Руководитель банды задумался, а затем промолвил:

– У меня есть возможность решить эту проблему.

В сию же минуту он открыл небольшой аккуратный деревянный сундук, в котором лежали… сотни чистых бланков паспортов и различных документов уже советского образца! Бандит взял новенький бланк и, улыбнувшись, сказал:

– Сейчас мы сделаем тебе новый паспорт! Какую фамилию ты выбираешь?

Яков был в недоумении и растерянности из-за неожиданного поворота событий. Первая фамилия, что пришла в голову, была «Ольхов». Кажется, одна приличная семья с такой фамилией некогда жила неподалёку от них…

– Пишите: фамилия – «Ольхов»…

– Написал. А какие укажем имя, отчество и год рождения? – спросил собеседник, внимательно посмотрев в глаза молодого человека.

– Я не буду больше что-то сочинять. Пишите, как есть, – Яков Артёмович, 1911 года рождения.

Да, Яков был слишком прямым и правдивым, чтобы придумывать какие-то витиеватые имена, истории… Ведь так и самому недолго запутаться.

Итак, граница РСФСР – Казахская ССР. Достаточно строгий контроль спецслужб вынуждал прятаться в поезде. Затем, при досмотрах на станциях, приходилось продолжать свой путь даже на крыше вагонов поезда! Лишь бы не засекли, лишь бы добраться до относительно вольной Средней Азии, как казалось, могущей не только накормить желанным хлебом, но и отогреть душу своим теплом. Двое долгих суток на крыше вагона, в тамбурах, вместе с такими же, как он. И всё ради чести и жизни.

…Наконец, бесконечные жёлтые пески казахских пустынь стали сменяться ирригационными каналами и поливными полями, покрытыми свежей зеленью, а верблюды, столь привычные для глаза в пути, становились большой редкостью. Состав подъезжал к городу Ташкенту, который в те годы спас от голода многих.

Вокзал. Жара. Периодически снующие туда-сюда молодые ребята в драных одеждах, норовящие погреть руки в толпе на привокзальной площади. Разношёрстная публика скрывала в себе и бедняков, и путешественников, и искавших спасение от властей, и бандитов.

Молодые люди, приехавшие в одном поезде, бросили свои котомки и вещмешки на землю, принялись ждать, что будет дальше. Куда идти они не знали, поэтому решили немного сориентироваться. Да и идти было, по сути, некуда. Что ж, приняли решение переждать несколько дней на вокзале. И каждый такой день перед ними представала одна и та же картина: потоки приезжающих и уезжающих сменяли друг друга, шайки воришек пытались поживиться, пыль, разговоры на тюркских языках… Незнакомые вокзальные стены чужого города были освещены палящим солнцем, которое, после долгих часов изнуряющего сознание дня, быстро скрывалось вечером за горизонтом, предвещая очередную неизведанную ночь.

День четвёртый. Парней разбудил на рассвете зазывающий крик какого-то мужчины:

– Работа! Работа! Ташкентская область, Джизакский район… Кто желает поработать? Работа!

Яков с товарищами подошли к приглашавшему незнакомцу и спросили, в чём заключается работа. Выяснилось, что в 90 километрах от столицы производится добыча камня для строительства. Обещали предоставление места в общежитии, неплохую заработную плату. Ребята согласились.

Ехали на грузовике долго – степь казалась нескончаемой. Затем показались лачуги и бараки. Как выяснилось позднее, именно они и есть те самые «общежития». Но дороги обратно уже не было.

Приехали, расположились. Зашёл бригадир, познакомился с молодыми людьми.

– Что ты умеешь? – спросил он Якова.

– Да всего понемногу, например, с лошадью управляться…

– Замечательно! Нам как раз нужен человек, который будет возить в телеге добытый камень. Вы приняты.

Так начались трудовые будни Якова – тяжёлые и однообразные. На рассвете он брал инструмент, запрягал коня, и они шли на каменоломню, которая находилась под горой. В телеге ездить не приходилось – настолько крут был спуск, что нужно было держать коня за узду, чтобы колёса не катились слишком быстро.

