Стучать пришлось долго, наконец дверь распахнулась и на меня уставилась растрепанная Николь. Судя по красным глазам и опухшему носу, она совсем недавно плакала. Вот вам и «он мне больше не нужен!» А по какому еще поводу может рыдать теплым майским вечером красивая и талантливая девушка? Не из-за заваленного экзамена же, в самом деле!

– Здравствуйте, – она нахмурила лоб и спросила неуверенно: – Мисс Вирд?

Я обрадованно закивала.

– Да-да, это я. Можно войти?

Она нехотя посторонилась. Я перешагнула через порог и с трудом сдержала рвущееся с языка восклицание.

– Присядете? – предложила она, с сомнением оглядывая бардак. – Извините, у меня не прибрано.

«Не прибрано» – это мягко сказано. В комнате творилось такое… Сумки и шарфы висели на пыльной люстре, платья грудой навалены на единственном стуле, а весь диван и стол усыпаны нотными тетрадями, фантиками от конфет и скомканными салфетками. Словосочетание «творческий беспорядок» обрело для меня новую глубину.

Николь попыталась отвоевать хотя бы часть дивана, но без особых успехов.

– Спасибо, я постою! – запротестовала я. – Я ненадолго. Вот, это вам!

И протянула ей бумажный пакет со слойками.

Николь откинула челку с глаз, обняла пакет обеими руками и с видимым удовольствием повела носом.

– Вы ведь из полиции, так?

– Нет, – призналась я, не зная, куда девать руки. – Я просто хочу поговорить.

– Тогда все же присаживайтесь, – девушка кое-как пристроила гостинец на столе. – Я сейчас сварю чая или кофе. Что будете?

Отказываться было неудобно, и я попросила чай.

Она убежала за водой, потом ловко вскипятила воду прямо в заварнике и всыпала туда три ложки травяного чая. Пахло малиной, немного ромашкой и еще липой.

Николь молчала, мне тоже было неловко заговаривать. Так что первые четверть часа беседа свелась к тому, что она похвалила слойки, а я в ответ – вкусный чай и шоколадные конфеты. Судя по россыпям фантиков и стопке книг на тумбочке (явно не учебников!), разбитое сердце Николь лечила старым проверенным способом – сластями и слезливыми романами, над которыми можно вволю нареветься.

Я поглядывала на нее искоса, но она почти не поднимала глаз.

Заговорили мы одновременно.

– Вы, наверное… – начала она решительно.

– Стивен не виноват! – выпалила я.

– Стивен? – повторила Николь, со стуком ставя чашку на звякнувшее блюдце. – Что с ним?

Голос ее дрогнул, выдавая, что она не столь равнодушна, как пыталась показать.

Я отрывисто кивнула. Ужасно хотелось сбежать, только поздно.

– Вы знаете, что его приворожили?

Николь побледнела и прикусила губу. Отвернулась к окну.

– Конечно, мне говорили. Что это я его…

– Не вы! – возразила я запальчиво. – Его приворожила та девушка, его бывшая невеста.

– Бывшая? – она резко обернулась и сжала кулаки.

– Да, – кивнула я. – Теперь его держат взаперти, поэтому он к вам и не пришел.

– Но… – она сняла очки, потерла красные глаза. – Взаперти? Это же незаконно!

– Родители раздобыли справку от врача, – наябедничала я. – Что их сын не в себе.

Николь широко открыла глаза, потом резко поднялась с дивана.

– Надо что-то делать! Я пойду в полицию… или в суд? Наверное, сначала в полицию.

Кстати, неплохая мысль.

– Я позвоню мистеру Оллсопу, – предложила я. Конечно, это не мое дело, но я просто не могла все так оставить! – Он в этом точно лучше разбирается. Мисс Фиш, а можно вопрос? Личный.

Она сжала пальцы.

– Да. И можете называть меня Николь.

– Хорошо, – кивнула я. – Тогда я – Синтия. Николь, вы… любите Стивена?

Мне почему-то очень важно было это услышать.

Она молчала целую минуту, прежде чем выдавить:

– Да. Люблю. Все равно люблю.

И отвернулась, будто устыдившись.

***

Звонить пришлось из автомата на улице, в общежитии телефон имелся только у дежурной, а делиться с ней секретами не хотелось. Николь настояла, что должна присутствовать при разговоре, и мы пошли вдвоем. Нам везло, мистер Оллсоп ответил сразу.

– Синтия Вирд, – кратко представилась я и предупредила: – Я сейчас с мисс Фиш.

