Часть 2 – Тихоня

Глава 1

– Просыпайся, Сора́ – ласково сказала мама, погладив меня теплой рукой по щеке.

Но я только сильнее завернулась в одеяло и перевернулась на другой бок, чтобы она не видела мои припухшие глаза. С каких пор она стала заходить в мою комнату без стука, надо будет напомнить ей о правилах. Вообще я не против, чтобы она меня будила, но иногда, в такой день как сегодня, мне необходимо собраться с мыслями, прежде чем снова отправиться в этот Ад.

– Сегодня последний учебный день, завтра уже будешь отдыхать на каникулах, так что «Подъем!», завтрак на столе, твои любимые блинчики с бананом.

Блинчики с бананом, только они могли заставить меня подняться сегодня, ну или таблетки от тревожности, которые я выпила еще в четыре утра, когда больше не смогла лежать в постели и думать о том, что меня сегодня ждет. Таблетки можно пить только во время еды, но в последнее время я все чаще нарушаю это правило.

– Доброе утро, мам, я сейчас спущусь, дай мне пару минут, – произнесла я сквозь одеяло, не поворачиваясь и не вставая с кровати.

Кажется, мама хотела что-то еще сказать, но, к счастью, не стала, и просто вышла из комнаты, слегка прикрыв дверь. Я пролежала еще минуту, уже открыв глаза и смотря через полуоткрытые шторы на серое, затянутое тучами небо, без какого-либо намека на солнце. Настроение сразу стало в разы хуже. Ненавижу осень.

Все так же завернутая в одеяло, я высунула ноги и опустила их в мягкие пушистые тапочки, а затем мелкими шажками, чтобы одеяло с меня не упало, подошла к большому зеркалу в углу комнаты. Выглядела я очень плохо, кроме очевидных темных кругов под глазами, лицо было слегка помятое, в глазах красные крапинки от лопнувших сосудов, темные волосы растрепаны и в целом, казалось, будто я всю ночь провела в ночном клубе, хотя я никогда там не бывала. Наверное, это и не удивительно, когда спишь по два часа в сутки. Нужно привести себя в порядок, нельзя спускаться к родителям в таком виде.

Спустя пятнадцать минут я, в отглаженной школьной форме, уже стояла внизу. Я старательно замазала консилером темные круги под глазами, но при определенном свете они все же были заметны, поэтому я решила не задерживаться дома и взять завтрак с собой. В столовой за большим столом сидел отец, он читал какую-то статью на планшете и был, как всегда, сосредоточен, не замечая никого вокруг, утро не самое его любимое время дня. Рядом болтал ногами и что-то увлеченно рассказывал Мин-Ги. Он так смешно говорил с набитым ртом, что я не удержалась от улыбки. Мама заботливо собирала ему бокс с ланчем, подкладывая туда порезанную мелкими кубиками морковь, которую он не особо любил, но ел ради нее, чтобы не расстраивать. Мин-Ги ходил в начальную школу, поэтому мог себе позволить быть таким беззаботным и счастливым в этот день, в отличии от меня.

– Мин-Ги, ты не против, если сегодня из школы тебя заберет Сора́? – спросила мама, укладывая бокс в бумажный пакет. Вопрос был скорее риторическим, потому что выбор Мин-Ги никто не предоставлял, впрочем, как и мне.

– У тебя дела? – спросил он, расстроенно, потому что мама по пятницам всегда забирала его из школы и потом они вместе шли в Baskin-Robbins, это было что-то типа традиции. Когда я была маленькой меня забирал отец и мы проворачивали то же самое. Пока я не заболела, дальше моя жизнь превратилась в пытку.

– Да, милый, мне надо сходить на собрание в школу твоей сестры.

Точно, сегодня еще и собрание инвесторов школы, оно проходит в конце каждого триместра. Мама вступила в совет, как только я переступила порог частной школы в прошлом году. На моем счету это была уже третья школа. Но я все так же оставалась изгоем, и не то, что не завела друзей, а еще и умудрилась нажить себе врагов. Видимо дело во мне, я вызываю в людях какую-то ненависть, не всегда мне понятную, если честно. Я просто хотела спокойно доучиться последние два года, а потом уехать подальше, где меня никто не знает, но одноклассники рассудили иначе. Может я проклята? Сначала болезнь, которая так напугала моих родителей, что они до сих пор проявляют ко мне гиперопеку, и следят за каждым шагом, теперь проблемы в школе. Иногда мне хочется, чтобы родители узнали, как я кричу в подушку каждую ночь, чтобы хоть как-то побороть тревогу, но от этого ведь ничего не изменится, а, возможно, станет даже хуже.

