Я обвела рукой блистающую чистотой кухню. Светлая, просторная, функциональная – мечта любой хозяйки. Всевозможные лопаточки, венчики, противни, прихватки, стопка чистых полотенец, пекарская бумага – в общем, все, чего может потребовать самый привередливый кондитер. На стене солидно поблескивала старинная медная утварь – драгоценное наследство миссис Гилмор, которая получила эти кастрюли и сковородки от своей прабабушки.

Мои возражения мистера Оллсопа ничуть не смутили.

– В том-то и дело, – признал он спокойно, – что на обычную магию ничуть не похоже. Однако и простым совпадением это тоже не объяснишь. Следовательно, вы или провидица редкой силы, или… фея. Наполовину.

Ложка выпала у меня из рук, пачкая красным светлый кафель.

– Вы меня разыгрываете? – спросила я со слабой надеждой.

Он отрицательно покачал головой и пригладил седые волосы.

– Какие уж тут розыгрыши?

От плиты потянуло пригорающей начинкой и я, спохватившись, выключила конфорку. Подумала и взялась за тесто. Когда в голове сумбур, надо занять руки привычной работой.

Мистер Оллсоп жевал отвратительные пончики, и я старалась на него не смотреть. Просеяла муку и принялась месить. Занятие это монотонное, зато на диво успокаивающее. Не буду думать, правда все это или нет – от таких мыслей недолго и свихнуться. Придется тогда сидеть в уютной палате с мягкими стенами и доказывать санитарам, что я – всамделишная фея. Только вряд ли мне кто-нибудь поверит.

– Такое впечатление, – заметил вдруг он, расправившись с кофе и немудреным завтраком, – что вместо теста вы представляете… какого-нибудь недруга.

Я устало распрямила спину.

– Что вам от меня нужно, мистер Оллсоп? – я плюхнула тесто в миску, хорошенько укутала и отправила подходить. – Вы зачем-то вызволили меня из тюрьмы, за что я вам, кстати, очень благодарна. А теперь ходите следом и рассказываете сказочки! Зачем?

Он глубоко вздохнул и покачал крупной головой.

– Вам придется осознать это и принять как данность. У вас есть способности феи.

Я фыркнула и заявила уже совсем невежливо:

– За дурочку меня держите? Фей не бывает!

– Не бывает, – согласился он неожиданно миролюбиво. – В нашем мире. Разумеется, в школьной программе об этом не упоминается, однако в соседнем мире феи водились в изобилии. Даже после закрытия порталов они изредка к нам залетают. По-видимому, и ваш отец… залетел.

Захотелось постучаться головой о стол. Вместо этого я вынула большой пакет грецких орехов – как раз для завтрашнего медовика! – и принялась их колоть. Мистер Оллсоп чуть поморщился от громкого стука и треска, но уши затыкать не стал.

– И что дальше? Я должна махать волшебной палочкой и творить чудеса?

Для иллюстрации я легко помахала молотком (уж какую волшебную палочку смогла раздобыть!). Главное – не забыться и не опустить его невзначай на кое-чью седую макушку.

Мистер Оллсоп улыбнулся сочувственно.

– Боюсь, так просто у вас не выйдет, вы ведь фея только наполовину. Я проконсультировался кое с кем. К сожалению, о магии фей мало известно, однако можно предположить, что в вашем случае магия отца наложилась на магию матери, отсюда столь странный механизм работы.

Я могла только глазами хлопать.

– Какой еще механизм?

Он вздохнул и объяснил раздельно, как маленькому ребенку:

– Ваша магия – в выпечке, мисс Вирд. Только вы пока не умеете с ней обращаться.

Я сделала вид, будто не понимаю.

– С выпечкой?

И потянулась за изюмом и апельсиновой цедрой для кексов.

Моя ирония пропала даром. Проще одной булочкой накормить дюжину детей, чем пронять этого господина! Интересно, он со всеми играет роль доброго дядюшки, или только мне такая честь?

– Что же, – улыбнулся он мягко, – если вы мне не верите, давайте вместе найдем иное объяснение. Согласны?

Я посмотрела на него с подозрением. Его ярко-голубые глаза весело поблескивали, и взгляда он не отвел.

– Если вы не заметили, я работаю! – я вынула из шкафа миксер.

– До которого часа? – осведомился он деловито и взглянул на дорогие наручные часы.

– До трех.

– Тогда непременно загляну к вам в половине третьего, – пообещал он. – Надеюсь, вы оставите для меня чуточку ваших волшебных булочек?