Вдруг он начнет говорить о вещах, которых Николь знать не полагалось? Она так отчаянно напрягала слух, что аккуратные ушки покраснели от усилий.

– Слушаю вас, мисс Вирд. Чем могу помочь?

Кажется, голос его звучал весело. Что его так забавляет?

– Я хочу узнать, как освободить Стивена Донована.

– Разве его арестовали?

– Вы знаете, о чем речь! – возмутилась я.

– Разумеется, – посерьезнел Оллсоп. – Приношу свои извинения. Я непременно сделаю все, чтобы, хм, вызволить младшего Донована из дома родителей. Желаете принять участие?

Я покосилась на Николь, которая стояла ни жива, ни мертва.

– Конечно! Это долго?

Я приготовилась к ответу «пару дней», поэтому решила, что ослышалась после легкомысленного «полчаса».

– Продиктуйте мне свой адрес и ждите! – велел он. – Привезу я вам этого узника.

– Да, но…

Николь выхватила у меня трубку и крикнула в нее:

– Я поеду с вами!

На той стороне провода послышался негромкий смешок.

– Что же, пусть так. Будьте в кафе, где мы сегодня встретились, – скомандовал он и дал отбой.

А я замерла, сообразив наконец, как ловко меня провели. Вот чего он добивался, таская меня с собой к Николь и к Донованам! Чтобы я пожалела влюбленных и сама захотела помочь. Ведь наверняка заранее все бумаги приготовил, иначе ему бы никак не успеть.

Хитрый лис этот Оллсоп!

***

Николь не находила себе места, нервно ломала в тонких пальцах печенье и кусала губы, а я теребила ремешок сумочки и смотрела на почти коснувшийся горизонта солнечный диск.

Рядом с кафе притормозила полицейская машина, из которой выглянул мистер Оллсоп. Что же, в пунктуальности ему не откажешь, примчался через каких-то двадцать минут.

– Мисс Вирд, мисс Фиш, прошу.

И галантно распахнул дверцу.

– Вы получили?.. – я даже затаила дыхание.

– Разумеется! Здесь, – он похлопал себя по нагрудному карману и напомнил: – Едем же, скорее.

Мы неслись по городу с ветерком. Вечерний воздух, напоенный ароматами жасмина и липы, врывался в приоткрытые окна, мистер Оллсоп мурлыкал себе под нос песенку, а Николь стискивала мою руку. Я почти не дышала. Только бы все получилось, только бы!..

Когда машина остановилась возле особняка Донованов, мистер Оллсоп скомандовал:

– Сержант, вы пойдете со мной, ваша помощь может оказаться кстати.

– Я тоже с вами! – заявила Николь прерывающимся голосом. Выглядела она решительной, как котенок, нападающий на добермана.

– Я нисколько не сомневался, что вы пожелаете присутствовать лично. Прошу, дамы!

И галантно распахнул перед нами дверцу авто.

Мистер Оллсоп бодро взлетел по ступенькам, за ним грузно поднялся пожилой сержант. Открывшему дворецкому Оллсоп сунул под нос заблаговременно извлеченную из кармана бумагу.

– Ознакомьтесь, предписание суда освободить незаконно задержанного Стивена Донована.

На лице дворецкого отобразилось замешательство.

– Но, сэр… Это неправда.

– Мы вправе обыскать дом. Полагаю, вы не станете доводить до этого?

– Я… Я выясню у хозяев! – пообещал дворецкий и опрометью кинулся в дом. Куда и подевались степенность и надменность!

Я покосилась на Николь. Глаза ее влажно блестели, губа закушена, кулаки сжаты добела. Казалось, она готова вцепиться когтями в любого, кто осмелится встать на ее пути.

По-видимому, Оллсоп тоже заметил, что она на грани нервного срыва.

– Ну-ну, будет, – он похлопал ее по плечу. – Успокойтесь, вызволим мы вашего Стивена из плена дракона.

Она улыбнулась сквозь слезы. Да уж, раньше рыцари в сияющих доспехах вооружались мечом и копьем, теперь же – судебным предписанием.

Дракон – прекрасный и величественный в вечернем платье и с бриллиантами на шее и запястьях – уже спешил на защиту почти разоренного гнезда. По-видимому, главы семьи не было дома, и я готова отдать свой любимый миксер, если Оллсоп не учел это заранее!

– Вы! – с ходу начала миссис Донован, гневно глядя на мистера Оллсопа. – Что вы такое придумали?

Он смиренно склонил седую голову.

