ГЛАВА 6. Вчерашний дождь

***

Василиса

Переоделась, привела себя в порядок и надела бабушкин кулон, который сняла перед походом в бар. Как только медный овал соприкоснулся с кожей, сразу же почувствовала себя решительней и сильнее. Будто броню надела железобетонную.

Всё-таки наблюдалась некая растерянность от того, что у меня в постели проснулся Клим, а я не помнила, как он в ней оказался. То есть, конечно, помнила, но как-то не очень подробно, и слишком энергично дело пошло. Я обычно разборчивее в связях, да и мужчин предпочитаю более обходительных.

Клим прекрасно видел моё вчерашнее состояние и мог бы вести себя приличней.

– Клятвенно обещаю больше не пить! – пообещала Феофану Валерьяновичу.

Домовой, сидевший на шкафу, свесив лапти вниз, хмыкнул и закатил глаза к потолку:

– Ты уже обещала раз пятьсот. Надо чем-то дорогим поклясться, чтоб уж точно сбылось!

– Может тем, что вы перестанете сантехнику ломать, чтобы мужиков залётных приманивать?!

Феофан пробурчал нечто похожее на «Мне лучше знать, на что селяне клюют», сноровисто спрыгнул на пол и пошёл домывать посуду.

Клим, как ни странно, уже починил смеситель и, довольный, стоял, прислонившись к стиральной машинке, крутил разводным ключом, демонстрируя прекрасные бицепсы.

Он и в растрёпанном состоянии был ужасно красив. Голый торс, джинсы в мокрых пятнах. Мой типаж, характер чужой. И это разозлило ещё больше:

– Спасибо. – Я забрала инструмент и добавила, больше утвердительно: – Тебе, наверное, пора.

Мужчина немного растерялся, но вежливо отказался:

– Нет, суббота же. Некуда спешить, до понедельника я совершенно свободен и готов разделить с тобой завтрак.

Ужас сковал меня с головы до пяток. Это я от него ещё два дня не избавлюсь?! И кормить буду?! Вот он – приворот сантехнический в действии!

– А у меня ничего нет… – я попыталась возразить этой красивой, но наглой мужской улыбке.

Мне срочно надо выставить Клима! Сейчас же! Чтобы собраться с мыслями, проверить, не натворила ли я вчера ещё каких-либо бед, и просто прийти в себя. Мне нужно побыть одной хотя бы минут сорок: голову помыть и масочку нанести против отёков, патчи наклеить, в ванне полежать и… Тысяча дел, а тут мужчина посторонний под ногами путается!

Но на кухне предатель Феофан уже поджарил яичницу с беконом и вовсю ею шкварчал. И шкварчал очень вкусно, так что слюни потекли даже у меня. А Клим просто отодвинул моё тело в сторону и прошёл на запах, оглядел разложенную по тарелкам (ТРЁМ!!!) еду и восхищённо выдал:

– Василиса, ты мечта любого мужчины!

Сел и принялся жрать. Именно «жрать». Не опечатка. Быстро орудуя вилкой, Клим проглотил свою порцию за три секунды и принялся за порцию Феофана.

– Если твой потолок мечтаний – кухарка с задатками посудомойки, то это не ко мне! – фыркнула я на показательную демонстрацию восхищения. Не кормят его, что ли?

Хотя домовой готовит божественно, это я признаю. У него обычная глазунья выходит так вкусно, что язык проглотить можно вместе с зубами.

Но Клим умудрился выдать новый комплимент. Даже глупее предыдущего.

– Ты ещё и в постели сногсшибательна!

– Ты во всём хороша! – поддакнул Феофан, незаметно поправляя шторы.

А я в ужасе уставилась на него. Клим, конечно, невидящий, но при живом-то человеке так палиться опасно! Для майора это должно было прозвучать протяжным «мяу», но по глазам гостя поняла, что-то он услышал.

Но ещё больше возмутило, что за мной постоянно следят! Я взрослая, самостоятельная женщина, а мне даже отдохнуть приватно нельзя.