Пока я пыталась сообразить, померещилась ли мне двусмысленность, он подмигнул – и был таков.

***

При виде меня на рабочем месте Клалия поджала губы.

– Доброе утро! – первой поздоровалась она. – Вижу, тебя выпустили?

Ценное замечание, ничего не скажешь.

– Доброе. – я наклонилась и вынула из духовки лист с румяными булочками. В лицо пахнуло горячим воздухом с ароматом сдобы и ванили. – Да, извинились за ошибку и отпустили.

Тут я немного привирала, извиняться за коллегу мистер Оллсоп не стал, а лейтенант Рейн объявиться не соизволил.

– Вот как? – кисло переспросила она и поправила кружевную наколку в выбеленных волосах. – Надеюсь, это послужит тебе уроком.

– В чем?

От одного воспоминания о той ночи меня передернуло.

Клалия окинула меня снисходительным взглядом, чуть-чуть подвела губы, полюбовалась своим отражением и наконец пояснила:

– Деточка, научись не лезть вперед и не выделяться.

Я прикусила язык, чтобы не нагрубить в ответ. Уж ей-то с ее внушительным декольте стоило помолчать!

Звякнул колокольчик на входной двери и Клалия, фыркнув напоследок, отправилась в зал. А я вернулась к недовзбитому крему для медовика. Пожалуй, надо замесить тесто для кексов с долгим выстаиванием, заморозить немного булочек и еще сделать готовую смесь для овсяного печенья с шоколадной крошкой, чтобы в любой момент были под рукой. Лучше иметь запас, а то с этой полицией не знаешь, чего ждать! Думаю, хозяйка одобрит, все равно меню на эту неделю придется переделывать.

Густое низкое: «Синтия!» заставило меня дернуться и просыпать на стол молотый мускатный орех.

Я торопливо выглянула из кухни и улыбнулась миссис Лерье.

– Здравствуйте! Спасибо вам большое…

Она царственно отмахнулась:

– Не о чем говорить, милочка! Само собой, вы ни в чем не виноваты, а тот лейтенант – просто…

И проронила соленый эпитет, от которого я вытаращила глаза. А она за словом в карман не лезет!

Миссис Лерье чуть заметно улыбнулась, довольная произведенным впечатлением, и устремилась к столику у окна.

– Надеюсь, блинчики сегодня удались? – поинтересовалась она, снимая кружевные перчатки.

Это мигом опустило меня с небес на землю. Я захлопнула открытый было рот, прикусила губу… Сегодня же четверг, блинный день! Мистер Оллсоп так голову мне задурил, что я в меню толком не взглянула. Что же, как ни крути, виниться придется.

– Честное слово, совсем забыла, – я прижала руки к груди. – Могу приготовить специально для вас, но придется подождать.

Блинному тесту нужно настояться хотя бы полчаса, а ведь еще жарить!

– Не трудитесь, – миссис Лерье отбросила с лица вуалетку. – Думаю, для разнообразия подойдет что-нибудь новое. Пахнет недурно.

Само собой, я тут же натаскала ей всего-всего на пробу. Миссис Лерье заказала зеленый кантонский чай и получила его. Выпечкой она тоже осталась довольна и хвалила, кажется, искренне.

Миссис Лерье тепло распрощалась, а я подскочила от ужасной мысли. Что, если россказни мистера Оллсопа – чистая правда? Ведь я злилась, когда пекла эти пирожки! Вдруг кто-нибудь ими отравится? Но отбирать у посетителей выпечку – тоже не лучшая мысль. Тогда меня точно уволят!

Так я и промаялась остаток дня, разрываясь между здравомыслием и желанием броситься в зал, чтобы вырвать куски прямо изо ртов покупателей.

За обедом я мрачно сжевала три пирожка, запивая их крепким, очень сладким чаем. Если в них отрава, пусть я умру первой!

Корчиться в муках посетители не спешили и уписывали булки за обе щеки, только Клалия косилась на меня недовольно и что-то прошипела про талию. Завидует, наверное. Я-то могу поглощать сладости тоннами, оставаясь стройной, а Клалия вынуждена ограничивать себя хоть время от времени, иначе превратится в безобразную толстуху.

Делиться с ней откровениями Оллсопа я, понятное дело, не стала.

Я посмотрела на оставшиеся от выпечки крошки и отругала себя последними словами. Яд? Как можно думать такое всерьез? Докатилась!