– Не я, миссис Донован, а судья Аткинсон. Видите ли, в нашей славной империи незаконно удерживать людей против воли, во всяком случае, пока они официально не признаны недееспособными.

Ноздри изящного носа миссис Донован гневно раздувались.

– Это. Мой. Сын!

Мистер Оллсоп только руками развел.

– Закон един для всех, миссис Донован, а мистер Стивен Донован уже совершеннолетний. Приступайте, Картер.

– Да, сэр. Может, вызвать подмогу?

И обвел рукой величественный холл.

– Не стоит, сержант, – тонко улыбнулся Оллсоп. – Вряд ли его станут прятать в шкафу или в подвале. Не так ли, миссис Донован?

Что ей оставалось делать?..

Стивен Донован нашелся в его собственной комнате. Похоже, парень бредил морем: на стенах висело несколько картин с парусниками и волнами, на длинной полке вдоль всей стены выстроились модели кораблей, в обстановке превалировали белый и оттенок морской волны.

Решетка на окне и запертая на засов снаружи дверь намекали, что узнику не так-то просто было бы вырваться отсюда самому. Он повернул голову на звук, удивленно расширил глаза и приподнялся.

– Что?..

А потом взгляд его остановился на Николь, и остальное перестало для него существовать.

– Ника? – прошептал он неверяще и метнулся вперед, чуть не оттолкнув с пути Оллсопа. Обнял ее, прижал к груди, робко погладил по растрепанным волосам. – Милая, ты тут! Прости меня, прости.

Она прижалась лицом к его белой рубашке и, не стесняясь, всхлипывала.

– Очень трогательно! – не сдержалась миссис Донован. – Надеюсь, ты не собираешься поселить эту в моем доме?

Стивен крепче обнял дрогнувшие плечики невесты.

– Мы уходим. Пойдем, Ника.

И решительно шагнул к выходу.

– Куда?! – вырвалось у миссис Донован. – Посмей только уйти, слышишь? Больше ни монетки от нас с отцом не получишь.

– И не надо, – парень распрямил плечи и взглянул в покрасневшее от гнева лицо матери. – Я пока переночую у… друга. А завтра займусь переводом на заочное и найду квартиру для нас с Никой.

– А жить ты за что будешь?! – выкрикнула она, стискивая драгоценное ожерелье на груди.

– Пойду работать, – ответил он спокойно и дернул уголком рта. – Вы дали мне время все обдумать.

И повел невесту мимо окаменевшей матери.

– А как же Мэри? – выкрикнула она ему в спину последний аргумент. – Ты не можешь так поступить! Банкет заказан, гости приглашены. Стивен, ты не можешь!

Надо же! Не она ли язвила насчет негодной бывшей невесты, которая получила Стивена обманом? По-видимому, альтернативная невестка оказалась еще хуже.

Он обернулся.

– Я женюсь на Николь, мама. Тебе лучше с этим смириться.

И, больше не обращая внимания на крики и угрозы, вышел из дома рука об руку с полуобморочной от счастья Николь. Вслед им неслись вопли миссис Донован.

Стивен остановился только возле полицейского авто. Зажмурился, глубоко вздохнул и повернулся к иронично улыбающемуся Оллсопу.

– Мистер… Вы ведь полицейский?

Светловолосый, атлетически сложенный, с квадратной челюстью и мечтательными голубыми глазами, он был живым воплощением девичьих грез. Неудивительно, что из-за него теряли головы!

Я даже вздохнула украдкой, хотя темноглазые брюнеты мне всегда нравились больше.

– Ах, простите, это моя вина! – Оллсоп наклонил голову. – Я – старший инспектор Оллсоп.

– Меня вы знаете, – попытался улыбнуться Стивен. Попытка с треском провалилась. – Старший инспектор, я хочу узнать, можно ли отозвать заявление?

Оллсоп высоко поднял брови.

– Правильно ли я понимаю, что вы не желаете, чтобы виновное лицо понесло ответственность?

– Бросьте, – нахмурился Стивен. – «Виновное лицо» и все такое. Это ведь Мэри, больше некому.

– Вы столь уверены? – глаза Оллсопа блеснули. – Что, если это… допустим, ваши родители или родители мисс Мэри?

Стивен не дрогнул.

– Тем более. Со своими матерью и отцом я разберусь сам, позорить Мэри или ее семью я тоже не хочу. Всем будет лучше, если эту историю просто замять.

Я покосилась на Николь, которая вцепилась в руку вновь обретенного жениха. С одной стороны, Стивен вел себя очень по-рыцарски, а с другой… По-моему, у Николь была веская причина ревновать.

