Не знаю, почему, но при одной мысли о том, что богатый человек ни с того ни с сего будет помогать чужим людям, меня бросает в дрожь. Очень подозрительно это всё.

Хотя, возможно, я слишком много фантазирую и тревожусь.

Дома, на удивление, царит переполох. Если это можно так назвать. Отец явно взбудоражен. Ходит по гостиной туда-сюда и нервно потирает руки.

– Что я ещё должен взять с собой? Думай, думай, – бубнит он себе под нос, не замечая меня.

– Кхм-кхм! – прерываю я его монолог, и отец чуть ли не вздрагивает от неожиданного моего появления.

Почему у него так бешено горят глаза? В них сейчас какой-то нездоровый блеск…

Не нравится мне это всё!

– Ева, ты очень вовремя! – взмахнул отец руками и изумлённо посмотрел на меня, – Батюшки, что с тобой случилось? Не дай бог, мама увидит тебя в таком виде!

Мне не послышалось? Он не шутит?!

– Мама? Она встала с постели?

Мой голос резко становится дрожащим. Мама уже несколько недель не выходит из своей комнаты, практически ничего не ест и не пьёт. А сегодня…

Что же, видимо, эта встреча действительно стоит того, чтобы на ней присутствовать.

– Ева, Ева, очнись уже! – папа трясёт меня за плечи, вырывая тем самым из раздумий.

– Что? Ах, прости, я задумалась. Так не терпится увидеть маму!

– Да погоди же ты! Что с твоей одеждой?

– А что с ней? – на мгновение я забываю о событиях сегодняшнего утра.

– Ах, ты знаешь, – издаю нервный смешок, – Когда я шла на работу, случилась такая курьёзная ситуация…

– Ладно-ладно, хорошо, – перебивает меня отец, – Потом расскажешь, а сейчас – бегом приводи себя в порядок! Такая красавица не может идти на встречу в джемпере с пятном. Надень что-нибудь праздничное… Но не слишком.

Не успеваю я спросить у него, где мама, как отцу кто-то звонит и он уходит в другую комнату.

Пожимаю плечами. Последние несколько дней кажутся такими сюрреалистичными, что порой мне кажется, что я сплю.

Разбираю гардероб в поисках подходящей одежды. Чёрт! Я ведь даже не знаю, куда мы идём! Наверняка нужно что-то деловое…

Выбор пал на струящееся голубое платье длиной чуть ниже колен. Хм… Чтобы не замёрзнуть, не понадобится пиджак…

«– Девушка, с вами всё в порядке?

– Я… Я… Простите меня, пожалуйста, я так торопилась что не смотрела на дорогу, простите меня…»

В памяти моментально всплывает образ незнакомца, чей пиджак я испортила из-за своей невнимательности. Его властный, жёсткий голос эхом раздаётся у меня в голове.

Интересно, где этот мужчина сейчас? Он такой странный… Явно какой-то очень занятой человек. Я всё ещё не понимаю, зачем он отвёз меня на работу…

Стоп, Ольшанская!

С чего ты вдруг решила вспомнить этого негодяя, который силой запихал тебя в машину и напугал до чёртиков!

Этот мерзавец не заслуживает того, чтобы о нём думать!

Хотя… Я не могу не отметить, насколько он хорош собой. Даже под пиджаком было видно, что фигура у него потрясающая. Над ней ему наверняка приходится много времени проводить в тренажёрном зале.

Всё, Ольшанская, забудь уже о нём, как о страшном сне!

Подхожу к зеркалу и любуюсь на своё отражение. Я действительно неплохо выгляжу. Особенно когда моя одежда не в пятнах от кофе, а лицо не залито слезами и тушью, как сегодня утром.

Приглаживаю слегка вьющиеся каштановые волосы и спускаюсь вниз.

– Мама! – ахаю я и несусь к ней, – Как я рада, что ты здесь! Ты потрясающе выглядишь!

Она действительно выглядела хорошо. Длинное тёмно-зелёное платье подчёркивало её стройную фигуру, однако глаза были полны печали и безысходности.

Что же с тобой случилось? Почему ты так реагируешь на невзгоды?