***

– Я боялась кого-нибудь отравить, – созналась я, ставя перед мистером Оллсопом тарелку с тремя румяными пирожками.

Он высоко поднял брови и, кажется, посмотрел на меня по-новому. Заинтересованно так, изучающе.

– То есть вы хотели кого-то отравить? – поинтересовался он, справившись с собой. Однако, не колеблясь, взял с тарелки самый поджаристый пирожок. – По какой же причине вы хм, не осуществили свое намерение?

– Нет, но… – я зябко передернула плечами, оглянулась на Клалию и понизила голос: – Вы сказали, что моя выпечка – необычная. А я утром была так зла, когда замешивала тесто!

Он рассмеялся и с видимым удовольствием откусил.

– Присаживайтесь, мисс Вирд. Не волнуйтесь, ваша подруга ничего не услышит.

Судя по кислому лицу Клалии, это было сущей правдой.

Почему бы и нет? Все дела я переделала, в зале как раз ни души. Так что, немного поколебавшись, я принесла себе чашку чая и села напротив.

Мистер Оллсоп прожевал кусок и продолжил:

– Не беспокойтесь. Вы же не волшебница. Что-то сделать по собственной воле вы не можете, только воплотить в жизнь чужое желание. Понимаете?

Перспективы пугали. Я сжала руки и прикусила губу.

– А если кто-то хочет… ну, не знаю, украсть или убить? Я что, обязана ему помогать?

Мистер Оллсоп негромко рассмеялся и отечески похлопал меня по руке.

– Вам нечего опасаться. Насколько я понял, тут нужно искреннее желание человека, ваше стремление ему помочь и приготовленная с этой целью выпечка. Понимаете? Если хотя бы одно звено выпадет, ничего не получится.

– Но почему раньше не?.. – начала я и осеклась.

– Полагаю, вы, скажем так, не фокусировали свою магию. Сознайтесь, вы ведь пожалели меня тем вечером? И хотели добра миссис Лерье и ее студентам?

Мистер Оллсоп подмигнул мне и принялся за второй пирожок.

Я прикусила губу и задумалась, теребя край скатерти. Вспомнить, что именно я тогда чувствовала, оказалось не так-то просто. Слишком много с тех пор случилось, слишком много пережито и прочувствовано. Пожалуй, он прав – я была благодарна миссис Лерье за тот заказ и очень хотела, чтобы у нее все было хорошо.

– Откуда вы так много об этом знаете? – спросила я, чтобы перевести разговор.

Мистер Оллсоп улыбнулся, без труда разгадав мой маневр. А я сообразила, что действительно жду ответа. Может, он видел фей?

– Поговорил со знающими людьми, – ответил он просто.

– А я могу с ними встретиться? – спросила я жадно. В конце концов, должна же я знать, чего ждать от этой неожиданной магии!

– Можете, – мистер Оллсоп с сожалением покосился на недоеденный пирожок и отодвинул тарелку в сторону. – Боюсь только, вам это мало чем поможет. Наши так называемые эксперты знают немногим более, чем я теперь. К тому же их знания носят, скажем так, чисто теоретический характер.

Я мигом сообразила, что это значит. Кажется, понемногу начала привыкать к его манере изъясняться, а может просто немного пришла в себя и начала соображать.

– То есть разбираться, что к чему, мне придется самой?

Он развел руками.

– Увы. Мы бы и рады вам помочь, да только чем? Таких, как вы, очень мало. Более того, я навел справки и полагаю, что в нашей стране вы сейчас одна-единственная.

Ничего себе новости!

Мистер Оллсоп бросил на меня пронизывающий взгляд и уточнил:

– Вы не рады?

Я поежилась.

– А чему радоваться? Единственной и неповторимой только в мечтах быть хорошо.

Понятное дело, теперь всякие государственные службы попытаются прибрать меня к рукам. Хотя почему «попытаются»? Один из них уже сидит напротив и уписывает за обе щеки пирожок.

– Не стоит беспокоиться, – он аккуратно вытер салфеткой пальцы и откинулся на спинку стула. – Природа вашей магии такова, что принуждать вас к сотрудничеству никто не станет. Чревато.

– Это радует!

Я действительно вздохнула с облегчением. Было бы намного хуже, сумей они запереть меня в клетке, как певчую птицу.

Мистер Оллсоп мягко мне улыбнулся.

– Понимаю вашу точку зрения. Но поймите и вы, вам так или иначе следует тренироваться. И вряд ли вы пожелаете экспериментировать на посетителях данного заведения.

Я содрогнулась. Хватит с меня экспериментов!