Орать на домового при Климе я не могла, поэтому огрёб гость:

– А ты мог бы вести себя как джентльмен и просто довести меня до дома! Оставаться и пользоваться ситуацией было необязательно.

Действительно обидно. Зачем сразу лезть в постель? Где цветы, где ухаживания? Что за примитивный мужик пошёл?!

– Так… – Клим отложил вилку, тем более что порция Феофана закончилась, а в третьей тарелке уже я ковырялась. Вытаскивала поджаренное сало. И знает ведь, что ненавижу эту гадость! Специально положил, кошак лохматый! А мужчина сложил руки на груди и сказал: – Я вообще спрашивал… разрешения уйти. И ты ЗАСТАВИЛА меня остаться.

– Вот уж бред-то. Скажи ещё, что я тебя изнасиловала!

– Практически!

– Ты не принимаешь отказов, когда выпьешь, – хмыкнул Феофан.

И я не удержалась – метнула в него тапок. Чёрный кот зашипел и гордо удалился из кухни.

Налысо побрею скотину.

– В таком случае примите мои искренние соболезнования, – процедила я, чувствуя, что ещё немного – и задушу Клима голыми руками.

Хоть бы вид сделал, что сожалеет!

Нет же, сидит, лыбится, сияет начищенной раковиной.

– Да мне понравилось! – отмахнулся ковбой, встал, подошёл ко мне, обнял и проникновенно спросил: – Сделаешь кофе?

Я ему ещё и кофе должна делать?!

Могу в зубы дать, могу апперкот сделать. Выбирай, красавчик!

– У тебя пять минут, чтобы уйти из моей квартиры.

– Да что с тобой? – опешил Клим.

– Не люблю незваных гостей.

Мужчина отпрянул, будто его током ударило. Сузил глаза до мелких щелок.

Я сжала в ладони кулон и встретилась с Климом взглядом. Его серые глаза подавляли своей уверенностью и сканировали насквозь. Представила, как майор допрашивает подозреваемых в застенках участка, заставляя их признаться в том, чего они не совершали. А потом безжалостно приговаривает к пожизненному.

И я не преступница, и повесить на меня ничего не получится. Это нормальная жизнь, а не участок!

– Да пошла ты, дура сумасшедшая! – процедил Клим, надел свой плащ и ушёл, хлопнув дверью.

А зонт, главное, оставил. Тот самый, из-за которого ко мне домой и проник.

Я нахмурилась и вопросительно посмотрела на Феофана, который в образе кота возлежал в коридоре.

– Ты вслух про «преступницу» и «повесить» сказала, – флегматично пояснил домовой.

***

Выходные прошли под знаком самобичевания. Я с трудом, но восстановила картину вечера, посетовала на слабый организм, отказывающийся вести себя адекватно, и окончательно разругалась с Феофаном.

Во-первых, какое право он имеет защищать посторонних мужиков, когда я на них злюсь?!

Во-вторых, Клим меня дурой обозвал!! Хам! А домовой его оправдывает. Это возвращает нас к первому пункту.

Надька позвонила, довольная донельзя. Радостно сообщила, что очень мной гордится, да и вообще замечательного мужика я себе отхватила.

– Он меня дурой обозвал, – остановила я хвалебные оды Котёночкину. Да и фамилия у него дурацкая! И имечко отстойное.

– Это с чего?

– Я его выгнала.

– А ты это чего, Вась?

– Сама не знаю, обидно так стало за… Даже не знаю… за всю нашу женскую судьбу. Понимаешь? За то, что не ставят нас мужики ни во что! Не уважают! Пользуются! А мы, дуры, верим им!

– То есть правильно обозвал… – подытожила Надежда, мой компас земной в этом мраке безнадёжной рутины. Но сегодня сбившийся.

– Я сейчас трубку брошу.

