– Ну? Чего надо? – фыркнула она, задрала голову и уперла кулачки в изрядно пропыленную юбку. Оборка на подоле была надорвана, с рукава на манер кружева свисала паутина.

Кто эту хулиганку так наряжает? Ей бы камуфляж, как у Вулфа.

– Это вы оборвали вишни в саду у дяди Вано? – не мудрствуя лукаво, спросила я.

Она вытаращила голубые глазенки, дернула себя за косичку и оскорбилась:

– Да у моей бабки лучший вишняк в округе! И вообще, я чужого не беру.

– А твоя банда? – вмешался Вулф.

Над девчонкой он возвышался скалой.

Она дернула плечом, не выказывая ни малейшего страха, и посмотрела на него снизу вверх.

– За свою братву ручаюсь. Ну так чо?

Мы со сторожем переглянулись, и я молча покачала головой. Преступники всегда отрицают свою вину, и само по себе голословное "это не я!" еще ничего не значило. Однако мое чутье домового прямо-таки кричало, что это не наш случай. Уж слишком спокойна эта мелкая козявка, слишком уверена в себе. Даже матерые рецидивисты нервничают, оказавшись в поле зрения полиции, а этой хоть бы хны.

– Свободна! – бросил Вулф хмуро.

Девчонка фыркнула, вздернула нос и птицей взлетела обратно на голубятню. Может, у нее тоже предки были из оборотней? Ласточки там, голуби? Ладно, это не столь существенно.

Что теперь-то делать? Возвращаться домой, несолоно хлебавши?

Словно в ответ издали прогремело гневное:

– Злодийи! Ворюги!

И голосок-то какой знакомый…

Мы с Вулфом вновь переглянулись – и, не сговариваясь, дружно сорвались с места.

Зря я ругала каблуки: бежать в шлепанцах было еще хуже. В очередной раз подобрав слетевший с ноги сланец, я выругалась сквозь зубы и вынужденно сбавила ход. Зато как бежал Вулф! Легкий, поджарый, гибкий – залюбуешься.

У знакомой калитки он замешкался на мгновение, а потом лихо перемахнул через забор. Только потревоженные ветки качнулись.

Щелкнул засов, дверь распахнулась.

– Она на дереве, – сообщил оборотень деловито. Только в уголках глаз собрались смешливые морщинки.

Я приложила руку к глазам и задрала голову. Мать моя… ветреная женщина!

Тетя Бруня восседала на широкой ветке, обеими руками вцепившись в толстенный ствол абрикоса. Над ее головой гордо реяли на ветру кружевные трусы размера "чехол для танка". Видимо, за ними тетя Бруня на дерево и полезла. На дорожке под деревом валялся перевернутый таз с бельем. На увивающей арку розе белел бюстгальтер. Пес Барбос торопливо дожевывал наполовину сдернутый с веревки сарафан.

Хозяйка же ничего не замечала. Ругала незадачливых воришек на все корки, да так, что старое дерево ходуном ходило.

С прощальным "шмяк" вниз хлопнулось несколько абрикосов. Мягкие, переспелые, да с высоты… Только оранжевые кляксы и остались. Не хотелось бы, чтобы тетя Бруня разделила их печальную участь.

Вулф проследил за ее взглядом и тронул меня за локоть.

– Волковы, – сказал он одними губами.

Ага! Выходит, сверху их участок вполне себе просматривается? Интересно, что такого она там разглядела?

– Тетя Бруня! – позвала я, сложив руки рупором.

Она в запале не услышала. Ветка под ее седалищем уже жалобно поскрипывала.

Ну что, вспомним строевую подготовку? Ух, как мы тогда глотки драли по утрам! "Доброе утро, господин майор!" – надо было проорать так, чтобы птички с деревьев попадали. Тетя Бруня, конечно, покрупнее воробья будет…

Я оценивающе прищурилась, прочистила горло и рявкнула:

– Брунгильда Марковна!

Она вздрогнула всем телом и чуть не сверзилась со своего насеста. Вулф уважительно показал мне большой палец.

– Анечка? – просипела она и схватилась за горло. Ну вот, голос сорвала.

– Спускайтесь, – я мимоходом отобрала у собаки изрядно пожеванную тряпку, в которую превратился сарафан.

Тетя Бруня наконец заметила безобразие и ахнула.

– Барбос! – прошептала она. – Шо ж ты робыш?

Пес вильнул хвостом, хлопнулся на попу и преданно уставился на хозяйку. Мол, ничего такого не делаю, хозяйка. А что?

– От я тоби зараз! – пригрозила она тем же натужным шепотом. – Тилькы злизу…

Она посмотрела вниз и побелела. "Только слезу" легче сказать, чем сделать. Наверх-то забраться проще.

Вулф хмыкнул, шагнул вперед и уже привычно раскрыл объятия.