Подхватив свой ланч, бережно упакованный мамой в пластиковый бокс с нарисованной уточкой на крышке, и на ходу закинув в рот пару банановых блинчиков, я сказала, что мне нужно подготовиться к занятию, и поспешно начала натягивать куртку и ботинки. Мама не удивилась такому внезапному побегу, я часто так делала в последнее время, чтобы избежать расспросов про школьную жизнь за семейным завтраком.

– Не забудь выпить таблетки, – сказала она и протянула мне стакан воды и таблетницу, когда я уже собиралась выходить – Ты же помнишь, что нужно забрать Мин-Ги из школы сегодня в шесть?

Мама внимательно посмотрела на меня и на ее лице проскользнула тень подозрения, но также мимолетно исчезла. Не знаю разглядела ли она мои мешки под глазами после очередной бессонной ночи, но даже если видела, то скорее решила, что это последствия напряженной учебы в конце триместра.

– Да, я помню. Возможно, чуть-чуть задержусь, так что Мин, – он уже стоял прямо за маминой спиной, дожевывая свой блинчик, – дождись меня и никуда не убегай.

Он недовольно кивнул, потому что не любил ждать, а я не могла быть уверена, что вырвусь из школы вовремя. Заглотив горсть таблеток и запив их водой, я натянуто улыбнулась маме и вышла из дома. Отец еще вчера предупредил, что у него клиент в Бруклине и он не сможет меня подвезти, поэтому я поехала на автобусе, не тратя время на полноценный завтрак я вполне успевала добраться вовремя. У меня было время насладиться тишиной и понаблюдать за людьми вокруг. Мне нравилось придумывать истории про тех, кто встречался мне в таких поездках до школы, это отвлекало от собственных проблем.

Сегодня, где-то на пол пути, в автобус зашла девушка в черной кожаной куртке и голубых джинсах скини. Из-под натянутой на лицо кепки мягкими волнами на плечи ложились густые каштановые волосы. Девушка была старше меня, скорее всего уже училась в институте, а может даже уже закончила. Она поправила темные очки, хотя в автобусе они были ни к чему, да и на небе не было даже намека на солнце. Мне показалось это странным. Может она тоже скрывает темные круги под глазами после бессонной ночи, как и я? Она, слегка покачиваясь, прошла в самый конец автобуса и села у окна и сняла очки. Только тогда я мельком увидела свежий синяк под ее левым глазом и тут же отвернулась, потому что девушка заметила мой взгляд. Больше я на нее не смотрела и всю дорогу размышляла, что же с ней случилось. Видимо она тоже не смогла дать отпор обидчикам, а если даже взрослый человек не может этого сделать, то, что остается мне.

Глава 2

«Академия Блэр» встречала меня оптимистичными лозунгами про образование без стрессов, поддержку от преподавателей, настрой на успех и прочее вранье. В такой день они только больше меня угнетали. Никто тебя не поддержит, скорее выставят виноватой. Так и было в прошлой школе.

Все началось с такой мелочи: я не дала двум одноклассницам, которые вечно у меня списывали, в очередной раз списать домашнее задание просто потому, что мне это уже надоело. Тогда они настроили против меня весь класс. Даже мои, так называемые, друзья отвернулись от меня, видимо испугались, что их настигнет моя участь. Поначалу мне просто объявили бойкот: никто не разговаривал со мной и вообще никак не контактировал. Мне даже казалось это забавным и было интересно наблюдать за ними. Я представляла, что они актеры театра и по сценарию я всего лишь призрак, а им необходимо сыграть свои роли, не обращая на меня внимание. Но эта игра затянулась и видимо она им понравилась, потому что играли они очень убедительно, а вот мне стало не по себе. Начинало казаться, что я и правда стала призраком, которого не существует. Учителя заметили, что в классе происходит что-то странное, только спустя два месяца, и почему-то решили вызвать к директрисе именно меня, а не их. Кроме того, пригласили моих родителей, тогда пришла только мама, отец был занят на работе, впрочем, как и всегда в последнее время.

– Чон Сора́, мы заметили, что ты не общаешься с одноклассниками – начала директриса своим хрипловатым голосом и уставилась на меня в ожидании каких-то пояснений.

При этих словах я едва не засмеялась. Они серьезно сделали именно такой вывод из всей ситуации? Решили сделать меня виноватой и какой-то нелюдимой?