Потихоньку в моей душе начинает зарождаться надежда, что в желании (надеюсь, желании) этого богача помочь нам, нет слишком уж корыстных целей.

– О, вот и Ева принарядилась! – из спальни выходит папа и улыбается, – Девочки, какие же вы у меня красавицы!

Он обнимает нас с мамой, и я впервые за долгое время чувствую, что мы вновь становимся настоящей семьёй.

По щеке катится слеза, но не от горя. А от чувства настоящего счастья.

– Я вас так люблю, – шепчу я, и мать гладит меня по волосам.

Эту идиллию резко прерывает отец.

– Ну всё, всё, хватит нежностей! Нас уже ждут.

Что?!

Кто нас ждёт?

– Мы поедем не сами? – недоумённо смотрю на папу.

– Конечно же, нет! Важный господин в курсе, что по правилам этикета тот, кто приглашает гостей, тот и отвозит их.

Что-то я не слышала о таком. Чувствую, как по спине пробегает холодок. Второй раз за день придётся ехать непонятно с кем.

– А ты уверен, что это безопасно?

Отец явно видит в моём взгляде недоверие. И поэтому спешит заверить меня, что всё хорошо и нам ничего не угрожает.

Но что-то в его голосе меня напрягает. Он слишком взбудоражен.

Надеюсь, он не будет принимать опрометчивых решений…

На улице нас уже ждал автомобиль. Однозначно, очень дорогой.

Кончиками пальцев аккуратно касаюсь мягкой кожаной обивки задних сидений. В темноте не могу разглядеть всё, но в воздухе витает как будто бы знакомый запах.

От волнения и тревоги к горлу подступает ком. Меня мутит, и я пытаюсь себя успокоить.

Так, Ольшанская. В любой дорогой машине так пахнет. Тебя ещё не отпустила утренняя ситуация. Не может быть таких совпадений.

Это не может быть ЕГО машина.

Или всё-таки может?

Отец на переднем сидении пытается разговорить водителя, но тот молчит и везёт нас по трассам вечерней Москвы, освещаемой бесчисленным множеством маленьких фонариков.

Я ведь не уточнила даже, куда мы едем!

Эта мысль возвращает меня в реальность, и я решаю взять дело в свои руки.

– Извините, – робко обращаюсь к водителю, – Вы можете сказать, куда мы едем?

Куда делась вся твоя решимость, Ольшанская?

– В ресторан, – не отрываясь от дороги, угрюмо отвечает мужчина в деловом костюме.

– А в какой? – не унимаюсь я.

– Амалия.

Сердце ушло в пятки. Меня же уволили оттуда несколько часов назад! Что я скажу Камилле Валерьевне, когда она меня увидит! Хотя, почему меня должно это волновать теперь?

Остаток пути едем молча. Каждый погружён в свои мысли. Через десять минут нас высаживают, и мы торопливым шагом заходим в ресторан.

Не могу не заметить, что девочки-официантки косо на меня смотрят. Хостес проводит моих родителей к столику, а я мешкаюсь на входе, о чём сразу жалею.

– Ольшанская, что ты тут делаешь?

Разумеется, я не могла не встретиться с управляющей. Камилла Валерьевна, собственной персоной.

Вот язва! Не может просто пройти мимо, или хотя бы промолчать!

– Не знала, что у твоей семьи остались деньги на посещение таких мест, как наш ресторан. Сама ведь знаешь, какие тут цены.

Настоящая ехидна. Умеет же давить на больное.

В какой-то момент мне стало так омерзительно от общения с ней, что по коже пробежали мурашки. Да, эта женщина могла вывести из себя.

Но прислушавшись к себе получше, я вдруг поняла, что этот прилив холода, пробежавшего по моей спине связан с чем-то иным. Будто кто-то стоял за моей спиной и пожирал меня взглядом с головы до ног.

Я ощутила себя бессильным зверьком. Стоит только сделать неловкое движение, как тут же набросятся острые когти.

– Эта девушка со мной.

Стальной голос мужчины раздался над моей головой и заполнил все пространство вокруг. Внутри меня все сжалось и камнем упало вниз. А сердце? Биение своего сердца я почти не слышала. Его стук перебил этот голос…требовательный и суровый.