Нагрузив воз камнями из лощины, Яков также вёл коня. Слишком жалко ему было и без того измученное, измождённое жарой животное, которому нужно было переть воз в гору. В такие минуты он вспоминал своего Бурса и ту, наполненную светлыми надеждами, жизнь. Жизнь, которая вмиг была разбита на осколки. Таким осколком было и нынешнее одиночество в далёкой от родной России жаркой республике…

И так проходил весь день. Туда – порожняком, обратно – с наполненной увесистым камнем телегой. Хотелось пить, изматывали зной и работа. Зарплата оказалась не такой большой, как было обещано. И, когда наступало обеденное время, Яков не пил воду и не ел баланду, которую готовили для рабочих. Высока была вероятность заразиться тифом или холерой – весьма распространенными в жаркие месяцы в Средней Азии инфекционными заболеваниями. Молодой человек смотрел на действия пожилых узбеков, которые, укрывшись в тени раскидистых чинар, пили горячий чай и ели тандырные лепёшки. Практически всю зарплату он стал тратить на питание, чтобы остаться здоровым и не подхватить какую-нибудь заразу. Но взрослеющему мужскому организму катастрофически не хватало в рационе питательного мяса. Яков начал худеть, лицо стало выглядеть измождённым. Однажды, когда Яков в очередной раз пришёл на обед в чайхону, один пожилой узбек сказал ему:

– Молодой человек, что-то ты совсем худой стал. Нельзя так. Вот что я тебе посоветую: уезжай отсюда, пока жив. Ничего хорошего здесь тебя не ждёт. Уезжай.

Яков послушал аксакала. На следующий день он уволился и вновь вернулся в Ташкент на вокзал.

…Утомительно тянулись дни и ночи, однообразные восходы и закаты сменяли друг друга. При невозможности искупаться зной казался невыносимым.

И вдруг снова:

– Работа! Работа! Ташкентская область! Осваиваем новые пахотные земли.

Яков принял решение вновь испытать судьбу.

Когда он прибыл в новый совхоз, оказалось, что там уже не нужны специалисты, управляющие лошадью. Набирал обороты XX век – век технической революции. «Необходимо закончить курсы механизаторов», – посоветовали ему в отделе кадров, и он согласился. Получив желанные «корочки» с фамилией Ольхов, он приступил к работе.

Нужно было косить камыш на месте осушенного посредством комплекса проводившихся там ирригационных мероприятий болота. И техника была ещё несовершенна. Получалось так, что одну треть времени работаешь, а две трети – лёжа ремонтируешь трактор, заменяя стёртые элементы рабочего механизма.

Телогрейки насквозь пропитывались машинным маслом, руки становились чёрными и грубыми. А когда наступал вечер, в поле спускался холод, что свойственно для полупустынного азиатского климата. Рабочие часто разводили костры, чтобы погреться. Иногда это заканчивалось трагедией. Несколько раз Яков видел, как полыхали люди, не успевшие снять с себя замасленную телогрейку. Огонь охватывал их тела и затягивал своим жаром в бездну мучительной смерти…

Работал Яков замечательно, руководство совхоза гордилось, что у них есть такой способный специалист. Он научился водить трактор, управляться со всеми навесными механизмами для обработки земли, чтобы пахать, бороновать и выполнять многие другие действия. Трудился много и честно, в совершенстве владел знаниями по ремонту всей техники.