– Ну сама посуди, ничего страшного не произошло, – тоном заправского психолога забубнила в трубку подруга. – Вы же взрослые люди. Провели вместе ночь. О'кей! Не понравилось – до свидания. Понравилось – отлично, так держать. Чего крыситься?! Ты же обычно позитивней ко всему относишься! Помнишь, как мы крыс в канализации ловили, наевшихся зачарованных книг из Маяковской библиотеки. По колено в говне измазались, а потом сидели и слушали, как они нам поэмы читают? Так ни одну и не поймали, и премии нас лишили. А ты им ещё скормила текст с песней «Арии» «Я свободен» и обещала всю «Красную плесень» принести.

Я вспомнила. Было дело. Было весело. Крысы умудрились съесть берестовые таблички с заговором на быстрое запоминание, спрятанные в полу читального зала. В библиотеках такие иногда ставят, чтобы посетителям изучение нового материала легче давалось. Пока ты в стенах здания, увиденное, записанное намертво въедается в мозг и воспроизводится легче лёгкого.

Крысы погрызли ещё пару томиков Пушкина и Есенина, поэтому, когда мы их нашли, чинно сидели полукругом и растягивали «Руслана и Людмилу» писклявыми голосочками, а один даже пытался повеситься на собственном хвосте. Видимо, именно он биографию Есенина умял.

Мы должны были поймать их и отнести к Станиславу Аристарховичу, чтобы он развеял магию, но так жалко стало портить концерт, что мы всех отпустили.

И теперь совсем иногда и редко, но навещаем канализационное чудо и приносим им распечатки с новыми текстами.

Я как раз подготовила для них «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца» Леонида Филатова. Представила, как зычно будут звучать юморные частушки в сводах подземных клоак, и улыбнулась. Один минус был в этих концертах: возвращались мы уж очень дурнопахнущими, и как ни уговаривали крыс сменить канализацию на зоопарк или хотя бы на зоомагазин, те не соглашались, завывая «Я свободеееен!» ещё громче.

– Даже в говне можно найти шедевр! – подытожила подруга.

И я с ней почти согласилась, но дух противоречия во мне всё ещё был слишком силён, поэтому постаралась не хихикать громко, а прояснить ситуацию, в которой, правда, ещё сама не до конца разобралась:

– Да ты бы его морду довольную видела! Король пикапа двадцать первого века! Бесит.

– Да ладно тебе…

– Нет, я против таких отношений. Он меня оскорбляет, а я должна ему радоваться?

– Хорошо, успокойся, хоть телефон твой взял?

– Нет.

– Блин, вот уж точно придурок! А друг у него ничего, тот, что Саня. Мелковат, конечно… Давай вечером заеду к тебе? А то мне как-то неудобно. Я думала, вы сойдётесь.

– Первое мнение обманчиво.

– Ты его второй раз видела.

– И второе обманчиво.

– Я ему про Толяна разболтала и про Сфинкса.

– Что? Надя… ты…

– Да-да, охрененная подруга, я знаю.

– Буквы те же, но слово другое, Надя.

Возмущение не находило себе выхода. Вот уж спасибо. Я заварила третью на сегодня кружку кофе и кинула аж три пульки сахарозаменителя! Стресс я люблю заедать сладеньким или перебивать спортом. Второе, конечно, полезнее. Первое вкуснее.

Голос подруги приобрёл извиняющиеся нотки. Я почти увидела, как она печально пожимает плечами:

– Ну прости, я ж не знала, что он хамьё!

– Да кто ж такое первому попавшемуся менту рассказывает?!

– Он как посмотрит, сразу во всём признаться хочется!

И это правда, я на себе ощутила. У Клима взгляд очень похож на хмурый прищур нашего начальника. Но Дизверко – дракон, владеющий силой подчинения, а майор юстиции даже русалок увидеть не смог! Откуда у него магия высшего уровня?

– Да я ему чуть про дух Кшесинской не разболтала! – продолжала Надя оправдывать свою вчерашнюю откровенность. – Мы вчера с ней поцапались, она люстру расшатала и зрителей из зала разогнала. Угрожала, что скоро освободится демон из заточения, и вот тогда грянут новая революция и массовые бедствия.

– Чушь какая!

– Ага. «Жизель» нам сорвала.

– Болтушка ты всё-таки.

