В должности заместителя директора дед проработал до сентября 1941 года. Во время Великой Отечественной войны Владимир Васильевич постоянно просился на фронт добровольцем. Но высшее начальство категорически отказывалось снимать бронь по причине почти полного отсутствия руководящих работников. Вместо отправки на фронт его повысили в должности – он занял пост директора Дудинского рыбзавода, где проработал с сентября 1941 по февраль 1942 года. Затем его перевели на должность директора Хатангского рыбзавода Таймырского госрыбтреста.

С января 1944 г. по январь 1947 г. мой дед занимал пост заместителя управляющего по добыче Таймырского госрыбтреста. Перевыполнял установленные планы по рыбодобыче – 112%, государственный лов – 147%, валовая добыча – 116%, выпуск рыботоваров – 120%, выработка консервов – 115%, производительность труда – 107% (архив г. Хатанга за 1944 г.). В течение всей войны дед неоднократно просился на фронт, но такого ценного работника и руководителя не отпускали. Предприятие осуществляло активные поставки на фронт. За эффективную трудовую деятельность в годы войны Владимир был награждён нагрудным значком «отличника социалистического соревнования наркомрыбпрома СССР» в 1940 г. и медалью «За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны» в 1945 г.

Одним из самых радостных воспоминаний была еда в период Великой Отечественной войны – особенно белый американский хлеб, поступавший по ленд-лизу и воспринимавшийся в диковинку. По его словам, «рука так прямо сама тянулась к нему, и хлеб быстро съедался». Даже несмотря на руководящую должность, паёк для директора был скуден, его едва хватало на пропитание.

Во время войны людей, занимающихся управлением производством, не хватало, и деду приходилось часто ездить в командировки, совмещая в своём лице различные должности. Летом поездки осуществлялись по рекам и на лошадях, а зимой – на нартах, в которые были запряжены собаки. Дед вспоминал один случай, чуть было не стоивший ему жизни. Он ехал на нартах в очередную командировку. Холод, ветер, полярная ночь. Каюр управлял санями, летя по заснеженной тундре. Владимир, сидящий сзади, решил закурить трубку. В тот самый момент, когда он зажигал спичку, сани сильно тряхнуло. В считанные доли секунды наш пассажир вывалился из них. Быстро вскочив на ноги, он принялся бежать за санями, громко кричать, но каюр не услышал из-за сильного ветра и продолжал ехать. Следы саней вскоре замело, и мой дед не знал, куда идти. Он остался один в заснеженной пустыне, где на многие километры вокруг не было ни живой души. Только ледяной ветер продолжал выть и налетать своими нещадными порывами. Но Владимир был хорошо знаком с условиями тундры и понимал, что идти куда-либо бессмысленно. Вся надежда в этой ситуации была только на каюра, что он обнаружит «пропажу» и вернётся за ним. Оставалось только ждать, но полярная зима была очень холодной. Поэтому герой нашего рассказа начал активно разминаться, плясать несколько часов подряд, не останавливаясь. Каюр проехал километров двадцать, прежде чем обнаружил отсутствие пассажира и вернулся на то самое место. Владимир был спасён. Так однажды вредная привычка, например, курить, может сыграть злую шутку.

В ноябре 1945 года в семье родился второй сын – Валерий.

С 1947 по 1950 г. дед занимал пост директора Усть-Портского рыбоконсервного завода, а в декабре 1950 года был переведён на должность заместителя директора Парабельского рыбзавода Томского рыбтреста. Начинается послевоенный виток репрессий. Теперь Владимиру предъявляют обвинение в сокрытии денежных сумм, но он на фактах доказал свою невиновность и сумел отстоять своё честное имя. Все подотчётные суммы были своевременно погашены. Дело не завели и выдали справку о том, что всё в норме. Такие моменты доказывают, что жизнь руководителя во время правления И.В. Сталина была драматична и непредсказуема.

Затем Владимир был отправлен в г. Колпашево, где проработал с 1951 по 1965 год директором Колпашевского рыбного завода до своего выхода на пенсию. Руководитель принял предприятие в непростом состоянии – в то время оно представляло из себя несколько старых полуразрушенных строений. И, как рачительный хозяин, просчитав все возможности, В.В. Ершов начал масштабное переустройство. Рыба, которую доставляли на территорию комбината, должна была храниться в особых температурных условиях. Хранили её во льду, который запасали зимой, что было очень неудобно, так как летом лёд быстро таял. Поэтому был выстроен самый современный холодильный цех с аммиачными установками. По тем временам это было большой редкостью. Зимой, когда рыбы вылавливали меньшее количество, чем летом, и высвобождалось место в этом цеху, туда завозили мясо. Таким образом, комбинат не простаивал – изготавливались тушёнка и мясной паштет. Чтобы не было перебоев с электроэнергией, был установлен дизель-генератор и локомобиль (паровой котёл). Бывало и городу помогали электроэнергией. Вскоре была построена и водонапорная башня – комбинат и жители Колпашево были обеспечены водой. В начале 1960-х годов заработал жестяно-баночный цех с новейшим оборудованием. Работа шла круглосуточно. Вместо старой конторы было построено новое двухэтажное административное здание с отличной дешёвой столовой для рабочих. Вся жизнь вращалась вокруг нового чудесного превращения отсталого производства в самое новейшее и современное. Конечно, это приносило большое моральное удовлетворение.