– Прыгайте, я поймаю.

Ох, чего нам стоило уговорить тетю Бруню разжать-таки руки! Я уже сама охрипла, пришлось даже пригрозить вызовом пожарных с лестницей. Наконец почтенная гномка сдалась. Осенила себя священным знаком, зажмурилась, выдохнула:

– Ой, лышенько!

И с оглушительным визгом полетела вниз. Кажется, у нас сейчас и правда будет лышенько – несчастье в переводе. Клякса.

Но Вулф не подвел. Покраснел от натуги, вспотел даже, но удержал на весу сто пятьдесят килограмм красоты и грации.

Тетя Бруня наслаждалась – вряд ли ее часто носят на руках! – потом нехотя открыла глаза и выдала:

– Ой, а билызну-то я не зняла!

Голосок прорезался – это плюс.

Позабытое белье и впрямь лениво колыхалось на ветке. Высоковато!

– Достать? – предложил Вулф без особого энтузиазма и аккуратно поставил даму на дорожку.

Еще бы, волки по деревьям лазать не любят. Я вздохнула – чем только не приходится заниматься домовому! – и уже открыла рот, чтобы предложить свои услуги, но тетя Бруня вдруг махнула рукой.

– А, пусте. Ваня потим зниме.

Ваня? Снимет? Я представила операцию "кошка на дереве" № 2, но уже с дядей Вано в главной роли, и запротестовала:

– Давайте лучше я, мне не трудно.

Тетя Бруня вдруг понимающе хмыкнула и подмигнула.

– Вин же не сам на дерево полизе! Птычку видправыть.

Э-э-э?

– В каком смысле птичку отправит?

– Вин вмие з нымы домовлятысь, – пояснила тетя Бруня, неприкрыто гордясь умением мужа "договариваться" с птицами, и покосилась на белье. – Алэ вин лише ввечери буде, тому я й намагалась сама. Поки Ваня на роботи зарплатню отримае, поки на ринок за мьясом, поки мени подарунок купить…

Хотела как лучше, а получилось как всегда.

– Подарок? – переспросила я машинально. А, ну да! У них же годовщина свадьбы.

Тетя Бруня кокетливо поправила растрепавшиеся кудри и поведала гулким шепотом:

– Черевички обицяв. Червони.

Красные сапожки?! Я отогнала видение тети Бруни в роскошных алых ботфортах и сменила тему:

– Так что вы увидели? У Волковых?

С добродушного лица тети Бруни разом стекла мечтательность.

– Воны вареныкы варять! З вишнею! А в самых ни деревця! Одын цей, як його?.. Газон, от!

Мы с Вулфом переглянулись. Вот это уже улика.

– Ось я йих! – тетя Бруня погрозила соседям кулаком и вдруг взревела: – Ты шо робыш, падлюко!

Пока она гоняла по участку Барбоса, который решил под шумок доесть сарафан, я тронула Вулфа за рукав.

– Уверен, что Волковы ни при чем?

Он подумал немного и решительно кивнул.

– Я спрошу. Ты не суйся.

– Загрызут? – хмыкнула я.

Подумаешь, оборотни. И не таких видали, и не таких вязали.

– Украдут! – подмигнул Вулф и исчез…

Тетя Бруня наказала пса, собрала разбросанное белье и позвала меня на веранду. Только она разлила по чашкам ароматный мятный чай, как внезапно появился Вулф. Я вздрогнула и чудом не облилась, а тетя Бруня от неожиданности схватилась за сердце.

– Ох, як вы мене налякали! – и тут же улыбнулась своему спасителю: – А мы тут плюшками тишимось… Хочете?

– Я на минутку, – отказался Вулф и улыбнулся криво. – Я вообще-то на работе. В общем, поговорил я с Волковыми. Они говорят, что вишни привезли от родственников из села.

– Брешуть! – припечатала тетя Бруня.

Я слегка зависла. Брешут – это же про собак? Волки бы точно оскорбились. А, да. Кажется, так на местный диалект переводится "врут".

Вулф пожал плечами и развернулся на выход.

– Ладно, бывайте. Я пошел.

– Подожди! – кинулась я за ним. – Я провожу.

Он окинул меня странным взглядом и молча кивнул…

Я вернулась минут через десять. Машинально допила остывший чай, отщипнула кусочек плюшки и отправила в рот.

– Сподобався хлопець? – подала голос тетя Бруня, пододвигая ко мне блюдо с абрикосовым пирогом, и подперла щеку рукой.

– А? – вздрогнула я и мотнула головой. – Да нет, не в том дело.

– А в чому ж? Ось мы з Ванею…

Я вполуха слушала романтическую историю их знакомства (юная дева приняла его за насильника и наваляла по первое число, после чего пожалела и лично врачевала его раны), а сама думала о другом. Могла я ошибиться в выводах? Еще как могла! Главное, чтобы у Метровочки хватило сообразительности проверить все по-тихому.