– Тогда что вам остается? – продолжил он увещевать. – Мы же предлагаем вам время от времени помогать полиции. Для кровавых убийств и прочих мерзостей вас привлекать не станут. Просто изредка в вашу кондитерскую будет захаживать кто-нибудь из местных полицейских.

Вообще-то звучит неплохо. Это наверняка будет интересно!

– Только не лейтенант Рейн! – перебила я.

Мистер Оллсоп поморщился и заявил неожиданно жестко:

– Вы правы, лейтенант Рейн – болван. Как можно было столь халатно отнестись к расследованию?

Не то, чтоб мне хотелось защищать противного лейтенанта, но справедливости ради я возразила:

– Он же не знал, что я – фея. Кстати, я пока и сама не очень-то этому верю.

– А у вас есть иное объяснение? Или хотите испечь еще порцию печенья и проверить?

Меня от такого предложения передернуло. Теперь печенья с предсказаниями стойко ассоциировались у меня с неприятными сюрпризами вроде полиции и тюрьмы.

Мистер Оллсоп продолжил спокойно:

– Положим, мою историю можно списать на случайность, хотя трудно поверить, чтобы такой опытный и осторожный медвежатник, как Флокс, мог нечаянно попасть под машину, имея при себе похищенные у меня документы. Однако случай мисс Николь Фиш совсем иной, согласны? Чтобы молодой человек столь внезапно, в один момент, воспылал страстью?

– Мне трудно судить, – выкрутилась я. – Почему вы вообще уверены, что я что-то сделала? Я даже не помню эту девушку.

– Иных объяснений нет, – мистер Оллсоп хлопнул по столу ладонью, отчего посуда жалобно задребезжала. Клалия за стойкой насупилась совсем уж грозно, но ругаться почему-то не стала. Он посмотрел мне в глаза и сказал веско: – Я не зря назвал лейтенанта болваном. Он поинтересовался у эксперта лишь фактом наложения на младшего Донована приворота, не удосужившись уточнить, когда этот приворот был сделан!

– И? Когда? – я затаила дыхание.

Он поморщился.

– Год-полтора назад.

Я в сердцах ляпнула словцо, слышанное сегодня от миссис Лерье.

Значит, я провела ночь в тюрьме просто потому, что лейтенант Рейн вел дело спустя рукава! Еще неизвестно, чем бы это могло закончиться, если бы не миссис Лерье и мистер Оллсоп. Я могла сгнить в тюрьме по идиотскому обвинению, потому что полиция не соизволила толком все проверить!

Мистер Оллсоп вздохнул.

– Понимаю ваше негодование, однако уверяю, что не все полицейские столь нерадивы. Прошу, подумайте над мои предложением.

– Подумаю, – пообещала я неохотно. – Хотя раз приворот такой старый, тем более непонятно, при чем тут я?!

– Вы его сняли, – ответил он ровно. – Да-да, не удивляйтесь. Следы в ауре, разумеется, остались, поскольку действовало заклятие не один месяц. Наибольшего доверия, на мой взгляд, заслуживает версия, согласно которой ваша магия сняла наложенный ранее приворот и молодой Донован вернулся к тем чувствам, которые испытывал ранее. Просто влюбленность в мисс Фиш оказалась чересчур острой из-за того, что это чувство долгое время подавлялось приворотом к другой.

Я захлопала глазами.

– Значит, та девушка-студентка… Николь Фиш, верно? Она ничего плохого не делала?

– Возможно, – мистер Оллсоп пожал плечами. – Впрочем, есть иной вариант. Если мисс Фиш ранее использовала приворот, который по каким-то причинам перестал действовать, а вы его действие возобновили. Однако эксперты затрудняются сказать, так ли это, и теряются в догадках.

У меня голова шла кругом, как будто я в один присест умяла целую коробку шоколадных конфет с ромом.

– Для меня это слишком! – запротестовала я, сжав виски пальцами. – Ничего не понимаю.

– Так давайте разберемся вместе! – предложил он с азартом. – Заодно попробуете, каково помогать полиции. Возможно, вам представится случай испытать свои способности, а?

Я только вздохнула. Понятное дело, к этому он меня и вел.

***

Чувствовала я себя глупой мышкой, которую выманили из норы даже не на сыр, а на «ароматизатор сыра, идентичный натуральному». Надо же так ловко заставить меня помогать, причем якобы в моих же интересах! Опасный тип этот мистер Оллсоп, задурил голову на раз-два.