Любовь Барова (Копытова), бывшая сотрудница – мастер рыбоконсервного комбината, в интервью газете «Советский Север» в июне 2016 года вспоминает:

– Рыбоконсервный комбинат – очень большое хозяйство. Основным был консервный цех. Мало кто понимает, насколько труден был процесс изготовления. Летом выпускали рыбные консервы, зимой – мясные. Рыбные делали из нельмы, муксуна, плотвы, окуня, язя, щуки, карася, налима с морковью, гречкой, в масле. Мясные – тушенка, паштеты. Разнообразие было огромным, всего сейчас уже и не припомнить. Ещё одно важное подразделение комбината – флот. В составе флота были катера, плашкоуты (несамоходные грузовые суда), баржи, паузки (плоскодонные речные суда), мётчики (небольшие катера) и другие суда. Осенью их ставили на прикол, производили ремонт. Мужчины заливали лёд, готовили его на лето для плашкоутов. А весной завершали ремонт судов, красили их. Когда начиналось половодье, весь флот вставал на воду.

Помимо эффективного руководства заводом, Владимир Ершов занимался и улучшением инфраструктуры в этом сибирском городке: построил дом культуры и комфортные дома для рабочих, улучшил дороги. Дед внедрял в массовое производство новые виды рыбной продукции, а за разработку и выпуск консервов «ёрш в масле» его наградили бронзовой медалью на ВДНХ в Москве.

Обладая ярким талантом руководителя, Владимир всегда заботился о людях – сотрудниках своего огромного предприятия. Любовь Копытова вспоминает по этому поводу историю, напрямую касающуюся семьи её родителей:

– И вот… Снова лето, снова приезжает к нам катер, на котором сам директор рыбокомбината В.В. Ершов. Говорит своим громким голосом: «Собирайтесь, Копытовы, в Колпашево». Дело в том, что в нашем посёлке Зайкино была школа, где учились только до 4-го класса. А чтобы учиться дальше, нужно было ехать за 12 км в Пиковку. Там детей устраивали жить по домам. Такая мука была детям и родителям! Вот Владимир Васильевич решил перевезти нас в Колпашево, где нам быстро дали квартиру. Директор Ершов думал обо всём и обо всех.

Мастер Любовь Барова (Копытова) подробно описывает трудоёмкий процесс работы на реке, её слова являются ярким историческим источником, открывают специфику жизни предприятия в 1950-е – 1960-е годы:

– На каждом плашкоуте работали по два человека: матрос и мастер. Прежде, чем отправиться в рейс, брали всё необходимое на неделю, загружали соль, забивали два трюма льдом, один трюм оставляли пустым. Один катер брал по два или даже три плашкоута, их ставили у берега и ждали, когда рыбаки начнут подвозить рыбу. Вот на таком судне, плашкоуте, работала и я, Люба Копытова. Была мастером, а подруга Надя Михайлова – матросом. Работали мы дружно. Привезённую рыбаками рыбу забивали в трюмы, морозили. Потом приходили катера и увозили всё на рыбоконсервный комбинат, а на наше место вставал другой плашкоут.

Помню, как плавали мы по Кети до Алсета. Там всегда было много рыбы. Порой катер притаскивал до четырёх плашкоутов. Там у Кети была узкая дорога, и с озера в ящиках нам привозили рыбу. Грузили судно полностью всего за два – три дня, а порой улов был настолько большим, что катера даже не успевали вывозить плашкоуты с мороженой рыбой. На катерах работали мужики-трудяги – Миша Ретунский, Володя Завадовский и другие.

А ещё нам нравилось работать на стержневом неводе, рядом с колпашевской пристанью. Один край невода рыбаки прицепляли к мётчику, и судно тянуло его почти до самой пристани. Там конец невода передавали рыбакам, они цепляли его к лошади. А там столько рыбы всякой! И даже осетры. Пойманную рыбу поднимали на плашкоут, взвешивали, спускали в трюм и охлаждали. А осетров измеряли, садили на кукан (это шнур с проволочной петлёй на конце) и, привязав к плашкоуту, опускали в воду. Их нужно было оставлять живыми, так как на рыбокомбинате икру брали только у живой рыбы.