Так, прожив в Узбекистане уже более полутора лет, закрепившись в этом совхозе и получив там кров в бараке, Яков решил, что уже можно связаться со своей семьёй, которая осталась в России. В то время был единственный вариант для этого – написать письмо, что он и сделал. Естественно, на конверте в графе «фамилия получателя» он написал «Сивожелезовы», свою же фамилию указал как Ольхов. Семья получила это письмо – все и всё поняли. Мать, отец и жена взяли билеты на поезд и приехали в Ташкентскую область. Рисковые тогда были люди! У нас есть, чему поучиться у них…

Когда родные прибыли к Якову, им выдали комнату. В ней были деревянные полы, окно и электрическая лампочка. Особенность работы электричества заключалась в том, что оно поступало только днём, но постоянно – выключателя в комнате не было. Приходилось брать тряпку, чтобы не обжечься, и на половину оборота выкручивать лампочку, когда была необходимость погасить свет. Удобства также были во дворе.

Родные Якова пошли регистрироваться по месту жительства, и у властей возник вопрос: почему отец и жена носят одну фамилию, а их сын – другую? Яков пошёл в администрацию и всё честно объяснил. Естественно, там был и представитель органов ОГПУ, который и поговорил с Яковом.

– Мы знали всю эту историю, – сказал он. Мы за Вами следили, смотрели на поведение, на то, как работаете. Мы, конечно, могли бы применить к Вам определённые меры наказания за всё произошедшее. Но мы убедились, что Вы работали действительно честно и качественно. Поэтому разрешаем опять взять свою фамилию – «Сивожелезов».

Когда документы были оформлены, семья успокоилась. Напоминанием об «Ольхове» осталось лишь свидетельство об окончании курсов трактористов.

Так и пошла жизнь Якова – работа механизатором, служба в вооружённых силах в Чите, в танковых войсках, а затем – снова работа. По причине того, что он прекрасно овладел навыками обращения с сельскохозяйственной техникой, а в армии – и с танками, ему стали доверять обучение молодых ребят. Теперь сам Яков стал главным инструктором на курсах механизаторов и трактористов. На него наложили бронь и не отправили на войну в 1941 г. Он записывался несколько раз добровольцем, но положительного решения об отправке на фронт никто не давал. В тылу специалист был нужен вдвойне – не только как инструктор – он и сам работал на тракторе, обрабатывая хлопковые поля. Ведь хлопчатник – это стратегически важное сырьё, из которого изготавливали порох…

У дочери Якова, Валентины, остались яркие воспоминания о вызове отца в военкомат:

– Мне тогда было 2,6 или 3 года. Пришла повестка на фронт для отца. Мы жили вместе с бабой и дедой: все плачут, баба – рыдает. Напекли пирожков, упаковали для папы сумку. Так вот, идём по улице до главной дороги (примерно 500 метров), папа несёт меня на руках, слёзы родных всё не прекращаются, а я говорю: «Я не отпущу папу на войну». Папа голосует попутную машину, чтобы ехать на центральное отделение, и вдруг как раз оттуда подъезжает военком и говорит: «У вас бронь». Все очень обрадовались: «Дочка не пустила папу на войну!». И потом через некоторое время ещё раз приходила повестка, но опять была бронь.

– Вы останетесь работать и обучать ремеслу механизатора. Вы у нас один такой профессионал, на войну отправить не можем, – таковы были ответы в военкомате.

Но Якову очень хотелось защищать Родину от нацистов и фашистов, и он продолжал писать заявления в военкомат. И однажды его пригласили с вещами. Сформировали эшелон, в котором молодые люди направились из Ташкента на распределительный пункт, а затем их должны были определить в войска одного из фронтов. Но, когда они доехали до границы с Казахстаном, снова началась пофамильная проверка. Очередь дошла до Якова, офицер посмотрел на него и сказал:

– Не понимаю, как Вас призвали. У Вас бронь. Возвращайтесь на место работы.

Так закончилась эпопея с военкоматом – Яков попасть на войну так и не смог. Но он всё же нашёл способ внести свою лепту в победу над фашисткой Германией. Обучая на курсах механизаторов молодых людей, будущих бойцов фронта, он акцентировал их внимание на том, как быстро управлять рычагами трактора и легко маневрировать. На практических занятиях они много раз отрабатывали эти навыки, что позволило ребятам грамотно справляться и с тяжёлой боевой техникой, имеющей похожие механизмы. С фронта Якову приходило множество благодарностей за качественное обучение бойцов мастерству управления танком, которые уверенно уничтожали фашистов и становились героями Советского Союза!

