Глава 4. Кризис средней немертвости

1

Блэр казалось, что она восстает из мертвых. Тишина и покой не отпускали, манили обратно, хватая холодными руками, но она не хотела умирать, поэтому сумела вcплыть на поверхность и разлепить веки.

Слабая боль оставалась в теле, но Блэр могла дышать. Несмело она пошевелила рукой, потянула нить, что слабо светилась, мерцая черным, сощурилась и, охая, привстала на локте. Нить вела к Клаусу, который спал в кресле, делясь с ней своей магией. В другом кресле спала Аврора, подобрав ноги под себя, такая бледная, словно даже во сне не могла избавиться от страха.

– Эй, – прохрипела Блэр, касаясь груди, невольно стоная.

Клаус проснулся первым. Он подскочил к Блэр, нежно обхватывая запястья, не позволяя вставать.

– У тебя ребра сломаны. Аврора слегка подлатала, но не была уверена, когда пора остановиться.

Блэр кивнула, сделала глубокий вдох, заметила, что подошла и мама.

– Джейк?

– С ним все хорошо, – ответила Аврора, касаясь ее груди. – Скажи, когда боль почти уйдет, ладно?

Блэр кивнула, глотая слезы, закрыла глаза, ощущая тепло. Боль покидала ее, ребра срастались от магии матери, а руку крепко сжимала такая знакомая горячая ладонь.

– Вроде все, – пробормотала Блэр, открывая глаза. Аврора провела по ее щеке, не в силах скрыть тревогу. – Прости.

– Я понимаю. Я бы сделала так же.

– Где папа?

– Важные дела. Все хорошо! Все живы!

Блэр догадывалась, что от нее что-то скрывали, но ощущала такую слабость, что могла только слабо шевелить извилинами, а не искать причинно-следственные связи.

– Я пойду проверю Джейка, хорошо? Он тоже под капельницей.

Аврора посмотрела на Клауса, поджала губы.

– Не позволяй ей больше рисковать жизнью ради тебя, понял?

– Я защищу ее. Всегда.

Аврора кинула, словно сталь в голосе Клауса сумела ее убедить, коснулась нити, сводя брови вместе.

– Думаю, еще минут пять будет достаточно, иначе ты слишком ослабнешь.

– Я справлюсь.

– Блэр уже достаточно, Клаус.

Он кивнул, провожая Аврору взглядом, подвинул Блэр так осторожно, словно она была фарфоровой куклой, и лег рядом. Она, не думая, прижалась к его груди, проникла рукой под рубашку, ведь только так могла убедиться, что он и правда живой, а не проекция ее умирающего мозга.

– С Джейком правда все хорошо? – тихо спросила она, расслабляясь от того, что Клаус начал гладить ее по спине.

– Так точно. Он вытащил нас с тобой из хаоса, говорю же, сильный некромант. Знал, что сможет, ведь он сам вернулся из мертвых. Просто ослаб после сложного ритуала.

– Это хорошо.

Блэр закрыла глаза, царапнула Клауса по груди, понимая вдруг, что он не давал читать свои эмоции. Он крепче прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

– Незачем тебе читать мое беспокойство.

– Ты невыносим.

– Ну что? Только вернула и снова убьешь?

Блэр уткнулась носом в шею Клауса, пытаясь удержаться на плаву. Усталость не отпускала, не помогала даже магия, которой делился с ней сам Хаос. Все казалось сном, а туман в голове никак не рассеивался, норовя утащить обратно в сон.

– Ты сам-то не слишком слаб, чтобы магией делиться? – прошептала она.

– Я не первый раз возвращаюсь из хаоса. Хоть и ни разу это не было настолько больно. Ваш некромант явно не церемонился!

– Напиши жалобу и попроси переделать услугу.

Она услышала хриплый смех, улыбнулась сама, но потом резко села. Осознание настигло так неожиданно, словно кто-то вылил на нее ведро холодной воды.

– Ты был мертв! Ты умер!

Клаус виновато пожал плечами, смотря на нее так спокойно, словно просто вернулся из магазина чуть позже. Дрожь прокатилась по телу, а от злости покраснели щеки. Даже не собирается извиняться за то, что бросил ее!