Ладно, что сделано, то сделано. Я отправилась в подсобку за своими вещами, предоставив мистеру Оллсопу расплачиваться по счету.

Я подвела губы, схватила сумочку и вышла. Клалия гневно раздувала ноздри и на мое «до свидания!» ответила сквозь зубы. Ах, сколько ей хотелось у меня спросить! Увы, стойку осаждали оголодавшие студенты. Мистер Оллсоп поджидал меня на улице, от греха подальше.

Мистер Оллсоп молча увлек меня вдоль по улице, мимо театра. Какая-то девушка, встав на цыпочки, старательно терла «улыбающуюся» маску – один из символов на фасаде. У студентов бытовало поверье, что потрогать ее – к удаче на экзамене, так что «улыбающаяся» ярко блестела, а вторая, «плачущая», выглядела намного тусклее.

Мистер Оллсоп вышагивал по тротуару, улыбаясь солнышку и маленьким детям с мороженым и воздушными шарами в ладошках. Эдакий чудаковатый дядюшка, почтенный и безобидный.

– Куда мы идем? – спохватилась я.

– Здесь неподалеку, – он махнул рукой в сторону симпатичного кафе с ярким полосатым тентом. – Мисс Фиш проживает в общежитии академии искусств, где спокойно поговорить затруднительно.

Еще бы! Там же вечно кто-то что-то репетирует, и какофония стоит такая, что впору уши затыкать. Не знаю, как приспосабливаются тамошние обитатели, может, круглосуточно разгуливают в берушах?

Мистер Оллсоп уверенно направился прямиком к высокой девушке в очках, которая увлеченно читала за столиком под цветущей липой.

Когда полицейский остановился рядом и кашлянул, она с явной неохотой подняла взгляд, заложив страницу пальцем.

– Да?

Симпатичное лицо сердечком выглядело усталым, веки покраснели и припухли. Ни грамма косметики, прямой чистый взгляд, волосы собраны в хвостик.

– Я – мистер Оллсоп, полицейский, – он склонил голову. – Мы условились о встрече.

Девушка мило покраснела.

– Простите, пожалуйста. Садитесь! Что-нибудь будете? Я совсем измотана. Еще и этот экзамен…

Теперь я ее вспомнила. Она единственная не хихикала и не шепталась с подружками, развернув записку с предсказанием. Лишь пожала плечами и сунула ее в карман платья – кажется, этого самого, в сине-серую клетку.

Мистер Оллсоп, как истинный джентльмен, придвинул мне стул (от угощения мы дружно отказались), а сам сел напротив мисс Фиш. Она наконец обратила внимание на меня.

– О, я вас помню. Вы были в том кафе! И, по-моему, это вас заподозрили?..

Она перевела растерянный взгляд на мистера Оллсопа. Тот одарил ее той самой доброй-предоброй улыбкой, и мисс Фиш улыбнулась в ответ.

– Простите, – сказала она мне. – Это из-за меня у вас были неприятности. То есть… надеюсь, уже нет?

Снова взгляд на мистера Оллсопа. По-видимому, у него талант приобретать полное доверие молоденьких девиц. На вид мисс Николь Фиш было никак не больше девятнадцати, хотя такие худенькие брюнетки всегда выглядят моложе.

– Вовсе нет, не беспокойтесь, – заверил он отеческим тоном. Еще и по руке ее похлопал. – Мы, собственно, как раз по этому поводу.

В ее больших глазах мелькнула настороженность.

– Честное слово, я его не привораживала.

– Разумеется, я вам верю, – мистер Оллсоп закивал. – Только все равно нужно выяснить, кто это сделал. Вы нам поможете?

– Нет! – ответила она неожиданно резко. – Я больше ничего не хочу слышать о Стивене Доноване.

– Вы же его любите! – не выдержала я.

Мисс Фиш прикусила губу, затем сняла очки, потерла переносицу с красным следом от оправы и посмотрела на меня в упор. Глаза ее оказались сине-зелеными, глубокими и красивыми. Завораживающими, как морские глубины. Я с трудом отвела взгляд. Пожалуй, теперь я могла понять, что в ней нашел тот парень. Настоящая сирена! Небось и поет не хуже.

– Любила, – поправила она сухим, безжизненным голосом. – Любила так, что собиралась бросить сцену и выйти за него замуж. Это было какое-то безумие. Мы оба понимали, что не пара, но… А потом он бросил меня и объявил о помолвке с девушкой своего круга. Думаете, после этого я к нему вернусь?!