Глава 16. Люди второго сорта

На полу холла общежития лежал разорванный линолеум. Возле самого входа плотно друг к другу стояли детские коляски, санки, велосипеды. Пашка прошёл по общему коридору, вдоль стен, обожженных недавним пожаром. Зашёл в лифт.

На пятом этаже было шумно, как и всегда. Бегали дети новых, незнакомых ему жильцов. Пашка съехал отсюда двадцать лет назад и заходил редко. Только чтобы принести продукты и немного прибрать в небольшой родительской квартире. Часть его жизни до сих пор принадлежала родителю-алкоголику.

Он открыл незапертую дверь и вошёл. Запах родного дома хлынул на него теплой волной и вернул в детство, будто и не было его взрослой самостоятельной жизни. Обстановка оставалась привычной: порванные обои, разбросанные вещи, пятна на ковре, пахло грязной одеждой, спиртом и чем-то кислым. В квартире никого не было. Пашка направился на общую кухню.

За столом сидели небритый отец и его собутыльник, с красным, опухшим от пьянства лицом. Он поднял на вставшего в дверях сына пустые глаза с металлическим блеском и, к удивлению Пашки, узнал его.

– Сынок! Как я рад тебя видеть! – заплетающимся языком сказал он.

Пашка фыркнул в ответ. Значит не совсем ещё спился, раз узнал. Он прошёл на кухню, открыл старый пустой холодильник и начал выкладывать продукты из принесённого пакета.

– Ты хотя бы закусываешь? – спросил Пашка, не поворачиваясь к нему лицом.

– А как же! Вона у меня солёные огурчики порезаны. Раиска, соседка с третьего этажа, притащила трёхлитровую банку позапрошлогодних. Сказала, что ей уже не нужны, – пьяно сказал отец.

Как собаке, Пашка кинул ему на стол палку колбасы.

– О-о! Живем, Кондратьич! – отец потер ладони.

Он заметил, что сын выкладывает в морозилку шуршащие пакеты.

– Павлушка, свари-ка ещё пельменей, жрать охота.

– Мать сварит, – недовольно сказал сын. – Кстати, где она?

– Все работает, труженица моя. Устроилась на склад магазина, коробки с помидорами и яблоками таскает.

– А ты почему не работаешь?

– Мне некогда этими глупостями заниматься. Мы обсуждаем политическую ситуацию в мире. Вона что делается! Новости-то смотришь?

– Без вашего мнения страна не обойдется. Как же! Пол-литра водки да хвост селедки, вот твой предел.

– Ты ротик прикрой, с отцом так разговаривать.

– Одно название, а не отец. Всю жизнь испортил! Только и знал, что унижал и колотил ни за что. Неудачник.

Отец угрожающе встал из-за стола и пошёл на Пашку с кулаками. Сын легко оттолкнул его от себя, ткнув в грудь, и пьяница тут же повалился на пол. Его собутыльник хотел заступиться за него, но Пашка его остановил.

– Ты лучше не лезь в семейные проблемы, дядя! Иначе вылетишь в окно!

В раковине лежала грязная посуда. Стоял смрад от мусорного ведра. Все вокруг было грязное и омерзительное, мебель и техника были покрыты жиром и припорошены пылью. Пашка забрал пакет с мусором и вышел из кухни. Немного прибрал в квартире, бросил грязное белье в старенькую стиральную машину и написал матери записку, чтобы не забыла развесить мокрые вещи.

На улице он не мог надышаться запахом весны, запахом свободы и счастья, что он взрослый и больше не находится в родительском плену.

***

Дверь в небольшую съемную квартиру открыла девушка тридцати лет. Пашкина сестра жила одна. Она, как и старший брат, не могла найти себе вторую половинку. Боялась, что будущий муж окажется алкоголиком. Поэтому наслаждалась свободой и не спешила искать супруга. По настроению брата Маша поняла, где он только что был.

– Опять навещал дорогого родителя?