Часто мы ездили вниз по Оби до Иванкина. Там были мужские и женские бригады рыбаков. Бывало, вечером подплывает мётчик, подтягивает огромный невод рыбы. Думаешь, мужики работают. А на самом деле это бригада рыбачек. Смотришь на них – такие усталые, но какие счастливые! И если узнают, что мужчины меньше рыбы наловили, у них сразу глаза блестят: радуются, что мужиков обогнали. А какие силы надо было иметь этим женщинам, чтобы заниматься такой работой! Ведь у них свои дома, семьи. Везде нужно было успеть рыбачкам.

Добрым словом вспоминает Любовь Копытова и главного героя нашего повествования:

– Директор В.В. Ершов всегда старался подъехать именно в то время, когда шла сдача рыбы. Сам он помогал складывать её в ящики, таскать их. Постоянно шутил с рыбачками, подбадривал их, хвалил за то, что работают лучше мужчин. От одобрения руководителя и силы кажется прибавлялись. Так и работали до самой зимы…

Владимир Васильевич Ершов, казалось, успевал везде: и рыбаков на реке навещал, и по рыбпунктам ездил. Всё видел и всё знал. От его взгляда ничего нельзя было утаить. Каждого рабочего знал по имени. Все удивлялись, как он успевал быть везде. И наша семья была частью этого огромного коллектива, о котором всегда вспоминаю с теплотой, гордостью и ностальгией по тем временам, когда рыбокомбинат славился на всю страну!

25 июля 1952 года родилась дочь Ирина, моя мама. Родители очень любили свою долгожданную девочку, покупали ей красивые вещи и баловали вкуснятиной. Анна Платоновна пекла замечательные сдобные булочки, пирожки с фаршем в бульоне по-сибирски, ароматные рыбные пироги, делала заливное из стерляди. Братья тоже любили Ирину. Старшему – Юрию – на момент её появления на свет было уже 14 лет, Валерию – 7. Через несколько лет Юрий уехал служить в армию на 4 года, а затем – сразу же подал документы в Московский государственный университет и поступил на геолого-географический факультет. Во время обучения в МГУ старший брат Ирины познакомился с девушкой Галиной, они быстро поженились. Родители Гали жили в городе Ташкенте – столице республики Узбекистан, и после окончания ВУЗа семейная пара переехала в этот жаркий город Средней Азии. Когда Юрий приезжал в гости к родителям в Сибирь, Ирине он казался совсем уже взрослым. Он был красивым и серьёзным, умным и амбициозным. Юрий всегда гордился тем, что получил качественное высшее образование, и, вообще, требования к жизни у него всегда были высокими.

Сама Ирина росла умной и серьёзной девочкой. Её любимым занятием было чтение книг. Интересные сюжеты и захватывающие приключения, описанные авторами – классиками и современниками – увлекали Ирину настолько, что она была готова проводить с любимыми литературными героями долгие часы. Как Ирина признаётся уже спустя многие годы, читать ей хотелось настолько сильно и часто, что матери даже приходилось запрещать ей по вечерам надолго засиживаться с книгой. «Вот бы мне фонарик! – думала девчонка, – тогда бы я смогла залезть под одеяло и продолжать читать…».

Ирина с Валерием часто ходили на лыжах недалеко от жилых домов по зимним заснеженным тропинкам. Также в этом небольшом сибирском городке были популярны промыслы. Валерий любил охотиться на диких уток вместе с отцом, а летом они часто собирали кедровые шишки, орехи которых очень полезны и питательны. На болотах обильно росли северные ягоды – черника, клюква, голубика. Ирина покупала их стаканами у ягодников, а затем они всей семьёй обедали, например, черникой с молоком. Это очень вкусное и полезное лакомство помогало обеспечить организм витаминами и сохранить хорошее зрение. Лето в Колпашево было довольно коротким – ещё в мае и уже в сентябре шли холодные дожди, иногда выпадал снег. Купаться в реке Матьянге, притоке р. Обь, можно было только в июле, и то всего несколько дней… Овощи – огурцы и помидоры – не вызревали без особых условий.

Ольга Владимировна Шебеко, журналист, дочь специалистов рыбокомбината г. Колпашево, уточняет информацию о процессе выращивания овощей в Сибири:

– В 1960-е годы теплиц в Колпашево не было, они появились позже. Огурцы прекрасно вызревали на навозных грядках. В холода их прикрывали тряпками. Помидоры отлично росли на улице. Тоже приходилось укрывать газетами, пихтовыми лапками, теми же тряпками. Докрасна они, конечно, не созревали, приходилось дозаривать в тепле. Как, впрочем, и сейчас, имея теплицы. Всегда хочется собрать большой урожай. Моя бабушка была из алтайских ссыльных, она очень увлекалась выращиванием помидоров, поэтому информация проверенная.

