Глава 5. Последний рубеж Земли

Алиса обожала Италию. Могла часами рассказывать о своих тосканских путешествиях и вспоминать итальянские города, каждый из которых был по-своему уникален. Не приземлись они в Пизе поздней ночью и не будь она так сильно расстроена известием о ягодах кирпи, Алиса непременно попросила бы Николая проложить маршрут в Монте Антико через её любимую Сиену. Как здорово было бы снова прогуляться по узким средневековым улочкам, любуясь желтыми домами и рыжими черепичными крышами. Посмотреть на черно-белый дуомо с изящным фасадом, украшенным десятками великолепных скульптур, и, конечно, выпить кофе на Пьяцца-дель-Кампо – площади, изогнутой в форме огромной чаши.

Но измотанная дорогой и дурными новостями, Алиса спала на заднем сиденье арендованного автомобиля и не обращала внимания на проносящиеся за окном тосканские пейзажи. Хотя и Расэк с Николаем не могли ими любоваться: ночь скрывала потрясающие виды, которые при свете солнца заставляли водителей снижать скорость или вовсе останавливаться, чтобы сделать очередной кадр.

Алиса ворочалась во сне, то и дело просыпалась, понимала, что они по-прежнему в пути, снова беспокойно засыпала и видела один и тот же, раз за разом повторяющийся сон.

Ей снилась Госка. Вот она входит в комнату Серхата, тот улыбается, протягивает посылку и дает неплохие чаевые. «Я должна взглянуть на содержимое», – говорит Алиса. Серхат хмурится и замечает, что даже госковчане не имеют права досматривать дипломатическую почту. Алиса непреклонна: «Где я, а где политика? Потом ваша жена не досчитается пары сережек, а мне придётся платить неустойку». Дипломат колеблется, но все-таки идёт на уступки. Алиса открывает коробку, фотографирует её содержимое и замечает небольшую жестяную банку.

«А там что?» – из любопытства спрашивает она.

«Ягоды кирпи, – отвечает Серхат. – Мама их очень ждёт. Прочитала где-то, что кирпи – отличное средство для больных суставов».

Дальше сон каждый раз разворачивался по новому сценарию. Иногда, как и в действительности, Алиса отвечала: «Ну тогда завтра я буду у вашей мамы самым желанным гостем», после чего забирала посылку и отправлялась на встречу с Мирелком. Иногда роняла коробку и кричала: «Нет! Этими ягодами отравили ирбужского дипломата! Я не могу их взять!» А один раз даже вызвала полицию, только вместо неё почему-то явился рыжеволосый фээсбэшник и с довольным видом заявил: «Попалась! Отдавай паспорт!»

Проснувшись в очередной раз, Алиса села, мрачно уставилась на спинку водительского кресла и проворчала:

– Ну ты и гад!

Николай, похоже, её не услышал. Зато сидящий рядом с ним Расэк повернул голову и улыбнулся:

– Проснулась?

Алиса угрюмо посмотрела на него:

– Что мне делать, детектив? Эти мохнатые наверняка меня арестуют.

– Прежде всего тебе стоит держать язык за зубами, – встрял в разговор Николай. – У них нет оснований для ареста.

Алиса сбросила кроссовки и подтянула колени к груди. «Какая же я дура! – думала она. – Как можно быть такой наивной дурой!»

Она всерьез полагала, что сможет помочь. Считала, что её показания важны, надеялась быть полезной в раскрытии убийства. На деле же допрос являлся лишь предлогом. Госковчане с самого начала её подозревали и наверняка планировали при первой же возможности арестовать. А люди, судя по всему, защищать соотечественницу не планировали. Алиса злилась, что попалась на удочку мохнатой расы, но ещё больше её злило поведение земных спецслужб.

Они знали про ягоды кирпи, понимали, что ей грозит. Но всё равно со спокойной совестью отправили её на Госку. А она? Тоже хороша! Даже не догадалась спросить, чем отравили Мирелка!

Алиса дернула за цепочку на шее, серебряный домик лёг в ладонь. Металл приятно холодил пальцы, резные края помогали привести мысли в порядок. Ну узнала бы она про эти ягоды раньше, что бы изменилось? Что вообще она могла поделать? Хотя правильнее будет разобраться, что она может сделать сейчас…

– Знаешь, я согласен с Николаем Петровичем. – Расэк сидел вполоборота, его лицо ясно давало понять: он не в восторге от того, что приходится быть с фээсбэшником на одной стороне. – Госковчане не имеют права досматривать дипломатическую почту. Официально они не знают, что было в той посылке.