– Не больше, чем ты! Как настроение?

– Всё ещё на Сортировочной⁵.

– Ну в Шушары⁶ не укатило, и отлично! До понедельника! Не бузи!

– Счастливо. – Я бросила телефон на кровать.

Ну хоть у кого-то вечер удался. Впрочем, мне тоже ночь понравилась, не устроило что-то другое. Но я никак не могла уловить настоящую причину своего раздражения и злости на Клима.

Просто бесит!

Вот как вспомню его холёное лицо с лёгкой небритостью и полуулыбкой, так и тянет расцарапать мужские серые глаза. Век бы его не видеть!

Сгоняла на тренировку, но даже Дмитрий с его шуточками не помог разрядить ситуацию.

Я лишь сильнее убедилась, что все мужики – козлы и бабники. И нет среди них нормальных принцев. То копыта вместо мозгов, то свекровь-вампирша, то автокредит вместо белого коня.

***

Воскресенье вообще провела в жуткой депрессии: металась по квартире, не зная, за что взяться. И убраться надо, но не хочется. И маникюр сделать, но мастер до сих пор в отпуске. Так и бродила из комнаты в комнату.

Квартира у меня небольшая. Одна комната, одна кухня, один туалет, одна ванная, коридор тоже один. Балкон один…

– Фео, вы зачем список вещей моих составили?! – пробежалась я по списку из-за спины домового. Нахмурилась, там ещё и сумма стояла в графе «Оценка».

– Инвентаризация имущества. А то вдруг ты умрёшь, а завещания не оставишь.

– Феофан, мать ваша кошара!

Домовой очень скрупулёзно подходил к быту, устроился, как ему удобнее. Кухню он обставил по своему вкусу, не дав мне даже скатерть купить. Шкафчики из массива дуба стоили как три новые квартиры, но Феофан настаивал, что это самая главная часть дома и экономить на сердце своего жилища нельзя. Поэтому у нас и занавесочки ручной вышивки, и полотенчики вафельные с изображением счастливых овощей / фруктов. Я только посуду отстоять смогла. Есть из деревянной – спорное удовольствие.

Мама рассказывала, что у моей бабушки были похожие вкусы. Но это потому что бабка, как и я, была видящей и слушалась советов Феофана, а мама домового не замечала и принимала только некоторые из его советов, что сумели пробиться к ней.

На фоне тяжёлого деревянного стола и стульев выделялись современный синий диван и плазменный телевизор. Против некоторых изобретений прогрессивного общества Феофан был не против. Особенно он уважал зарубежные комедийные сериалы и отечественный КВН.

Если кухня являлась территорией домового, то моей комнатой была спальня. В двенадцати квадратных метрах я смогла уместить следующее: огромный шкаф, кровать с поднимающимся дном, узкий икеевский столик, компьютерное кресло, которое честно украла, позаимствовала с офисной помойки, и ноутбук. Кресло списали в прошлом году и выкинули за ненадобностью. А мне выдали новенькое пластиковое, что было жутко неудобным и твёрдым. Я не смогла пережить потери старого друга и несколько часов пытала айтишника на тему: куда пропало любимое рабочее кресло? Парень раскололся на третьем часу допроса и даже помог затолкать огромное серое мягкое седалище в машину. Жаль, он не додумался доехать со мной до дома и помочь дотащить кресло до квартиры. Я потом очень искренне вспоминала недогадливого айтишника и свою неуёмную жадность.

С тех пор кресло стало самым уютным местом в доме.

А Феофан начал к нему немного ревновать. И кажется, будь он настоящим котом, то непременно бы туда нагадил. Как же приятно, что со мной живёт не кот, а ворчливый бородатый старичок!

– Вась, я тебе сколько раз говорил: давай нормального мужика заведём! А ты мне какую-то дрянь притащила! Так, глядишь, совсем состаримся без наследников. А на кого всё останется после твоей смерти?! – Домовой пригладил роскошные усы.

– В детский дом отдам. Тем более уже составлена опись имущества.