Однажды на охоте Владимира ждало страшное приключение. Как обычно это бывало, он взял ружьё, предназначенное для дичи, и направился в тайгу – подстрелить на ужин пару диких селезней. Проходил недалеко от болота по извилистой таёжной тропе, окружённой густой порослью, подстерегая добычу. Вокруг возвышались стройные сильные кедры, а в чаще простирали свои пушистые ветви-лапы тёмно-зелёные сосны. Болотные травы и хвойные деревья источали терпкий аромат, размеренно квакали лягушки, вдалеке изредка кричали лесные птицы. Вдруг послышался лёгкий шум – это хлопал крыльями крупный селезень, взлетающий с болота. Владимир моментально отреагировал и нацелил в его сторону ствол ружья. Раздался громкий выстрел, и подстреленный селезень, ломая хрупкие ветви деревьев, шлепнулся на землю. Мужчины-сибиряки становятся очень меткими стрелками, ведь жизнь на окраине тайги подразумевает сноровку в охотничьем деле.

– Ну вот, первая добыча есть, – удовлетворённо подумал Владимир, поднимая с земли селезня, – вкусный и сытный ужин обеспечен.

Когда он направился дальше по тропе, заросшей деревьями, сзади послышался странный шум – похрустывали ветви кустарника. Что это могло быть? Быть может, пробежала сквозь кустарник лисица или другой дикий зверёк? Но почему-то шум становился всё отчётливее – кто-то явно приближался. Владимир резко оглянулся и не поверил своим глазам: перед ним стоял огромный бурый медведь и с яростью смотрел на него. Видимо, зверя встревожил выстрел, и он вышел из таёжной чащи. На несколько секунд время замерло – человек и медведь смотрели друг на друга. Но Владимир понимал, что жестокая схватка неминуема, и, молниеносно бросив мешок с подстреленной дичью, сломал крепкий ствол молодого дерева, которое росло справа от тропы. «Орудие» оказалось на редкость удобным – стволина на конце раздваивалась, что было стратегически выгодно. Вдруг медведь взвыл и набросился на охотника. Владимир вмиг перехватил грудную клетку атакующего зверя рогатиной, не позволив приблизить его кровожадную пасть к себе. Медведь громко ревел от больно вонзавшихся в его бурое тело веток. Владимир, крича и напрягая все мышцы рук и тела, удерживал свирепого зверя от нападения, стараясь его проткнуть. Схватка достигла своего апогея, никто и не думал сдаваться! Медведь, истекающий кровью, и человек, высвободивший всю силу организма под действием адреналина, сражались не на жизнь, а на смерть! В этой страшнейшей схватке проигравший не мог остаться в живых. И кто это будет: зверь или человек?!. Они бесстрашно смотрели друг другу в глаза, таёжные птицы замолкли. Были слышны только жаркое дыхание и отчаянный рёв соперников. Исход мог быть любым, и казалось, что эти роковые минуты будут вечными. Но вдруг ноги животного начали подкашиваться, а багряная кровь постепенно всё больше заливала травяную лазурь и кусты ежевики, растущие возле тропы. Владимир понимал, что сейчас нужно приложить максимум усилий, чтобы добить раненного разъяренного зверя. Нужен был последний рывок, мышцы напряглись и стали словно каменные. Собрав все силы и сконцентрировав всю энергию в мышцах, Владимир неимоверными усилиями повалил страшно воющего и рычащего медведя с ног и изо всех сил проткнул остриём надломленной коряги ему грудь и вспорол живот! Медведь взвыл, кровь хлынула фонтаном, конвульсии агонии охватили мощное тело бурого таёжного зверя. Чувствуя приближавшуюся победу, мужчина яростно нанёс ещё несколько поражающих ударов в брюхо соперника рогатиной, намертво сжатой в руках. Вскоре медведь затих, испустив дух. Владимир упал на траву – ему предстояло отдышаться, чтобы благополучно вернуться домой из тайги.

Вернуться домой!.. Как эта привычная фраза, оказывается, радостно звучит… Вернуться, чтобы снова увидеть и крепко обнять любимую Анну, чтобы посмотреть в глаза детей надёжным и добрым отеческим взглядом, чтобы завтра выйти на любимую работу на рыбзавод сибирского городка, ставшего теперь уже близким, и продолжать служить людям и своей великой Родине! И как ценна, оказывается, простая человеческая жизнь после драматических моментов, когда так реально её потерять… В течение всей жизни деду иногда снился сон об этом случае с медведем – из подсознания вытравить такой стресс не так-то просто.