– Умер ради мойровых Врат!

– Надо было спасать мир, Блэр.

Он говорил так просто, словно не было другого решения, смотря с такой любовью, что ярость пыталась отступить… Но он сделал ей слишком больно. Блэр вырвала из вены нить, отказываясь от магии Хаоса. И заколотила его в грудь. Ее ранило даже не то, что он умер, – вернули же! Вот он, рядом лежит, крайне довольный собой – а то, что он сам принял решение, как Блэр будет лучше жить. Не захотел слушать ее просьбы не умирать, не спрашивал ее мнения даже!

– Да к мойре этот мир! Ради чего все это? Ты мне нужен!..

Клаус перехватил ее руки, подтянул ее к себе.

– Ты чуть не умерла. Тебе нужен отдых.

– Я прекрасно себя чувствую! И пусти меня, ты, самовлюбленный…

Клаус подмял Блэр под себя. Поймал ее взгляд, остужая и захватывая власть. Она слабо пискнула от боли в груди, не смея вырываться. Увязла в его взволнованных глазах, что смотрели на нее со смесью нежности и тревоги, поняла, что еще раз потерять его не сможет, ведь просто умрет в ту же секунду, что и он.

– Ты потеряла много крови. Отдала всю свою магию, чтобы Джейкоб провел вас в хаос, а потом почти умерла – так слаба стала. Боль пожирала тебя. И хаос вцепился в твою душу, не желая отпускать. К счастью, я нашел тебя. И Джейкоб нас выдернул. Но я был готов, ведь для меня это естественно. А ты – нет. Душа не хотела возвращаться в твое тело. Она билась в истерике. Сломала ребра, почти остановила сердце. Я чудом успел утихомирить ее.

Блэр затихла, отпуская злость. Боль и обида, страх срослись в тугой узел и растаяли от нежного взгляда Клауса, его горячих рук, что крепко сжимали запястья.

– У тебя шрамы остались, – тихо сказал он. – На руках. И на душе. Душу я постараюсь исцелить, но руки…

– Да к мойре шрамы. Я люблю тебя.

Он прижался к ней лбом, позволяя вновь чувствовать его эмоции. Пытался скрыть тревогу, но не мог. И она вдруг поняла, как напугала его. Поняла, как серьезно все было. Слезы застлали глаза, ведь она наконец полностью осознала происходящее: Клаус снова жив, она все еще жива, Врата возведены, а значит… у нее есть шанс просто быть счастливой.

– Не умирай больше, ладно? – прошептала Блэр.

– А ты не спасай меня. – Он поцеловал ее, осторожно, нежно, словно боялся сломать. – Я люблю тебя слишком сильно, Блэр. Прости меня. Прошу, прости.

– Клаус, ребра!

Он лег рядом, подтянул к себе, несмело прижимая к груди.

– Прости! Я не должен был! Знал, что умру, но не смог… Я не должен был так привязывать тебя к себе. Но я не смог.

– Все хорошо, – хлюпнула носом Блэр. – Мы вернули тебя. Только не умирай больше. Прошу!

– Я постараюсь, пчелка.

Он указал на ее правую руку. Блэр нахмурилась, разглядывая линии и завитушки, что расцвели до локтя, захватывая пару пальцев. Среди узоров она заметила крылья: черные, вытянутые, и едва заметные – белые. Они тянулись друг к другу, а некоторые линии слишком уж напоминали ладони, ищущие друг друга.

– Хаос никогда не отпускает тебя без следа.

– Мне нравится. – Блэр сощурилась, оглядывая Клауса в поисках новых отметок. Он расстегнул рубашку и показал плечо, с которого новая отметка переходила на ключицу.

– Как моя? – прошептала Блэр, проводя пальцами по крыльям.

– Парные тату, получается.

– Я есть хочу.

