Часть 1

Глава 1

– Ой, ну что ты делаешь, перестань! – Пухленькая светловолосая девушка, на щеках которой от улыбки счастливо жмурились симпатичные ямочки, шутливо хлопнула по потянувшейся в неправильном направлении руке.

Но поскольку девушка родилась и все свои семнадцать лет прожила в деревне, она по определению не могла оказаться хилой городской барышней, за свою жизнь не поднимавшей ничего тяжелее зонтика. Нет, эти крепкие ладошки и вилы держали довольно ухватисто, и с дойкой коров справлялись не хуже матери, и свиньям тяжеленные ведра с похлебкой таскали, – в общем, сильные они были, ладошки-то. И увесистые.

Поэтому шутливый хлопок показался управлявшему своими конечностями парню пинком взбрыкнувшей лошади. Ну, хорошо, не полноценной лошади, но зловредного пони – точно. Во всяком случае, на мгновение ему привиделось, что вместо кистей рук у его спутницы копытца.

– Ауч! – Он отдернул расхныкавшуюся руку и успокаивающе потер ушибленное место. – Клава, ты чего лягаешься?

– Я тебе что, лошадь, что ли, чтобы лягаться?! – возмутилась девушка.

Едва удержавшись от подтверждающего кивка, парень пробурчал:

– Нет, внешне ты похожа на хорошенькую девушку. Пока не начинаешь драться.

– И ничего я не дралась, я так, по руке хлопнула, чтобы не охальничал. – На круглых щечках Клавы снова захихикали ямочки. – Сережа, а я правда хорошенькая? Или ты всем девушкам так говоришь?

– И ничего и не всем! – Опытное женское ухо моментально уловило бы в искреннем негодовании парня излишнюю нарочитость, но у Клавы Севрюковой, младшей дочери Ивана Севрюкова, фермера из деревни Поморье, маленькие розовые ушки были совсем неопытными. И с готовностью подставили аккуратные краешки под внушительные связки отборнейшей лапши, навешиваемой столичным красавчиком. – Я, когда тебя в первый раз увидел, сразу понял: она! Та самая, которая снилась мне по ночам, которую я искал долгие годы и никак не мог найти! Если бы ты знала, Клавочка, как я тосковал, как страдал! Да, у меня были девушки и женщины – я ведь все-таки мужчина, но среди них я не нашел той хрустальной чистоты, которая просто звенит в тебе! – Блин, чуть не ляпнул – фиалка на горном склоне! Хотя вряд ли эта простушка вспомнит фразу из фильма, если вообще его смотрела. – Ты – словно горный источник живой воды, к которому стремится усталый путник! Нет, не воды – вина, молодого и хмельного, от которого просто сносит крышу! И ничего удивительного нет в том, что и мне снесло! Клавочка, милая моя, – голос парня снизился на полтона и стал бархатно-воркующим, – я с ума схожу рядом с тобой! Не вини меня в этом, вини себя! Я ведь не смогу теперь без тебя, солнышко мое! Я хочу, чтобы мы всегда были вместе! Всегда-всегда, – и в горе, и в радости!

– Ты… – Клава почувствовала, как немеют ноги, как сладко замирает бьющееся пойманной птичкой сердце, как от вкрадчивых прикосновений умелых рук незнакомо ноет внизу живота, как все бастионы, вроде бы основательно выстроенные под строгим надзором отца – «Ни-ни до свадьбы, Клавка! Узнаю что – изувечу и тебя, и хахаля твоего!» – начинают осыпаться, словно были выстроены из песка. – Ты что, меня замуж зовешь?

– Да, веточка моя яблоневая, да! – хрипло выдохнул Сергей, добравшись наконец, до пышной груди, такой настоящей, такой нежной и в то же время упругой, живой, не то что силикон его прежних подружек.

Да и вся эта пухляшка была такой крепенькой, такой наливной, такой настоящей! От нее даже пахло совсем по-другому – не эксклюзивными духами и дезодорантом, а свежескошенной травой и солнцем.

А ее наивность, ее нетронутость, ее неопытность буквально сводили Сергея Тарского, молодого московского плейбоя, с ума. А он еще не хотел ехать в эту командировку!

Да и кому захочется тащиться летом не к теплому побережью Средиземного моря или хотя бы Черного, а в холодрыгу Белого! Из Москвы в Мурманск ради какой-то скучнейшей конференции! Ну, хорошо, не конференции, а саммита – любят у нас нынче именовать посиделки словами иноземными, – но суть от названия не изменилась. Куча нудных докладов, среди которых едва ли найдется парочка по-настоящему интересных и полезных, а в остальном – тоска смертная!

Но аспиранта кафедры языковедения Сергея Тарского никто не спрашивал. Надо лететь – полетишь. И доклад прочитаешь, ведь саммит посвящен именно твоей теме, языкам финно-угорской группы.

Но сначала подготовишь сам доклад, подписав его именем своего научного руководителя, профессора Исидора Полуэктовича Шляпко. Так уж заведено в научном и не только мире – салабоны пашут на дедушек.