Шли 1940-е годы.

Не только педагогическая деятельность, но и сложная каждодневная работа в поле допоздна легли на плечи молодого Якова. Один день был похожим на другой, сложность и однообразие работы были бесконечными. Но необходимость ремонтировать трактор, порою, лёжа под ним, была всегда. Пахали в поле тогда круглые сутки, спали тоже в поле, на гузапае – собранных в копны стволах хлопчатника после его уборки. Начались осенние морозы, шли промозглые дожди – гузапая была мокрая. Да тут ещё холодная зима наступила… По ташкентским меркам 20 градусов мороза были невыносимой температурой для привыкшего за лето к теплу организму.

Однажды Яков очень сильно простыл и никак не мог выздороветь. Врачи поставили диагноз «плеврит» и приступили к лечению новыми лекарствами для лёгких. Приходилось пить таблетки горстями, но легче ему не становилось, и болезнь прогрессировала. Антибиотики тогда ещё не разработали. Вскоре вскочил очень большой и глубокий карбункул под левой лопаткой – прямо напротив сердца. Ежедневно делали перевязки, но врачи не надеялись на выздоровление… Шли недели, зима завершалась, но заканчивалась и человеческая сила – организм переставал бороться. Яков серьёзно похудел, даже встать с постели ему становилось трудно. Это было настоящей трагедией для семьи, ведь её глава был единственным кормильцем, родители становились пожилыми, а жена воспитывала уже нескольких детей. Причём, на плечи Дарьи легло и обеспечение семьи: помимо ухода за домашним хозяйством, она работала то уборщицей в школе, то работницей в колхозном саду. Тогда не давали послеродовой отпуск, что ещё больше усложняло жизнь молодой женщины. Дарья обшивала всю семью от платьев до телогреек и бурок (вместо валенок), шила она и на заказ для других людей. Её искренняя вера в Бога, молитва и свойственное христианам смирение помогали пережить трудности, свалившиеся разом.

Но место чуду есть всегда – семья познакомилась с врачом, специализировавшийся на народной медицине, который дал дельные советы:

– Яков, послушай, – говорит он, – бросай ты пить эти таблетки! Они тебе только навредят, ведь разработаны они недавно, ещё не известно их воздействие на организм людей, а в отсутствии эффективности ты уже убедился сам. Я могу порекомендовать тебе один действенный народный рецепт, включающий в себя три составляющие: барсучий жир, мёд и сельхозпродукты (кумыс, сливки, масло, нутряной свиной жир и другие). Усиленное питание тебе поможет окрепнуть.

Последовав совету целителя, Яков начал питаться в соответствие с его назначениями, принимая в нужных пропорциях барсучий жир. Все усилия семьи были сосредоточены на том, чтобы спасти любимого сына и мужа. Сливки, сливочное масло от двух коров (своей и родительской) и мясо шли на питание Якову. Старики и дети отдавали часть своих порций разболевшемуся сыну и отцу. Переживала за здоровье мужа жена Дарья. Якову давали даже группу инвалидности на один год, что было очень редким случаем во время войны.

Дочь Валентина вспоминает эти события:

– Тогда я была ребёнком. Помню, у нас была суповая тарелка, на которой были рисунки – три трактора. У папы было два друга – дядя Яша и дядя Миша, оба работали механизаторами. Мы, дети, говорили: «Этот трактор дяди Яши, второй – дяди Миши и третий – папы. Так эти двое умерли от воспаления лёгких… У них не было такой поддержки, как у папы.

Весеннее солнце начало пригревать, на полях шла посевная страда. Лечение дало первые результаты, и Яков, наконец, стал выздоравливать. Это было чудом! Но чудом, основанном на помощи родных людей. Опираясь на палочку, он выходил погреться на крыльцо. Да, ему было тогда чуть более 30 лет, он был молодым мужчиной, но болезнь была настолько сильна, что даже при выздоровлении ему необходима была опора.