– Значит, наказывать кого-либо вы не желаете, – резюмировал Оллсоп, разглядывая его с интересом. – Что же, полагаю, это можно устроить. Заявление подавали ваши родители, однако потерпевший – именно вы, так что проблем не возникнет. Разрешите только полюбопытствовать, почему?

Стивен пожал плечами.

– Некрасиво получилось. Мэри ведь ради меня жениха бросила, а до этого всего мы с ней были хорошими друзьями. Думаю, она уже и так достаточно наказана.

– Хм, – только и ответил Оллсоп, потом махнул рукой. – Решено, только вам придется съездить в участок. И еще, простите за неуместный вопрос… Вам действительно есть, где переночевать?

Резонно, ведь Стивен выскочил из дома, в чем был. Ни денег, ни вещей, ни документов.

– Спасибо за беспокойство, старший инспектор. – Младший Донован протянул ему ладонь. – У меня есть кое-какие средства в банке, на первое время хватит. И еще, можно передать записку Мэри? Или это запрещено?

Кажется, он никак не мог определиться в своем отношении к Мэри, метался между неприятием и жалостью.

– Отчего же? – Оллсоп остро взглянул на Стивена и пожал его руку. – Разумеется, вы можете послать ей письмо почтой.

– Давайте я передам! – предложила я и смутилась, когда все взгляды скрестились на мне. – Я испекла торт для мисс Поуп, собираюсь заглянуть к ней завтра утром.

– Превосходная мысль! – одобрил Оллсоп и пожертвовал Стивену страничку из собственной записной книжки.

Тот написал несколько строк, показал кусающей губы Николь (похоже, без толики ревности с ее стороны не обошлось), и она мигом перестала хмуриться.

Затем он аккуратно сложил послание и вручил мне.

Соблазн прочитать – не запечатано ведь! – терзал меня всю дорогу домой. Но я его преодолела.

***

Мистер Оллсоп вызвал для нас с Николь такси, а сам забрал Стивена и отправился улаживать формальности. У младшего Донована ведь даже документов не было!

Николь грезила с открытыми глазами, уставившись затуманенным взглядом перед собой, а я не находила себе места. Энергия бурлила внутри, требовала куда-то бежать, что-то делать…

Высадив Николь перед общежитием, я тепло с ней распрощалась и отправилась домой. Старый дом встретил меня недовольным скрипом двери и запахом жареной рыбы. Я поморщилась и взбежала по ступенькам.

Чем бы заняться? Ужинать не хотелось, меня переполняла какая-то шалая радость. Хотелось петь, танцевать… Я выбрала третий вариант. Не знаю лучшего способа сбросить избыток сил, чем выдраить квартиру от пола до потолка. Добрых три часа я мыла, терла и полировала, а потом упала на кровать и буквально провалилась в сон.

Наутро вскочила еще до рассвета. Да что ты будешь делать?!

Пришлось снова искать себе занятие. Чинно сидеть с книжкой или листать старые журналы (я не могла себе позволить тратить деньги на новые) не хотелось, и я затеяла готовку. Мясной соус с томатами и сыром к спагетти, который можно было наготовить впрок, чудесные маленькие булочки для бутербродов, картофельный салат…

Торт на вид был неплох, – густо посыпанный тертым шоколадом, он пах вишней и медом. Я подобрала пальцем застывшую капельку крема с края тарелки, лизнула. Действительно, недурно! Пожалуй, оставлю я его на вечер. Приглашу мистера Оллсопа, Николь со Стивеном, отпразднуем счастливое окончание этой истории. А для Мэри можно испечь что-нибудь другое, например, кексы. Решено!

С кексами я провозилась дольше, чем планировала, поэтому к дому Поупов примчалась вся в мыле. Трамвай, как назло, уехал перед самым моим носом, а ждать следующего я не могла. Не хватало только опоздать на работу!

Дом Поупов не мог похвастаться роскошью особняка Донованов, но семья явно не бедствовала. Зеленая лужайка, недавно перекрытая крыша, сад с качелями и розовыми кустами – очень мило и уютно.

Я прижала к груди сверток, одуряюще пахнущий шоколадом и ванилью, и надавила на кнопку звонка.

Открыла горничная, судя по красным глазам, она совсем недавно плакала.

– Что вам угодно, мисс? – спросила она, опустив взгляд.

– Я к мисс Мэри Поуп.