Николай бросил на него недовольный взгляд и проворчал:

– Давайте мы всё-таки не будем это обсуждать?

Алиса проигнорировала его реплику.

– И что прикажешь? Врать, что ягод там не было?

К её удивлению Расэк улыбнулся:

– Насколько я помню, врать на допросе ты не умеешь.

Алиса тоже не смогла сдержать улыбку. Полгода назад она изо всех сил старалась скрыть от него, что попала на Ирбуг в обход зоны карантина, но этот лохматый сыщик оказался не так-то прост.

– Что тогда? Говорить правду? Наверняка они только этого и ждут.

– Разумеется. Поэтому тебе не нужно говорить правду. Но и врать тоже не стоит. Настаивай, что по́сылка является дипломатической почтой. Ты курьер и не вправе разглашать её содержимое. А они не вправе требовать ответы.

Фээсбэшник бросил на Расэка быстрый взгляд, одобрительно хмыкнул и снова уставился на дорогу.

Алиса крепче прижала колени к груди. Врать нельзя, говорить правду – тем более. Хорошенькое дело… Но с другой стороны, что ещё остается? Бежать? Бессмысленно. Чужая страна, ни документов, ни связей. Допустим, ей удастся улизнуть от Николая. Что потом? Идти в полицию? Так они снова отправят её на Госку. Звонить родителям? Как-то не хочется, чтобы мама с папой схлопотали по инфаркту. Искать межпланетного адвоката? Алиса усмехнулась собственному оптимизму. Вряд ли такие специалисты уже успели появиться.

– Надо отметить, – Расэк пристально посмотрел на Николая, – эта ваша идея с неприкосновенностью оказалась очень уж кстати.

– Простое совпадение, – не поворачивая головы, буркнул фээсбэшник.

Однако слова детектива заставили Алису задуматься. Действительно, незадолго до саммита люди предложили ввести дипломатический иммунитет. Обычно все важные политические сборы проводились на Госке, а для мохнатой расы фраза «личное пространство» являлась бессмысленным набором букв. Госковчане привыкли жить под вездесущим надзором и не обращали внимания на то, что каждый их шаг фиксируют невидимые камеры. Идею Земли восприняли на ура, видимо, представители других рас уже устали блистать перед госковчанскими камерами.

Расэк прав, неприкосновенность оказалась слишком уж кстати. И дело было не только в посылке Серхата. На время саммита госковчане отключили наблюдение за покоями дипломатов, а потому убийца смог незаметно подлить Мирелку яд. Вряд ли это было простым совпадением…

Дорожный указатель сообщил, что они въехали в Монте Антико.

– Почти на месте, – прокомментировал фээсбэшник.

Алиса принялась натягивать кроссовки, попутно стараясь разглядеть хоть что-нибудь в окне. Но из темноты вырисовывались только тянущиеся вдоль дороги овальные силуэты кипарисов. Она не бывала здесь раньше. До появления Врат Монте Антико не пользовался особой популярностью. По российским меркам его не то что городом, даже селом сложно было назвать. В разные годы здесь проживало от тридцати до сорока человек. Удивительно, что при такой численности населения в Монте Антико сохранилась действующая железнодорожная станция, а из местного винограда производили четыре вида вкуснейшего тосканского вина. Когда Врата связали Монте Антико с Гоской, популярность местечка возросла. Сюда все чаще наведывались туристы, а потому вскоре появились сувенирные лавки и уютные кафе, даже давно заколоченная церковь снова принимала прихожан.

Николай припарковался напротив небольшого желтого здания. Оно ярко подсвечивалось фонарями, под навесом стояло с десяток накрытых столиков. Несмотря на позднее время, за одним из них сидела шумная компания. Они громко смеялись, пили вино и, похоже, наслаждались жизнью. Трое ребятишек – два мальчика и девочка – носились вокруг, что-то радостно щебеча.

– Ну хоть увижу местную достопримечательность, – без особого энтузиазма пробормотала Алиса.

В другое время она бы непременно прихватила фотоаппарат, чтобы сделать пару снимков известного ресторана с Вратами. Но сегодня не хотелось ни фоткать, ни восхищаться трепетным отношением итальянцев к частной собственности.