Не дождавшись от меня ни слова, директриса перевела зоркий взгляд на маму, сидящую рядом со мной и нервно перебирающую подол шелковой юбки.

– Может быть у вас дома какие-то проблемы, которые напрямую влияют на вашу дочь?

– Нет, у нас все хорошо, – она с сомнением посмотрела на меня, – правда ведь Сора́? У нас ведь дома все хорошо? Тебя ведь ничего не беспокоит?

Сейчас меня беспокоила только она, со своим оправдывающимся тоном, когда причина этой ситуации вообще никак не относилась к нашей семье. Это меня разозлило, и я рассказала все, что произошло. Про списывание у меня годами, про объявленный бойкот и намеренное игнорирование моего существования. Помню глаза мамы, она едва сдерживала слезы, слушая меня. А вот директриса с каждым словом хмурилась все больше, и складка между ее нарисованными бровями становилась все глубже. Ведь это такое пятно на репутации школы, что мои одноклассники столько лет водили учителей за нос своими хорошими отметками за мой счет. И казалось бы, все встало на свои места, и виновные раскрыты, но, к сожалению, ее дальнейшие действия только навредили мне.

Она отвела нас с мамой в класс и при всех сообщила, что запрещает им и дальше меня игнорировать, забавное заявление, я готова была сквозь землю провалиться. Затем она сказала, что проведет общее тестирование уже на этой неделе, чтобы проверить как они усваивают материал. По сути, в этот момент она как тореадор махнула перед ними красной тряпкой, а за ней стояла я.

У моих обидчиков полностью сорвало крышу, когда большинство из них провалило контрольное тестирование и дальше ситуация вышла из-под контроля. Раз в неделю, в случайно выбранный день, чтобы я не могла слинять, они стали топить меня в школьном туалете. Они делали это очень грамотно для подростков, заставляли снять школьную форму, чтобы не запачкать ее, иногда даже фиксировали все на видео и делали фото, угрожая распространить их в интернете. Их было слишком много, я не могла дать отпор, и никто не мог меня защитить. Хорошо, что их фантазия ограничивалась только этой пыткой. Я часто жалею, о том, что молча не отдала тем девчонкам тетрадь с домашним заданием, может быть тогда все было бы иначе?

Родители снова включили гиперопеку, как во времена моей болезни. Спросите, почему я ничего не рассказала им об издевательствах в школе? У меня не было доказательств, никаких синяков и ссадин на теле, только моральное унижение, а это значит мое слово против всего класса, снова. Я думала, что сильная, справлюсь с этим, ждала окончания года, чтобы попросить родителей сменить школу по причине слабой учебной программы, а не потому, что стала изгоем. Но, к моему удивлению, решение сменить школу принадлежало отцу. Его бухгалтерская контора на Манхеттене, наконец, заимела много богатых клиентов, как частных, так и крупных компаний. Уровень нашей жизни резко возрос и отец, на радостях, решил вложиться в мое образование и запихнуть меня в частную школу, где уже учились дети некоторых его богатых знакомых.

Новая школа находилась в Куинсе на Лонг-Айленде. Далековато от нашего дома, но отец обещал отвозить меня, и я согласилась. На самом деле я бы согласилась, даже будь школа на другом конце Нью-Йорка, лишь бы закончился этот кошмар. Я бы пошла и в обычную школу, там было бы меньше проблем, потому что проще затеряться в толпе, но родители решили, что только частная школа сможет дать мне все необходимое для поступления в лучший колледж. К слову, они и его за меня выбрали.

«Академия Блэр» является одной из старейших в США. Сюда было сложно попасть, просто быть богатым недостаточно, как мне казалось. Я надеялась, раз все ребята прошли те же сложнейшие вступительные испытания, что и я, значит они очень умные и мне будет с ними легко найти общий язык. Но уже через месяц я поняла, что экзамен при поступлении сдавали далеко не все. Вернее, проще перечислить, кто его сдавал. Из двенадцати человек в нашем классе таких было всего трое, и одна из них я. Но я не унывала, даже два человека в моей команде уже придавали мне сил. Пока они не отчислились, через полгода после начала учебы.