– Конечно! Ты ж даже о страховке не позаботилась. А вдруг пожар? Наводнение?

Я с насмешкой подхватила его перечисление:

– Землетрясение? Нашествие саранчи? Подорожание гречки?

– Гречи, необразованная ты челядь! – взвился Феофан пуще прежнего. Глазки-пуговки зажглись праведным гневом.

– Сосисок!!! – подразнила незлобно и с улыбкой.

– Оно-оно! Вот помнится, в 1924 вода так поднялась, что затопила два этажа.

Больше всего на свете Феофан любил рассказывать истории. О своей молодости, о моей молодости, о городе и квартирах, в которых жил. Про потоп я помнила:

– В прошлый раз полтора этажа было.

– Так это в 1824-м! И я приуменьшил немного. Так вот пришлось все драгоценности продать, чтобы твои родители смогли особняк свой отремонтировать!

– Это потому что революция была, тогда всем всё пришлось продать, чтоб не отобрали.

– А вот была бы у них страховка, до сих пор жили бы в павильоне на Мойке!

– Угу, полы б там мыли. Там во времена СССР казармы сделали.

– Склочная ты баба, Василисушка, – обиженно заявил домовой.

– Волосатый вы кот, Феофан.

– Мороженое и сериальчик?

– Не хочу!

– А какие именно не хочешь?

– Ванильное особенно не хочу и про докторов сериал совсем не хочу,. – Губы сами растянулись в улыбке.

Зашуршала упаковка. Одеяло укутало с головы до ног. Махровые носочки сами натянулись на ноги.

Трубка легла в ладонь. Позвонила маме, успокоилась.

Плюс домового в доме: он умеет создать уют.

Так и потекли мои будни дальше, без навязчивых ментов и стрессов будничных.

Через пару недель Дизверко напомнил про задание заглянуть к Чижику-Пыжику.

Пришлось тащиться к Лебяжьей канавке, выпрашивать сап⁷ и грести к Чижику за подаянием.

В дневное время на сапах по каналам не плавали, опасное это дело. Катера поднимают волны, и доска легко переворачивается, окуная нерадивого пловца с головой в воду. Тем более никто не катается в погоду +9 градусов и под затянутым тучами небом.

Никто, кроме сотрудников СМАК.

Монетки Чижика-Пыжика мы забираем не просто так. Туристы загадывают желания и бросают монетки в маленькую бронзовую птичку на стыке Фонтанки и Мойки. Есть примета: если попасть монеткой в постамент, на котором стоит Чижик-Пыжик (монетка непременно должна остаться лежать на камне), то желание обязательно сбудется. Для молодожёнов есть другое поверье: жених должен опустить привязанную на верёвке наполненную рюмку к памятнику и чокнуться с клювом чижика, не разбив её. Это залог счастья для молодой семьи.

Чижик на такое отношение немного обижается, но вообще он птичка отходчивая.

А заговоренные чужими желаниями монетки обладают удивительной защитной силой от потусторонних существ. И за лето их надо наподаянить столько, чтоб на всю зиму хватило!

– Чижик-пыжик, где ты был?

На Фонтанке водку пил.

Выпил рюмку, выпил две —

Зашумело в голове, – пропела я, мерно загребая веслом, увернулась от двух катеров с туристами и подплыла вплотную к стене канала, на которой находился памятник.

Как была в костюме «юбка / пиджак», так и плыла. Домой ехать, чтобы переодеваться, не стала. Только кроссовки переобула найковские. Девушка на шпильках на сапе – это совсем странно, наверное. А так ничего, плывём-гребём.

Суть заключается в том, что нужные нам монеты лежат на постаменте Чижика, а мне до него не добраться. Птичка должна скинуть желаемое вниз.

Конечно, безопаснее заниматься таким ночью, чтобы простые прохожие не заметили подозрительного шевеления бронзовой птички, но по ночам работники СМАК отказываются работать даже за двойной тариф.

Поэтому я воровато огляделась и пшикнула:

– Пшшш, привет, Чижик-Пыжик, позолоти ручку, касатик.