«La Taverna di Campagna» была здесь задолго до того, как Земля вступила в межгалактическую сеть. Как-то утром четыре с половиной года назад (через неделю после оглашения результатов всепланетного референдума) местный бармен по обыкновению решил навести в ресторане порядок. Он привычно протирал бокалы, когда прямо посреди зала материализовалась бело-голубая арка. Нет, бармен, конечно, знал, что такое Врата, он даже поддерживал идею межпланетного взаимодействия, но все равно еще пару часов пребывал в шоке.

Ресторан сразу же взяли под охрану. Отправили разведчиков сделать первый шаг, выяснили, что по ту сторону располагается Госка и принялись строить здание Перехода. Вот тут-то и началось самое интересное. Никто даже не подумал закрыть ресторан. Врата отгородили стеклянной стеной, за которой посадили пограничников, установили рамку металлодетектора и рентген для досмотра багажа. Рядом пристроили помещения, где несли службу сотрудники межпланетного правопорядка. А «La Taverna di Campagna» работала, как и прежде, только посетители теперь, сидя за столиками, могли наблюдать, как путешественники проходят Вратами.

Алиса выбралась из машины и подумала, что выполнит хоть один обязательный итальянский ритуал – выпьет чашечку макиато. Она уже двинулась ко входу в ресторан, когда её окликнул фээсбэшник:

– Стой! Сначала сдадим машину, потом – к Вратам.

Алиса остановилась. Как же ей осточертел его командный тон!

– Слушай, может просто достанешь наручники и прекратим делать вид, что я здесь добровольно?

К её удивлению фээсбэшник не стал, как обычно, отшучиваться или недовольно хмурить брови. Он хлопнул дверью и приблизился к ней.

– Знаешь, я тоже не в восторге от всего этого, – он перешел на русский. Говорил спокойно, даже натянул на лицо фальшивую улыбку. Однако в интонации сквозили ледяные нотки. – И меня задолбало, что ты ведешь себя как обиженный ребенок. Пораскинь, пожалуйста, мозгами! Серхат Каплан – председатель Генеральной Ассамблеи ООН. Ты всерьез думаешь, я допущу, чтобы кто-то узнал о той посылке?! Я больше других заинтересован в том, чтобы ты как можно быстрее вернулась на Землю. Поэтому, будь добра, не вставляй мне палки в колеса. И не трепись на каждом шагу о том, чего другим знать не следует!

Алиса стиснула зубы.

– Другим – это Расэку? Или может быть мне? Не хочешь, чтобы я вела себя как ребенок? Окей, давай поговорим как взрослые люди.

Ей с трудом удавалось держать себя в руках, внутри всё клокотало от злости. Хотелось орать, высказать этому гаду всё, что она думает и о нем, и о его начальстве. Но Алиса терпеть не могла публичные сцены, а потому изо всех сил старалась не повышать голос.

– Для начала объясни, почему никто не удосужился рассказать мне про эти чертовы кирпи?!

Компания за столиком, конечно, ничего не замечала, а вот Расэк пристально за ними наблюдал. Он вопросительно поднял брови, как бы спрашивая: «Мне вмешаться?» Алиса качнула головой, давая понять, что сама во всем разберется.

– Скажи, Николай, как по-твоему я должна была вести себя на допросе? Спросили бы меня про посылку, и я выложила бы всё, не задумываясь! А потом мы с твоим драгоценным Серхатом вместе бы отправились в тюремный сектор.

– Не отправились бы, – отрезал Николай. – Я бы не позволил. И не позволю. Я буду присутствовать на допросе, и никто не посмеет спрашивать тебя о посылке. Постарайся уяснить: мы на одной стороне.

Алиса скептически вздернула брови:

– Тогда может перестанешь вилять? Скажи, есть еще что-то, чего мне не следует знать?

Пару секунд Николай изучающе смотрел на неё, будто размышлял, стоит ли эта девчонка потраченных усилий. Потом развернулся к детективу и перешёл на общий:

– Расэк, будьте любезны, угостите Алису чашечкой кофе. А я пока сдам машину. Передохнем немного и снова в путь.

Он зашагал к зданию напротив, на котором светилась вывеска пункта проката автомобилей. Расэк проводил его взглядом.

– Думаешь, он ещё что-то скрывает?

Алиса угрюмо смотрела фээсбэшнику вслед.

– Не думаю, детектив. Я в этом уверена. И меня это чертовски бесит!

***