– Но… – девушка явно не знала, что делать. По-видимому, газеты еще не пронюхали об этой истории, так что журналистов здесь не опасались. Но визит знакомой в такую рань?! Увы, всего через час мне нужно быть в «Си-бемоль», хорошо еще что добираться недалеко.

– Передайте мисс Мэри, что пришла подруга, – беспардонно соврала я. – У меня письмо и посылка от ее жениха, которые я отдам лично ей.

Я не сомневалась, что при таких условиях меня примут. Мэри босиком примчится, лишь бы получить весточку от Стивена!

Меня начала грызть совесть. Новости, которые я принесла, вряд ли ее порадуют. Разве что сласти немного утешат – проверенный ведь рецепт. Я сглотнула слюну и принялась мерить шагами гостиную.

Хлопнула дверь, в комнату влетела Мэри в халате и с распущенными волосами. За ней с трудом поспевала кузина Джинни, уже полностью одетая и даже накрашенная. Точно, она ведь работает, так что вынуждена рано вставать. Судя по лицу Мэри, она этой ночью вообще не спала.

При виде меня она сбилась с шага и поднесла ладонь ко лбу.

– Я… Кажется, мы знакомы?

– Мельком, – на стала лукавить я. – Вы видели меня у Донованов вместе со старшим инспектором Оллсопом.

Она заморгала.

– Полиция? Но мне сказали – письмо от Стивена?

– Так и есть, – кивнула я. – Вот, возьмите.

И протянула ей сверток и записку, не став объяснять, что выпечка от меня.

Мэри заглянула в пакет, наморщила лоб, словно не понимала, что это такое. Повела носом и, похоже, машинально запустила руку внутрь. Взяла кекс, надкусила и, держа его в одной руке, второй взяла записку Стивена… и окаменела. Двигались только глаза.

Лицо побледнело до синевы, пальцы стиснули бумагу. Да она же вот-вот упадет!

Я рванулась вперед, чтобы поддержать Мэри, с другой стороны ее поспешила подхватить кузина.

Мэри не плакала. Только смотрела перед собой остановившимся взглядом и безостановочно шевелила губами, повторяя и повторяя что-то неслышное. Она была так убита горем, что острая жалость кольнула мне сердце.

– Может быть, чаю? – спросила я растерянно. – Или доктора?

Джинни прикусила губу.

– Врачи не лечат разбитое сердце. Сейчас все организую. Побудете с ней?

Я кивнула, и она торопливо вышла. Я гладила Мэри по руке, хотя вряд ли она это замечала.

Джинни оказалась девушкой расторопной, а прислуга в доме Поупов была отлично вышколена. Через десять минут Джинни уже держала чашку у рта Мэри, ласково уговаривая ее отпить и не упрямиться. В чае плескалась солидная доза коньяка, это должно согреть ее и немного успокоить.

Мэри, поддавшись увещеваниям, отпила немного и даже съела кекс. Вряд ли она чувствовала вкус, но подкрепиться ей в любом случае не мешало.

Я сидела рядом, глотала чай и отщипывала кусочки кекса, беспомощно глядя на хлопочущую вокруг кузины Джинни. И до боли стискивала пальцы. Пожалуйста, пусть Мэри станет легче!..

На ее лицо потихоньку возвращались краски. Наконец дрогнувшей рукой она отстранила чашку от своих губ и крепко зажмурилась. А когда открыла глаза, ее стало не узнать. Нет, с лица не пропали следы бессонной ночи, волосы не расчесались сами собой, а кое-как завязанный халат не стал выглядеть бальным платьем. Зато взгляд стал осмысленным и умным.

– Мне уже лучше, – сказала она, кажется, сама этому удивившись. Прислушалась к себе и кивнула. – Гораздо лучше. Джинни, иди, а то опоздаешь на работу.

– Ты уверена? – кузина заглянула ей в лицо.

Мэри решительно кивнула.

– Конечно, я в порядке. – Она наклонилась, подняла с пола упавшую записку и решительно ее скомкала. Протянула бумажный шарик Джинни. – Выбрось, пожалуйста.

– Ты уверена? – повторила Джинни, нервно расправляя юбку. – Ты же хранишь все письма Стивена.

Мэри пожала плечами.

– Ну и глупость. Ума не приложу, почему я из-за него так страдала.

Кузина посмотрела на нее как-то странно, но спорить не стала. Собрала посуду, не прибегая к помощи горничной, и вышла. Лицо у нее было ошеломленное.

– Простите, – повернулась ко мне Мэри. – Я знаю, это невежливо, но вам лучше уйти.

– Конечно! – я тут же поднялась. – Я спешу.