Вслед за голосом на мою талию опустилась рука. Кто-то с силой, почти рывком притянул меня к себе.

Предчувствие не обмануло меня. Когти хищника впились в свою добычу…

Друзья, как думаете, что это еще за «хищник», заставивший нашу Еву разволноваться?

Глава 5

Я не могу набраться решимости и обернуться, чтобы посмотреть на человека, который так резко нарушил моё личное пространство.

Хотя это не нужно, ведь я сразу узнаю этот голос… Он из тех, какие ты не забудешь, если хотя бы раз услышишь.

Вот и я слышала этот голос всего один раз. Этим утром, когда из-за собственной неосмотрительности пролила кофе на незнакомца.

– Ч-Что?

Ошарашенный тон Камиллы Валерьевны выбивает меня из ступора. Сейчас она похожа на выброшенную на берег рыбу, которая беспомощно открывает рот.

И в любой другой ситуации вид бывшей начальницы мог бы меня позабавить, но не сейчас. Когда я сама практически на грани потери сознания.

Чувствую его горячие пальцы на своей талии. Они, словно когти хищной птицы крепко держат меня, словно маленького зверька, обречённого на погибель.

Почему-то внутри меня бушует настоящий пожар эмоций. Не знаю, что и думать…

– Я повторяю, что эта девушка со мной, – ледяной голос мужчины режет воздух, словно стальное лезвие.

– Да, господин Громов, конечно, сейчас мигом… Мигом всё сделаем, извините меня за такое недоразумение, я… Я…, – Камилла Валерьевна с трудом подбирает слова.

Громов.

Судя по реакции управляющей, он какая-то большая шишка.

Почему я о нём никогда не слышала? Наверное, просто потому что мне не интересно следить за жизнью богачей…

К нам подбегает официантка (раньше я её не видела в этом заведении) и жестом зовёт пройти за ней. Невооружённым глазом видно, как она жадно взглянула на моего спутника. Выпрямила спину, завиляла бёдрами…

Но мужчине, который всё ещё держит меня за талию, как будто всё равно на подобные заигрывания. Надо же! Даже не смотрит на девочку, хотя она явно пытается привлечь его внимание!

Все как будто с ума сошли!

Такое ощущение, что я одна тут ничего не понимаю!

– А вы чего здесь делаете? – тихо и робко спрашиваю я у мужчины, но он так же не обращает на меня внимания.

Он лишь слегка хмурится.

Ну и пожалуйста!

Официантка ведет нас к столику, за которым уже сидят… Мои родители! Нет… Этого не может быть!

Таких совпадений не бывает!

Я не хочу, чтобы мой отец имел с этим человеком какие-то общие дела!

– Добрый вечер, сейчас вам принесут меню, и когда вы будете сделать заказ, пожалуйста, позовите меня! – официантка слегка наклоняется рядом с Громовым, явно желая продемонстрировать своё декольте.

Гадость какая. Как ей не стыдно…

Наконец-то моя талия свободна от цепкой хватки этого Громова. На негнущихся ногах жду, пока другой официант подвинет стул, и, наконец, сажусь.

Ловлю взгляд бизнесмена на себе. Почему-то хочется под землю провалиться от его пронзительных серо-синих глаз, внимательно изучающих мои черты.

Я чувствую себя такой… слабой и беззащитной, когда нахожусь рядом с ним. Дрожу, как лань перед голодным волком.

Что же у него на уме?

– Итак, – мой отец прервал молчание, – Очень, очень рад, что мы собрались здесь. Виктор Владимирович Громов, позвольте представить вам мою жену – Александру Николаевну и дочь Еву…

При слове «дочь» во взгляде Громова что-то появилось. Он снова посмотрел на меня, но совсем по-другому. Сейчас в его глазах проявляется какой-то хищнический азарт…

Он как зверь, который готовится к прыжку…

Почему он так смотрит на меня? И почему мои колени предательски дрожат, а по спине то и дело пробегают мурашки?!

Скорее бы это закончилось. Мне невыносимо находиться здесь!

– Ближе к делу, – Громов прерывает отца, – Я в курсе вашей проблемы и готов её обсудить?

В глазах отца вижу надежду вперемешку с бессилием и усталостью.