Председатель совхоза оказался понимающим человеком и вошёл в положение Якова. Он осознавал, что тяжело переболевшему механизатору больше нельзя работать на тракторе и, тем более, – лежать под ним на спине во время ремонта после возможной поломки.

Новая вакансия не заставила себя ждать:

– Яков Артёмович, – говорит председатель, – у меня есть к Вам разговор. Вы не хотели бы поработать агрономом? Вы справитесь?

– Да, – ответил Яков, – я согласен, Ваше предложение принимаю. Ведь я вспахивал эти поля, знаю график сельскохозяйственных работ, особенности посевной и уборочной страды, специфику сбора урожая и обработки земли.

С этих пор Яков стал работать агрономом. Под его контролем находились не только посевные поля, но и большой фруктовый сад.

Однако неожиданно последовало ещё одно искушение. Этот год выдался очень благоприятным для яблонь. Когда они отцвели, стало ясно, что количество завязи очень велико и даже изрядно превышает норму. Если все яблоки оставить на ветвях, это привело бы к губительным последствиям – деревья могли просто сломаться под тяжестью спелых плодов. Срочно нужно было что-то предпринимать, но что именно?..

Сороковые годы были жестоким временем. Помимо того, что государству нужно было преодолевать последствия войны, правительство во главе с И.В. Сталиным упорно искало и выявляло

«вредителей» советского строя. Например, если у водителя в совхозе сломается трактор или машина, и он задерживается на ремонте больше положенного срока, считалось, что он специально повредил технику с каким-то умыслом. Такому сотруднику приписывали формулировку «вредитель сельского хозяйства».

Яков продолжал размышлять, как же ему поступить в ситуации с деревьями? Ведь если они сломаются под тяжестью урожая, статус «вредителя сельского хозяйства» ему обеспечен. Тогда он принялся штудировать книги по садоводству разных авторов одну за другой, пытаясь выяснить: что же обычно делается в таком случае? В итоге подходящий вариант действий был найден: в параграфе говорилось, что в случае избыточной завязи нужно сделать обрезку определённых ветвей. При реализации этого варианта пропадало 30% урожая, но ведь 70% оставалось и имело все шансы вызреть. Это был хотя и рискованный, но единственно возможный способ спасения плодоносящего сада. В противном случае совхоз лишился бы не только урожая, но и самих яблонь. Яков взял на вооружение эту рекомендацию и дал рабочим необходимые указания. Обрезка была произведена.

Через некоторое время работники сада с радостью наблюдали, как наливались крупные и ароматные плоды. Теперь всё, казалось бы, в порядке. Но не тут-то было!

В правлении совхоза нашёлся один человек, который недолюбливал Якова. Он не упустил возможность составить и отправить в НКВД донос. В то бескомпромиссное время составить подобную «бумагу» мог любой. Стоило только указать 5% достоверной информации – то есть имя, фамилию и отчество; всё остальное могло быть неправдой, простым вымыслом доносчика. Таким способом люди часто расправлялись со своими личными врагами. В отделах НКВД обычно не слушали оправданий – расстреливали или ссылали в Сибирь как «врага народа» для выполнения непосильно сложных работ.

Так и в этом случае доносчик-составитель указал 5% верной информации – «Сивожелезов Яков Артёмович», а потом приписал – «сын кулака, вредитель сельского хозяйства, уничтожил совхозный сад».

Ответа пришлось ждать недолго. В одну из ближайших ночей к дому семьи Сивожелезовых подъехал автомобиль с двумя сотрудниками НКВД. Ничего не сказав и не спросив, они посадили Якова на заднее сидение и увезли в районное отделение. Уже на месте его вызвал в кабинет начальник районного управления и спросил:

– Вы – Сивожелезов Яков Артёмович?

– Да, я, – ответил он.