Клаус рассмеялся и повел ее на кухню на поиски еды. Тело отказывалось двигаться, ноги казались чужими, а в груди немного болело: чтобы полностью исцелить сломанные ребра, надо отдать слишком много времени. Но все равно было хорошо. Мойра, как хорошо. Словно Блэр вернулась в беззаботное детство и проснулась первого января после празднования дня Любви. Дом утопал в тишине, на кухне осталась праздничная еда, впереди были каникулы, никому никуда не надо…

Блэр позволила Клаусу надеть на нее носки и теплую кофту, размышляя, откуда у него были силы. Не он ли отдал ей опять половину своей магии? Да еще и вернулся из хаоса…

– Еще ночь? – спросила Блэр, когда они зашли на кухню. Мозг пытался уснуть, противясь физической активности, но желание поесть пересиливало.

– Следующая.

– О-о.

Блэр села на тумбу, хватаясь за грудь. Мойровы ребра еще долго будут напоминать о небольшом путешествии туда, где зародилась каждая душа. Но это того стоило, ведь она опять могла наблюдать, как Клаус искал еду в холодильнике и пытался спрятать от нее торт, чтобы заставить поесть хоть что-то полезное. Заботился о ней, бросал лукавые взгляды, и вроде даже не собирался никуда уходить.

В итоге Блэр отвоевала шоколадный торт, поела пасту и даже несколько бутербродов – так проголодалась. Они сидели в темной кухне, освещаемой одной свечой, ели, говорили. Она пыталась не смеяться, ведь каждый раз ребра пронзала боль. Не могла скрыть улыбку, слушая любимый голос, наслаждаясь знакомыми касаниями. Казалось, она застряла в пузыре, что скрыл от всех невзгод, позволяя насладиться мгновением.

Когда солнце начало подниматься, Блэр с удивлением посмотрела в окно. Она как-то забыла, что жизнь продолжалась, не ставилась на паузу. Что мир жил так, словно она не теряла и не возвращала Клауса.

Холодные лучи вышли из-за дерева, заливая кухню, касаясь щек Блэр. Она устало выдохнула, вспоминая, что скоро зима. Закрыла глаза, погружаясь в объятия Клауса, веря, что с ним будет не так холодно.

Клаус повернул Блэр к себе, нежно провел по позвоночнику, поднимаясь до шеи, приблизился так, что почти коснулся губами, но замер.

– Не надо, – прошептала Блэр. – Я… либо вместе, либо никак.

Клаус улыбнулся, провел носом по ее щеке, ведя к уху, поцеловал мочку, прикусил. Блэр обняла, теряя контроль, отдаваясь чувствам. Его тепло оплетало, словно летнее солнце.

– Ты правда думаешь, я смогу еще раз от тебя уйти? – прошептал Клаус на ухо, а потом опустился к шее, оставляя дорожку поцелуев. Она охнула, когда он обнял ее слишком сильно.

– Ребра, Клаус.

– Прости.

Он прижался лбом к ее, оставляя между ними немного пространства. Блэр утопала в его дыхании, едва верила, что он стоял рядом.

– Я твой, Блэр. Навсегда.

Клаус приложил ее ладонь к своей голой груди. Блэр ощутила его душу под пальцами, которая с готовностью откликалась на зов. Потянулась, чтобы поцеловать, но заметила движение в коридоре.

– Джейкоб!

В проеме замерли Даниэлла и Джейкоб, которые, похоже, не ожидали увидеть на кухне кого-либо в столь ранний час. Клаус придержал Блэр за талию, помогая дойти до них, подал руку Джейкобу.

– Спасибо, Джейк.

– Не ради тебя. Нее.

Блэр встретилась взглядом с Джейкобом. Покрылась мурашками, понимая, что он рисковал и правда ради нее. Даниэлла устало вздохнула.

– Дени? Прости, – сказала Блэр, но королева пожала плечами.

– Начинаю думать, что в этой стране на королевах проклятие. Джейкоба вытаскивали с того света, твоя мама убила, потом оживила Элайджу. Теперь вот ты. Хвала крыльям, у меня будет сын.

– Сейчас сын. Потом дочь. А, может, и несколько, – улыбнулся Джейкоб.

– С такой жизнью – сомнительно, – ответила Даниэлла.