Обычно на такие конференции-саммиты летал сам Изя, чему Сергей был только рад – он не любил эти сборища престарелых фанатов от науки, с которыми и не потусишь нормально. А вот шанс сдохнуть от скуки имелся, и весьма реальный. Но Исидор Полуэктович предпочел побережью Белого моря теплые пляжи Испании, и сомнительная честь выступить с докладом лично досталась его аспиранту.

Если честно, Сергей и на кафедре дохнул от скуки, тема его кандидатской диссертации интересовала парня не больше, чем устройство швейной машинки, но маменьке с папенькой так захотелось. Они оба – люди бизнеса, старший из сыновей, Андрей, серьезный и толковый парень, успешно отучившийся в экономическом университете, уже уверенно рулит их семейным делом наравне с родителями, женился, двое детей у него, в общем, надежда и опора семьи.

Чего не скажешь о младшеньком – красавчике Сергее. Если старший, Андрей, внешность имел вполне заурядную: плотный, рано начавший лысеть, нос картошкой, глаза небольшие, короткие светлые ресницы, на щеках оставшиеся после юношеских угрей оспины, то Сергей, родившийся на десять лет позже, получился совсем другим.

Очаровательный большеглазый кудрявый малыш вырос в роскошного самца, эдакого мачо. Высокий, стройный, густые темно-русые волосы, идеально лежавшие в стрижке благодаря легкой волне, светло-голубые глаза красивого миндалевидного разреза, твердые губы, ровная гладкая кожа, изящные узкие ладони с длинными пальцами, гибкое тело – в общем, лакомый кусочек для противоположного пола. И не только противоположного.

Но – балбес. Редкостный.

Нет, Сергей вовсе не был тупым идиотом, он учился легко и непринужденно, схватывая все на лету. И, если бы захотел, смог бы рулить бизнесом наравне с братом.

Но он не хотел. Совсем. Бизнес парня не интересовал, потому что требовал полной самоотдачи, сосредоточенности, внимательности, умения постоянно держать все под контролем.

А именно это раздолбаю и лентяю Сергею Тарскому было чуждо. Парень с рождения был лишен такого качества личности, как ответственность. Для него всегда существовала только одна причина для действий – я хочу. А что будет потом? Да какая, на фиг, разница, отец с братом все разрулят.

Сергей вовсе не был подлым, или злым, или жестоким.

Он был РАЗДОЛБАЕМ. Во всем. И всегда. А если этим своим раздолбайством портил кому-то жизнь или подставлял случайно – так ведь не со зла, правда?

В общем, к моменту окончания младшеньким школы родители поняли – рассчитывать на него, как на продолжателя их дела, не стоит. Иначе уверенно плывущий вперед по волнам корабль семейного бизнеса налетит на первую попавшуюся на пути мель и затонет с рекордной скоростью.

К счастью, у них уже есть один помощник капитана – Андрей, так что пусть он и станет капитаном со временем. А Сергея надо занять делом, в котором его раздолбайство не причинит большого вреда людям и планете в целом. Но и чтобы перед знакомыми стыдно не было.

И младшенький без особых проблем был устроен на филологический факультет МГУ.

Сергей, поначалу отчаянно сопротивлявшийся выбору «родаков», после первого дня учебы сопротивляться перестал. И даже был искренне благодарен матери с отцом за такой потрясающий подарок – филфак МГУ!

Факультет невест.

Пустили козла в огород, в общем.

Глава 2

Учеба, конечно, оказалась нудной и скучной, но студент Тарский лекции почти не пропускал. Чем он занимался на этих лекциях – другой вопрос, зато картина посещаемости у него была благополучной.

А вот успеваемости – не очень. Однако и плохой ее назвать было нельзя, голова у Сергея все же была достаточно светлая. И перед экзаменом он умудрялся впихнуть туда небольшой клочок знаний, достаточный для троечки.

Все остальное время Тарский увлеченно посвящал вовсе не исследованиям в области языкознания и лингвистики, нет, его интересовала совершенно иная область знаний.

Пик-ап. То есть мгновенный «съем» девушек.

В этой области Сергей Тарский скоро смог и сам стать преподавателем. Это поприще вполне устраивало и его родителей, вот только отец с матерью видели в младшеньком преподавателя курса лингвистики в вузе, а не тренера по пик-апу.

И так же, как пять лет назад, Сергею снова помогли. Теперь – попасть в аспирантуру, под крылышко Исидора Полуэктовича Шляпко, весьма благосклонно относившегося к пухлым конвертам с денежкой.

В принципе, Тарского такое развитие событий вполне устраивало. Еще бы – он навсегда оставался в так полюбившемся ему огороде. Огороде молоденьких и чаще всего доступных девушек.

Глупышки наивно полагали, что смогут женить на себе красавчика-аспиранта, прыгнув к нему в постель.

Ну да, ну да…

В общем, Сергей мог смело сказать, что жизнь, в общем-то, удалась. Да, в аспирантуре приходилось все же заниматься научной работой и какое-то время проводить в душных залах библиотек, выискивая там материал для статей и докладов.