– Хорошо…

– Но зачем вы пригласили женщин?

– Я… Я не… – запинается папа, явно не в силах дать внятный ответ на вопрос.

– Неужели они тоже будут принимать участие в переговорах?

Брови Громова приподнимаются, что вводит моего отца в ещё большее замешательство. Как же жаль его сейчас! Так волнуется!

– Думаю, что нет, – продолжает Громов, и щелчком пальцев подзывает к себе официантку.

Светловолосая девушка моментально оказывается около мужчины. Её лицо чуть ли не светится от счастья.

– Чем могу вам помочь? – лучезарно улыбаясь и строя глазки, спрашивает она.

– Отведите нас в бизнес зал.

– Но… Но с-сейчас он занят, – испуганно хлопает глазами девушка.

Громов хмурится. Его густые тёмные брови слегка опускаются вниз, отчего его взгляд становится ещё более тяжёлым.

Мужчина медленно встаёт со своего места и, пристально смотрит на официантку. Замечаю, что бедная девушка тоже трясётся от испуга.

Как же я её понимаю. Глядя на него кожей чувствуешь исходящую от него власть и могущество. Такому перечить страшно.

– Значит, вам нужно попросить их освободить бизнес-зал. Скажите, что Громов попросил. А после перенаправьте их к моему водителю, он с ними рассчитается. Всё-таки нехорошо просить людей освободить забронированное помещение без компенсации.

Официантка молча кивает, и пулей убегает куда-то.

Вновь воцаряется молчание. Отец с матерью смотрят в пол. Бедная мама! Действительно, для чего отец потащил нас с мамой сюда, если мы не планировали ничего обсуждать?!

Чем он руководствовался? Я обсужу с ним это, когда мы приедем домой. Я-то ладно, переживу этот вечер. А вот маму дёргать было очень глупо.

Я неловко оглядываюсь по сторонам и нервно тереблю в руках бумажную салфетку красного цвета.

Это всё от переживаний. Когда я волнуюсь – всегда начинаю рвать бумагу. От этого внимание переключается и становится легче.

– Ева, – внезапно Громов с нескрываемым сарказмом обращается ко мне, – Вы так дрожите. Вам страшно?

Кажется, эту же фразу он сказал этим утром, когда меня затолкали к нему в машину!

У меня сердце и без того готово выпрыгнуть из груди, а он ещё издевается!

Вот нахал! Самовлюблённый придурок!

Так, Ольшанская, надо отвечать достойно… Сарказмом на сарказм. Соберись!

– Знаете ли, не каждый день приходится ужинать с подобными личностями.

Набираюсь храбрости, и первая смотрю ему в глаза. Он ловит мой взгляд и продолжает невозмутимо прожигать меня взглядом.

– Виктор Владимирович, – обращается к бизнесмену мой отец, – Такое впечатление, что вы знакомы с моей дочерью. Это так?

– Нет, – сразу отвечаю я.

– Да, – так же сразу говорит Громов.

Какого чёрта!? Что он творит?

– Да? Удивлён, удивлён, – произносит отец, и в эту минуту к нам подбегает светловолосая официантка.

– Бизнес-зал готов, вы можете пройти туда…

– Прекрасно, – довольно говорит Громов, поднимаясь со стола, – Дамы, заказывайте, что хотите.

Они с отцом ушли. Наконец-то я вздохнула спокойно, полной грудью. Как же хорошо стало, когда ушёл этот Громов! Надеюсь, вечер закончится благополучно, и больше я никогда его не увижу!

А сейчас настала пора позаботиться о маме. Подсаживаюсь к ней и спрашиваю, что она хочет заказать.

– Я ничего не буду. Кушай ты, дочка, – тихим голосом произносит мама.

Бедная… Как же жаль её! Ещё больнее понимать, что я не знаю, как ей помочь, поэтому просто стараюсь быть рядом.

Не буду ничего заказывать. Тоже мне, жест доброй воли! Не нужны мне от этого Громова никакие подачки!

Прошло полтора часа. Почти все гости разошлись. В зале, освещенном приглушенным светом ламп, оставалось всего несколько гостей, включая нас с мамой. Где же отец? Его долго нет…

2 3 4

Премиум

(4 оценки)