– Да.

– Проходи.

Пашка зашёл и сразу направился мыть руки.

– Маша, сделай зелёный чай, – крикнул сестре из ванной комнаты.

Пока она разогревала чайник, он обнюхивал ворот свитера и рукава. Маша заметила это и улыбнулась.

– Зачем ты к ним ходишь? У них все неизменно.

– Не знаю, сердце и душа за них болит. И злюсь, и переживаю. Этот букет эмоций всегда со мной.

– Меня их дикая жизнь больше не интересует. Один пьёт, вторая все надеется, что он однажды перестанет. Замкнутый круг. Ничего не изменится, пока они сами не поймут, что губят себя. Ты им не поможешь. Расскажи лучше про поездку в Сибирь.

– Там прекрасно. Кристально чистый воздух, пропитанный запахом хвои; горы и холмы, покрытые снегом; снегоходы и озорные хаски. Свобода и звенящая тишина. Полное единение с первозданной природой. Видел глухаря. Посмотри.

Он открыл фотографию на телефоне.

– Красавец!

Брат пролистал назад и открыл фотографию, где они с Егором в ярких костюмах, шлемах и масках на фоне снежной горы.

– А эти разве не красавцы? – спросил Пашка, шутя выпрашивая комплимент.

– Глухарь симпатичнее, – сказала, смеясь, Маша.

– Охмурила бы Егора, поправила бы своё финансовое положение. Он парень при деньгах. Потом, глядишь, осталась бы в наследство шикарная квартирка его матери в сталинской высотке на Красных Воротах.

– Откуда, кстати, у них деньги на такое жилье?

Маша отвернулась к небольшому столику. Собрала длинные темно-русые волосы в пучок и начала пересыпать в старомодный заварочный чайник скрученные листья молочного улуна из блестящего пакетика.

– У него же отец в девяностые нечестным путём получил эту квартиру и переехал туда жить, ушёл из семьи к другой женщине. Потом его за черные дела, наверное, и грохнули вместе с любовницей. Квартира по наследству перешла к Егору. Он ее отремонтировал на свою шикарную зарплату и их комнату в общежитии продал. Теперь живет Зоя Дмитриевна припеваючи.

– Ну, не совсем припеваючи, – заметила Маша.

– Это мелочи. У неё хорошая сиделка.

– Мне она нравится, такая утонченная, интеллигентная. Вот бы нам такую мать. Представь, какой была бы наша жизнь!

– Так пусть свекровью твоей станет, – не сдавался Пашка.

Маша иронично посмотрела на него.

– Я выйду замуж только по любви, – сказала она.

– Какая ещё любовь? Ты ее видела где-то? Гораздо приятнее жить, когда в кармане есть карточка с приличным счетом.

– Когда ты стал таким алчным и циничным?

– Я всегда таким был, потому что все детство ни еды, ни одежды не было. Дома – тюрьма и в школе – тюрьма. Насмешки и улюлюкание – вот, что я отлично помню. До сих пор чувствую себя человеком второго сорта.

– Он же твой друг.

– Ну и что. Невозможно быть всегда добреньким и безотказным. И если другу было дано больше мозгов и больше родительской любви, отчего его жизнь складывается успешно, то почему бы немного у него не отщипнуть? С товарищами надо делиться! У него, кстати, девушка появилась, так что ты поторопись, пока они не поженились.

Пашка допил чай. Они обсудили планы на майские праздники и на летний отпуск. Маша рассказывала о работе в туристическом агентстве, что ей вдвое сократили зарплату из-за отмены туров в Европу.

Брат собрался домой.

– Ты подумай над моими словами, – сказал он, прощаясь.

Маша закрыла за ним дверь, вернулась обратно на кухню и облокотилась на подоконник. Смотрела, как Пашка идет к станции метро. В следующем месяце ей нечем будет платить за аренду квартиры. Надо искать подработку. Хотя… Женатые или находящиеся в отношениях мужчины ей очень нравились.