Йен и Полин, с ними было легко. Они тоже предпочитали учебу развлечениям, и мы часто сидели вместе в библиотеке или в парке на территории школы и молча готовились к занятиям. Я не замечала ничего вокруг, пыталась учиться изо всех сил, чтобы родители мной гордились, и все было бы хорошо, пока я случайно не заметила маленькие неровные ожоги от сигарет на предплечье Полин, когда она, забывшись, закатала рукава рубашки. Она умело их скрывала, всегда носила школьную форму только с длинным рукавом, даже в жаркий день, но я не придавала этому значения, да и кто бы придал, ведь мы толком не общались и виделись только в школе. Я спросила ее, что это за ожоги, но она сказала, что неудачно воспользовалась выпрямителем для волос и даже рассеянно улыбнулась после своего ответа, будто это могло меня убедить в правдивости ее слов. После этого случая я стала приглядываться к ней и к Йену, мне начало казаться, что их что-то тревожит. Мне были знакомы эти бегающие в поисках опасности зрачки, эта опущенная вниз голова, будто заранее извиняющаяся перед невидимыми обидчиками, обгрызенные до крови ногти на тощих пальцах Йена и замазанные консилером гематомы на запястьях Полин. Я всё это уже видела, у себя, в прошлой школе, все кроме гематом. Над ними издевались, причем намного жестче чем надо мной в прошлой школе. Мои обидчики не оставляли таких явных следов своей расправы. Но почему в этот раз не трогали меня? Спрашивать их об этом не было смысла, не думаю, что они рассказали бы мне правду, но во мне поднялась буря, и я поверила, что смогу их защитить, наивная дурочка.

Я подкинула анонимную записку в кабинет директора Хагерти, чтобы он обратил внимание на то, что происходит в школе. Он пришел в наш класс на следующий же день, был урок физкультуры на закрытом стадионе. У меня освобождение от этих занятий, из-за проблем со здоровьем, но я обязана на них присутствовать. Бессмысленная трата времени, обычно я забивалась в угол на трибунах и читала какую-нибудь книгу не по программе, но потом тренер решил приобщить меня к общему делу и назначил своим помощником. Я должна была приносить воду и полотенца, замерять время с секундомером во время сдачи нормативов, следить за выполнением заданий, если тренер отлучался, что было довольно часто. Конечно, я ни за кем не следила, когда он уходил, и все занимались своими делами, может поэтому они меня не трогали?

Хагерти в своем твидовом костюме, цвета кофе с молоком, стоял перед нами с совершенно не проницаемым выражением лица. Но я сразу поняла зачем он пришел и опустила глаза. Директор повелительным тоном попросил нас открыть руки до плеча и вытянуть их вперед. Не уверенна, что такое требование приемлемо в стенах частной школы, но никто не стал возмущаться. Все только многозначительно переглянулись между собой и молча сделали, что он попросил. Практически все ребята были в футболках с открытыми руками, кроме меня и Полин. Я мерзла, это мое обычное состояние, но все же стянула с себя спортивную курточку и, как и все, осталась в белой футболке, вытянув вперед руки. Когда директор проходил мимо, внимательно рассматривая каждого ученика, все непонимающе перешептывались. Когда он дошел до меня, и я встретилась с ним взглядом, мне показалось, что он знает, что это я послала записку. Как-то странно блеснули его зрачки, хотя может это я уже напридумывала из-за стресса, откуда он мог знать. Полин стояла рядом со мной, она так и не сняла курточку и не подняла руки. Как только директор Хагерти обратил на нее свое внимание она едва слышно сказала заготовленную заранее фразу.

– Мистер Хагерти, я болею и мне нельзя снимать куртку, родители запретили – и тут же опустила глаза. Врала она не очень хорошо.

– Почему тогда ты не дома? Тебя должна осмотреть школьная медсестра и, в случае болезни, отправить домой. Зачем заражать других учеников – его тон был очень властным и, хоть эти слова были адресованы не мне, но даже я почувствовала себя виноватой.

Полин покраснела, поняв, что сглупила. Тогда она решила выбрать другую тактику и произнесла еще тише чем раньше, так, что слышать ее могли только я и директор.

– Мистер Хагерти, моя семья очень религиозна и у нас не принято носить одежду с не покрытыми руками.

Директор растерялся от ее неожиданного заявления. Уверенна, он тщательно продумывал свои следующие слова, потому что в нашей школе к религиозным убеждениям относились с понимаем. «Академия Блэр» – это международная школа и здесь учатся ребята разных национальностей и религий.

– Тогда пройдем в кабинет медсестры, она осмотрит тебя сама, без моего присутствия. К сожалению, это необходимая процедура. Я могу позвонить твоим родителям и объяснить ситуацию.