Когда на улице оглушительно свистнули и Барбос зашелся лаем, я выскользнула из-за стола.

– Это ко мне, – объяснила я привставшей тете Бруне и бросилась к калитке. За забором белели бантики. – Ну что?

– Он. Точняк. Пятый ряд, третье место. – деловито сообщила девчонка и протянула чумазую ладошку. – Дай на мороженое.

Я хмыкнула, но сунула мелкой вымогательнице монетку. Заслужила!

Вернулась на веранду и заявила с порога:

– Тетя Бруня, у меня к вам большая просьба.

– Слухаю! – отозвалась она с готовностью.

– Можете проводить меня на рынок? А то одну меня там обдурят, обвесят… А еще я торговаться совсем не умею!

И потупилась. Главное не переигрывать, иначе тетя Бруня задумается, какой же из меня домовой, если я с мелкими мошенниками справиться не могу.

Сердобольная тетя Бруня всплеснула руками.

– Що ты хочешь купуваты?

– Вишни, – вздохнула я. – Умираю, вареников хочу. Хоть пару килограмм куплю, раз уж так вышло. Вы же поможете?

Я скорчила жалобную мину, и доброе сердце тети Бруни дрогнуло.

– Почекай, я зараз!

Она убежала в дом, а я вздохнула и потерла лоб. Ну, с Неназываемым!

***

Ветер совсем утих, зато от жары и влажности футболка липла к телу. Уф, дышать нечем. Гроза будет, что ли?

Мы чуть не опоздали. В этот послеобеденный час рынок уже почти опустел, лишь самые упертые продавцы пытались сбыть не распроданный товар. Покупатели лениво бродили меж рядов, приценивались к свежей рыбе, горам овощей и фруктов, аккуратным батареям баночек со специями. Даже мухи жужжали вяло.

Я закрутила головой. Ага, вот! Дама в тюрбане из цветастого платка азартно торговалась прямо у нужного прилавка.

– Нам туда, – я махнула рукой и подцепила тетю Бруню под локоть.

– Навищо? – опешила она. Впрочем, ноги переставляла послушно.

Зачем-зачем… Надо!

Ответ дал мужской баритон:

– Мадам, если вы не расслышали – таки помойте уши! Маленькая по тридцать, большая по пятьдесят.

– За двадцать возьму! – упрямилась мадам в тюрбане.

– При всем моем к вам уважении, тридцать и ни копейкой меньше!

Тетя Бруня оторопела, словно приклеившись к грязному заплеванному помосту, и неверяще уставилась на продавца в кепке и две кучки вишни на прилавке перед ним.

– Ваня?! – наконец трубно выдохнула она.

Рынок смолк, даже мухи прониклись.

Мадам в тюрбане обернулась и, ведомая каким-то чутьем, отступила на шаг. Я тоже ушла с линии огня. Дядя Вано остался один на один с потрясенной супругой.

– Брунечка? – голос его дал петуха, а сам потомок орлов съежился до цыпленка-переростка. – Ты что тут делаешь?

Она уперла руки в бока.

– Краще скажи, звидкы в тебе вышня?!

"Откуда у тебя вишня"? Вопрос на миллион.

– Из нашего сада, – понурился он. – С птицами договорился, они и оборвали, пока мы… ну, мылись.

Я хмыкнула. Все-таки угадала! Кто мог знать, что хозяева надолго заперлись в бане? Они сами. На кого не лаял пес? На них же. Логично?

Все упиралось только в техническую сторону вопроса. Не мог же дядя Вано мыть спину тете Бруне и одновременно рвать вишни! А вот если позвать на помощь каких-нибудь синичек…

Дядя Вано взмолился:

– Брунечка, квитка моя, ты не сердись. Я ж все только ради тебя! Мне зарплату задерживают, а ты так хотела те сапоги…

И шмыгнул длинным носом.

Тетя Бруня застыла с разинутым ртом.

– Хочеш сказаты, ты зарады цього?..

Он только потерянно кивнул, пряча взгляд и комкая в руках мятую кепку. Волосы прилипли ко лбу, плечи опущены, вид как у нашкодившего пса.

– От же ж дурень старый! – всплеснула руками тетя Бруня. – Я через тебе ледь с сусидамы не посварылась!

И впрямь, от ссоры с соседями она была на волоске.

– Брунечка, я же любя!

Она часто-часто заморгала.

– И за що я тебе люблю, дурня отакого?

– Брунечка! – он кинулся к ней.

– Ванечка! – она прижала мужа к широкой груди.

Дело о краже вишен можно отправлять в архив.

1Брунька – укр. "бутон", "почка". Игра слов.