Блэр покачнулась, совсем устав. Тело не понимало, почему она ходит, а мозг гадал, зачем они думают после того, что произошло.

Они попрощались с Даниэллой и Джейкобом, которые шли к себе домой. Клаус взял на руки Блэр и понес ее отдыхать. Она хотела бы сопротивляться, но уснула еще до того, как они дошли до кровати, погружаясь наконец в спокойствие.

2

Жизнь, а вернее, нежизнь Элисон Дейлайт протекала обычно. Спустя неделю в подземке новоиспеченная немертвая вдруг с ужасом осознала, что ничего не изменилось. Ну, только пропал дневной свет и стало холодно. А так… одна, никого к себе не подпускает, предпочитает слушать и не участвовать в разговорах, работу свою ненавидит.

Душа ныла, гадая, почему попала в такое глупое тело. Трудно было отказать? Пойти дальше? Вот зачем она сохранила чувства?

Каспер не сдавался и пытался стать другом, но действовал так бережно и осторожно, что Элисон сама не заметила, как все же позволила ему подойти к ней чуть ближе, чем остальным.

Белла оказалась веселой девушкой, она вечно юморила и додумывала истории душам, которые попадали на ее стол. Николь ее веселья не разделяла и пыталась остудить голову «писательницы». Элисон с сомнением смотрела на единственного живого, которого нашла в подземке, пытаясь понять, почему Белла выбрала остаться в царстве вечного холода и тьмы.

– Это ее дом, – ответил как-то Каспер, когда все же привел Элисон в бар. – Ей тут хорошо. И тут есть еще живые, кстати.

Довольно быстро Элисон поняла, что так-то ей плевать, почему Белла решила остаться в подземке.

Работы было много. И это тоже не радовало Элисон, что предпочитала перекладывать обязанности на кого-нибудь другого. И это при том, что к ней попадали досье душ, что умерли в Лостхилле и Лаксе, остальными занимались другие офисы. Сколько их всего – ей так никто и не ответил, ведь похоже и сами не знали.

Утро Элисон начинала с кружки горячего горького кофе и попытки спрятаться от коллег, которые с ней здоровались. Она закапывалась в новоприбывшие бумаги, оглядывая фото и имена тех, кто умер вчера. Она думала, ей будет их жаль. Но нет. Мозг не верил в происходящее, отказывался понимать, что она перекладывала дела реальных людей, а не персонажей какой-нибудь пьесы.

Элисон записывала данные каждой души зачарованной ручкой в файл: имя, фамилия, вид, место жительства, возраст, причина смерти. Разобраться было не сложно, ведь ей присылали их паспорта. Далее она искала файл об этой же душе, которые ей присылали из отдела Зазеркального, подшивала, даже не читая. Зачем ей знать, чем увлекался тот, кто уже умер?

Затем она делала копии, которые отдавала коллегам. А оригиналы складывала в шкаф, где им предстояло лежать до выхода души в новую жизнь.

После этого следовал перерыв на обед. Аппетита не было, но жутко хотелось уйти из душного офиса хоть ненадолго, чтобы отдохнуть от голосов коллег и рутинной работы. Каспер обычно шел с ней. Первые дни она противилась, но к концу недели начала привыкать к зеленоволосому другу, таскающему с собой склянки с травами.

После перерыва Элисон снимала с учета души, что ушли в новую жизнь. Снова копалась в бумагах от Зазеркального отдела, чтобы понять, чьи документы надо выудить из архива. Искала. Грустила. Перекладывала в другой архив, в котором бумагам предстояло лежать до очередной смерти.

В первый день все ждали от Элисон вопросов, но она молча делала работу. Глупой она никогда себя не считала, а потому даже обиделась, увидев в середине дня Клавдию.

– Ты с проверкой?

– Разумеется, голубушка! А ты уже справилась?

– Ничего сложного.

Минут десять Элисон недовольно топала ногой, наблюдая, как Клавдия листала архивы, чтобы убедиться, что новый специалист по записи и учету душ ничего не перепутал. Но потом та все же выдавила улыбку, убеждаясь, что Элисон и правда схватывала все на лету.