Но ведь вся прелесть в том, что и в библиотеках росли славные такие бутончики, изголодавшиеся по мужскому вниманию!

Правда, когда два года назад одна из таких тихушниц, хрупкая голубоглазая девушка, жестоко расправилась с его двоюродным братом, Антоном Тарским, Сергей на время перестал ходить в библиотеки.

Стоило парню увидеть за регистрационным столом такую вот серую скромную мышку в милой блузочке и строгой юбочке, как перед глазами вновь возникало обезображенное лицо Антона…

Который, кстати, был очень похож на него, Сергея. Или наоборот – Сергей, будучи младше на пять лет, был похож на Антона?

Собственно, не суть важно, главное, что, когда братья Тарские собирались на семейных посиделках вместе, малознакомые с ними люди именно Антона принимали за старшего брата Сергея, а Андрея – за двоюродного.

Да и общался с кузеном Сергей гораздо чаще, чем с родным братом. Потому что с Антоном было гораздо интереснее, – он многому научил младшего Тарского.

Став, по сути, его личным тренером по пик-апу. В чем, в чем, а в этом Антон был настоящим гуру. Ведь вдобавок к убойной внешности у парня имелся еще и чарующий бархатный голос, при первых звуках которого млели все представительницы слабого пола: от школьниц младших классов до старушек у подъезда.

Ну, почти все. Одна из таких представительниц, Лена Осенева, владелица небольшой туристической компании, абсолютно не реагировала на гипнотизирующую свирель голоса Антона Тарского.

И этим привлекла красавчика гораздо больше, чем внешностью, хотя и внешность у девушки была о-фи-гительная: высокая гибкая брюнетка, со стильной короткой стрижкой и большими глазами необыкновенного оттенка – цвета молодой листвы.

В общем, Антон завелся всерьез. Сергей никогда еще не видел своего брата таким влюбленным. Хотя нет, влюбленностью чувства Тарского назвать было нельзя, а вот охотничьим азартом – да.

Добыча ускользала от охотника, не желала покорно идти в его сети, а к такому поведению красавчик не привык.

И Антон начал преследовать Лену и даже потащился вслед за ней в совершенно кретинский поход по шаманским местам Кольского полуострова. Он, метросексуал и сибарит, больше всего на свете ценивший комфорт, чистое белье и ванну с пеной, согласился ночевать в жутких условиях, таскать на себе дурацкий рюкзак, кормить собой злющих комаров и справлять нужду, пардон, под ближайшим кустом!

Сергей отговаривал тогда кузена, убеждая того переключить внимание на другую девицу – вон их сколько, и покрасивее Ленки найдутся!

Но Антошку заклинило.

А в результате – с Севера он вернулся в цинковом гробу…

И на опознание ходили они с Андреем, потому что мать Антона (его отец, дядя Сергея, погиб пять лет назад в автокатастрофе), узнав о жуткой гибели сына, с сердечным приступом попала в реанимацию. Отец Сергея в те дни находился в командировке в Канаде, а посылать в морг мать братьям Тарским и в голову не пришло.

В первый момент они не узнали в том, что лежало на каталке морга, своего кузена. Потому что вместо глаз на искаженном смертной мукой лице трупа зияли кровавые дыры, а шею пересекала жуткая ухмылка разреза…

В общем, кошмар. А когда чуть позже Тарские увидели ту, кто совершил все это, они не поверили. Как, КАК эта тощая блеклая моль смогла справиться с высоким спортивным Антошкой?!

Но – справилась. И не только с ним.

Если бы эту тварь Квятковскую не заперли в психушку, Сергей придушил бы убогую лично.

Но постепенно боль утихла, жизнь завертелась-закружилась своим чередом, и Антона вспоминали все реже и реже.

Пока не зашла речь о международной научной конференции в Мурманске, на которую предстояло лететь Сергею.

– Куда? – Мать, Наталья Сергеевна, узнав о месте проведения конференции, побледнела и обессиленно опустилась на диван. – В Мурманск?! Это… это же недалеко от того места, где… где… убили Антошу!

– Ну и что? – искренне удивился Сергей. – Во-первых, не так уж и недалеко, Кольский полуостров – он большой, мама. А во-вторых, что же, теперь вообще к Северу от Москвы не ездить?

– Плохое это место, сынок, очень плохое, – прошептала Наталья Сергеевна, – я чувствую.

– Мам, ну ты что? – Сергей присел рядом с матерью и приобнял ее за плечи. – Ты же современная женщина, деловая бизнес-леди, умная и серьезная, откуда эти настроения? Ты еще о предчувствиях заговори!

– И заговорю, – всхлипнула мать. – Я во вторую очередь бизнес-леди и современная женщина, а в первую – мама. И от одного только упоминания этого проклятого места у меня сердце заходится! Я чувствую, нет – я знаю: всей нашей семье там грозит опасность! Откажись от поездки, сынок, прошу тебя!