Глава 17. Цветочный сад в сердце

Егор сидел за компьютером в рабочем кабинете и проверял отчёт подчиненного о планировании затрат компании на следующий месяц. Процесс шёл медленно, потому что голова была занята другими мыслями. Теперь, когда познакомился с Катериной, он постоянно думал о ней. Хотелось чаще встречаться, завоевать ее расположение, удивить и порадовать. От чувства влюблённости в душе будто распустилась трепетная, нежная роза, источавшая тонкий аромат. Было так легко и сладко. Но он хранил этот секрет глубоко в душе, как драгоценность, не показывая окружающим и оставаясь внешне сдержанным и хладнокровным.

В коллективе его привыкли видеть жёстким и строгим. Некоторые подчиненные его побаивались, но большинство уважало за ум и подкованность в рабочих вопросах.

Егор трудился с полной самоотдачей, скрывая эмоции, если что-то не получалось или огорчало. Потому как считал, что этот мир не принимает слабых.

Он потёр глаза и решил отложить ненадолго отчёт. Пятница, особенно вторая половина дня, располагала к размеренной работе. Егор подошёл к музыкальному центру и включил джаз. Расстегнул рукава белой рубашки и немного их подкатал, освободив запястья. Приоткрыл окно, чтобы впустить весенний свежий ветер. Налил из хрустального графина стакан холодной воды и добавил дольку лимона из мини-холодильника. Глоток за глотком. Егор чувствовал, как вода освобождает его от негатива и усталости.

Оперся о небольшой офисный комод и смотрел на горный пейзаж кисти современного автора. Он купил эту картину в Сочи, на выставке начинающих художников. «Как же наши российские ребята талантливы!», – подумал он.

Напряжение в голове уходило. Егор глубоко вдохнул полные лёгкие и резко выдохнул.

Снова настроиться на рабочий процесс ему не составляло труда. Он с детства был собранным, целеустремлённым и серьёзным. Когда отец ушёл из семьи, мать возложила на сына почти все мужские обязанности по дому, ведь помочь ей было некому. Замуж она больше не вышла. Егор понял, что такое мужской мир, и не боялся брать на себя ответственность. Сейчас это ему очень помогало в работе. Снова сел за компьютер, начал перебирать бумаги и щёлкать мышкой.

В детстве маленький Егоша понял, что родители больше не любят друг друга и не хотят жить вместе. Он простил отца за то, что он их бросил и женился на другой женщине. Но по сей день держал обиду, что папа никогда им не интересовался. Между ними не было искренних отношений. Отец не звонил и не спрашивал: «Как дела, сын? Может быть, мне приехать? Сходим куда-нибудь, в парк или в кино». Егор так об этом мечтал! Ему не надо было денег и подарков, а только участие отца в его жизни. Но тот был чрезвычайно жаден на эмоции и любовь, тепло и поддержку, похвалу и одобрение. Ни разу не сказал: «Как я тобой горжусь! Я просто счастлив, что ты у меня есть!».

Этих слов Егор будто ждал до сих пор, достигая все новых и новых успехов, хотя отца уже не было в живых.

Развить мужской характер и уверенность в себе ему помог тренер по альпинизму. В школьные годы Егор с радостью бежал на дополнительные занятия, чтобы пообщаться с мудрым, уравновешенным учителем. Во многом благодаря ему Егор вырос жестким, спокойным и собранным.

Но теперь Катерина вносила в его жизнь мягкость, хотя прошло не так много времени с момента их знакомства. Рядом с ней верилось, что смысл жизни есть любовь. Это чувство укреплялось в нем изо дня в день. Он считал, что их встреча в горах не была случайна, и хотел найти с ней взаимопонимание, надеялся, что их ценности будут совпадать.

Откинувшись в кожаном кресле, он взял в руки телефон и написал ей. Почему бы не сходить сегодня на свидание? Согласится или нет?

