько им лет, и ничего, жили ведь без этого знания.

Стёкла в окна Дэйнар поставил на третье лето. Он так и не придумал способ сделать их при помощи магии – всё-таки его познания в ней были невелики, точнее, их почти не имелось – поэтому попросил птиц стащить для него несколько кусков стекла из деревни. Вот обработать их, придав нужную форму, у мальчика получилось.

Хотя в то время Дэйн уже переставал быть мальчиком. Только рядом не было никого, кто мог бы это оценить, а самому горбуну было безразлично. Дэйнар крайне редко рассматривал себя в отражении на водной глади озера, а если начинал вглядываться, то видел самого обычного мальчика. Он не замечал, что взрослеет. Не видел, какие у него красивые светлые волосы и синие глаза. Впрочем, Дэйнар не замечал и свой горб. Он вообще не думал о том, как выглядит.

Порой, когда ему казалось, что он разучился говорить, Дэйн садился на берег озера и начинал тихо петь. Пел он в основном старые песни оборотней, книжку с которыми нашёл дома когда-то очень давно. Песни там были простые, незатейливые, но очень добрые. Наверное, поэтому они так нравились Дэйнару.

Нравились они и остальным обитателем Арронтара. Если маленький горбун начинал петь, к озеру слетались птицы и сбегались звери. Они слушали, поражая мальчика серьёзностью своих глаз – будто Дэйн пел не просто незатейливые песни, а рассказывал им какие-то интересные истории.

Тем летом маленькому горбуну – впрочем, он уже не был маленьким – исполнилось восемнадцать.

Он сидел на берегу озера и пытался сделать из дерева дудочку, когда к нему вдруг подбежала взволнованная Чара и стала странно рычать, мотать головой и хватать его за край штанины. Такое поведение было несвойственно волчице, поэтому юноша встал и пошёл следом за ней.

Аксал вела его в Западный лес. И не просто вела – она туда мчалась, при этом ещё и жалобно поскуливая, будто просила своего хозяина быть побыстрее.

И когда Дэйнар увидел то, из-за чего Чара так стремилась в Западный лес, сердце его упало.

Посреди небольшой полянки, окружённой густыми кустами, за которыми было не разглядеть Дэйнара и Чару, сражались Рэйнар и Лирин. Сражались против нескольких крупных аксалов, защищавших гнездо и щенков.

Очевидно, его брат и сестра решили «поохотиться» на аксалов – в руках у них были большие палки с жуткими шипами. Оружие опасное, но только когда ты умеешь им пользоваться. И если Рэйнар хоть как-то мог обращаться с ним, то Лирин вообще еле держала в руках свою палку.

В последнее время, из-за постоянного вмешательства Дэйнара, аксалы, осевшие в Арронтаре, не нападали на оборотней, даже если они забредали в Западный лес. Но в этот раз, видимо, не выдержали – Лирин и Рэйнар своими палками расковыряли нору целой семьи, где были и маленькие аксальчики. И, кажется, успели убить одного щенка. Именно поэтому взрослые животные так рассердились.

Рэйнар стоял чуть впереди, закрывая Лирин и воинственно размахивая «оружием». При этом в его глазах было столько паники, что её почувствовал бы даже не-оборотень… даже такой, как Дэйнар.

Лирин же просто тряслась от ужаса.

– Рэйни, у тебя кровь! – взвизгнула она, по-детски глупо дёргая брата за рукав. Рэйнар отмахнулся, не сводя напряжённого взгляда с рычащих аксалов.

Он действительно был ранен. Оторванный рукав рубашки, из-под которого была видна рваная рана, чумазое лицо, искажённое страхом – всё это увидел Дэйн в тот миг, когда выглянул из кустов, куда его привела Чара.

– Спасибо, милая, – прошептал юноша, потрепав аксала по холке.

Он вышел из своего укрытия и собирался вмешаться, но вдруг один из зверей, зарычав, резко прыгнул вперёд, целясь Рэйнару в горло. Останавливать аксала с помощью голоса Дэйн даже не пытался – знал, что не получится, звери были слишком раздражены.

А второй хищник собирался прыгнуть на Лирин.