***

Егор заранее оставил машину на стоянке возле офиса. Они встретились у станции метро «Китай-город» и отправились гулять по московским улочкам.

– Куда ты меня поведёшь? – спросила Катерина.

– Проведу по пешему маршруту, где почти нет туристов. Нам никто не будет мешать, – сказал Егор, радуясь, что рабочая неделя окончена и впереди два дня отдыха и волнующая встреча с новой знакомой. Постепенное узнавание понравившейся девушки ему доставляло особое удовольствие.

Они шли к Ивановской горке – заповеднику старой Москвы, где сохранились старые церкви и монастыри, стоящие здесь ещё с дореволюционных времён. На Славянской площади их встречала небольшая церквушка с двумя золотыми главками – храм Рождества Иоанна Предтечи.

– Здесь настоящий дух старой Москвы, – заметила Катерина.

– Хорошо, что в прошлом веке революционеры не снесли в этом районе памятники архитектуры, а только использовали их как склады. Сейчас мы можем наслаждаться красотой, которую создали несколько веков назад.

Они шли рядом. Несмотря на то, что наступила календарная весна, на улице было довольно прохладно. Прозрачный вечерний воздух бодрил и придавал ясность мыслям после рабочего дня. Катерина укуталась в объёмный шарф крупной вязки до самых ушей, и Егор умилялся, что она выглядывает из него, как птенчик из гнезда, ждущий родителя.

– Ближе к тридцати начинаешь ценить тепло и комфорт в одежде, – сказала она, оправдываясь, заметив его взгляд.

– В восемнадцать бегала в короткой юбке? – усмехнулся Егор.

– И обязательно в капроновых колготках и на каблуках в десять сантиметров, – добавила она.

Катерина была такая милая, с замёрзшим красным носом, что Егору хотелось взять ее за руку, обнять и согреть. Но ему было неловко от такой вольности, поэтому он просто шёл рядом.

Они вышли на дышащую стариной улицу Варварку, прошли мимо церкви Всех Святых на Кулишках.

– Посмотри, храмовая колокольня наклонена к земле как Пизанская башня, – сказала Катерина.

– Да, необычно. Я, кстати, был в Пизе, много путешествовал по Европе и миру. Могу с уверенностью сказать, что с красотой и величием России не сравнится ни одна страна. У них все прижимисто и скоромно, мало места. А какой размах у нас! Роскошь и богатство! Есть где развернуться.

– Согласна. Мне нравится Екатерининский парк в Пушкине. Сколько там цветов летом! Все вокруг цветет и благоухает, ухоженные газоны, кусты и деревья. Архитектура старых строений такая таинственная и мистическая. У меня в телефоне целая коллекция фотографий.

Катерина пролистала ему на ходу фотоснимки из пейзажного английского парка – мраморный мост, гранитная терраса, беседки и фонтаны утопали в зелени и цветах.

Они вышли на улицу Солянку.

– В старину здесь располагался огромный соляной склад и рынок, на котором соль закупали оптом и развозили по всей России, – сказал Егор. – Давай зайдем в этот старинный купеческий дом.

Они зашли в галерею на Солянке, где были оформлены инсталляции современного искусства, проводились театральные постановки и концерты. В холле в стиле лофт с оголенными кирпичными стенами, высокими потолками, деревянными балками и видимыми проходящими коммуникациями была организована выставка фотографий, поднимающая проблему использования океана как мировой канализации. На снимках были изображены неприятные и неожиданные находки, залегающие на дне рек, озер, морей и океанов. Здесь были и пластиковые крышки, и подводная свалка детских игрушек, открытый ящик с пистолетами, старые мочалки плавали в воде, как медузы. Коснулись авторы и темы гибели животных от загрязнения окружающей среды: на фотографиях были запечатлены погибшие морские котики и сивучи, запутанные в упаковочной ленте, вскрытые киты и дельфины с набитым пластиком желудком, морские черепахи, барахтающиеся в оставленных рыбаками веревках и сетях.