Такого Ольга допустить не могла. Чтобы он ушел, едва вернувшись? Она отправилась на кухню и, преодолевая усталость, попыталась приготовить более-менее праздничный ужин. Насколько позволяли скудные запасы продуктов, конечно. «Что бы я делала, если бы не Илья? Все покупал он. И уж конечно, в мыслях не держал, что покупает еду для Виталия!»

Мысли вернулись в прежнюю колею. Илья был хозяйственным человеком и, похоже, в самом деле собирался обосноваться в ее доме надолго. «Никак не меньше, чем на две недели, судя по сделанным запасам! – подумала Ольга, открывая банки с маринованными овощами, нарезая кусочками курицу, заглядывая в кухонные шкафчики. – Чего он только не накупил! И вдруг… Что же произошло, если Виталий тут ни при чем? Мог он узнать о его возвращении стороной?»

– Надеюсь, ты известил своих родственников, что вернулся? – крикнула она, высунувшись в коридор. – Твоя сестра вся извелась!

– Как раз сейчас этим занимаюсь, – донеслось из комнаты. – Пытаюсь дозвониться.

– То есть? – Ольга ошеломленно заглянула в комнату. Виталий полулежал на диване и раз за разом набирал номер, негодуя на старый телефонный аппарат. – Ты хочешь сказать, что до сих пор никому не позвонил? У тебя же был целый день!

– Занято, – пробормотал он. – Или телефон сломался. Не учи меня жить, ладно? И скорее что-нибудь приготовь, я умираю от голода!

Она только покачала головой. «Этого я тоже не понимаю. Можно было спокойно дожидаться моего возвращения, тем более что он не знал, как меня найти, где я. Но не позвонить родне? И вообще, черт возьми, где он был?! – Ольга выругала себя – и от всего сердца. – Почему он увиливает от ответа? Все время сворачивает куда-то в сторону, явно не желает об этом говорить. Но заговорить ему придется! Пусть называет меня как угодно, может, я того заслужила. Пусть даже поссорится с Ильей. Но ему не удастся так просто войти сюда, обуть домашние тапочки, потребовать ужин, ванну и вечернюю газету. Сперва придется кое-что объяснить!»

Однако ужин она все-таки приготовила. Салат был недосолен, хлеб подсох, а жаркое слегка подгорело – Ольга забыла его помешать. Но Виталий ничего этого не замечал. Он жадно ел, и она впервые увидела на его лице удовлетворенное выражение. Как будто все проблемы наконец решились сами собой. Зато у нее не было никакого аппетита – и это после подобного дня…

«Сегодня я второй раз наблюдаю, как кто-то ест, и не могу проглотить ни кусочка, – она вспомнила Камиллу. – Так что же все-таки произошло с Ильей? Почему он так переменился? И на нее тоже, между прочим, сорвался. А собственно, за что? Всего-навсего за навязчивость. Но разве он прежде не знал ее характера?»

– Когда ты поужинаешь, я задам тебе один вопрос, – сказала она, наблюдая за тем, как муж ест.

Виталий искоса на нее взглянул:

– Догадываюсь какой. Незачем ждать, когда я закончу. Могу ответить прямо сейчас.

– Тогда отвечай. – Она напряженно улыбнулась, пытаясь держать себя в руках. – Может, для тебя это и пустяк, но для меня эти четыре месяца были кошмаром! Наверное, худшим временем в моей жизни.

– Исключая прошлую ночь, наверное, – снова уколол он, но Ольга и глазом не моргнула.

– Это случилось двадцать второго февраля, – терпеливо продолжала она, твердо решив не отвечать на его выпады. Не дать ему возможности вывернуться. – Как раз накануне праздника.

«Никакой это не праздник, – часто говорил Виталий. – Я никогда не служил в армии – не взяли по здоровью».

– Ты ушел на работу, как всегда. А вечером не вернулся. И с тех пор я сделала все, чтобы тебя найти. Но так и не нашла. А ты ни разу не позвонил.

Он молча крутил вилку, рассматривая ее с таким видом, будто ожидал, что на зубьях сама собой появится какая-то еда. Тарелка была уже пуста.

– И теперь я жду объяснений, – твердо сказала Ольга. – Я помогла тебе начать, но что было дальше – должен рассказать ты.

– Не так уж долго меня не было, – буркнул он наконец.

– Для того, кто ждет – долго. Если тебе было наплевать на меня, то подумал бы о родне! Кое-кто из твоих родственников в самом деле переживал. Остальные, может, отнеслись к этому не так серьезно, но вот твоя сестра…

– Она знала, где я, – неожиданно сказал Виталий. И посмотрел на нее – почти с вызовом.

А Ольга онемела. Весь боевой настрой мгновенно исчез. Она не понимала, в самом ли деле прозвучали эти слова или ей показалось. Знала? Она знала? Ольга повторяла эту фразу как заклинание, пытаясь понять ее смысл. И вдруг поняла все.

Когда она впала в панику – через несколько дней после его исчезновения, – старшая сестра Виталия просиживала с ней почти круглые сутки. Маша даже взяла на работе отпуск за свой счет. Она так тяжело переживала случившееся, что Ольге несколько раз приходилось вызывать «скорую», чтобы сделать укол. Сердечные приступы следовали у ее золовки один за другим, и Ольга всерьез опасалась, что дело кончится скверно. У Маши всегда было слабое здоровье.

И вдруг, вернувшись домой из лицея, Ольга нашла на кухонном столе записку от Маши. Та сдержанно писала, что решила снова выйти на работу, вернуться домой. Просила звонить. Они в самом деле часто перезванивались только для того, чтобы сообщить другу другу неутешительные новости. Но странное дело – больше ни разу не виделись. Ольга часто приглашала родственницу к себе, но Маша каждый раз отклоняла приглашения. Под разными предлогами – нет времени, нет сил, нет смысла… Последнее вслух не произносилось, но подразумевалось. Что может измениться от того, что две женщины проплачут целую ночь на кухне?

А голос Маши по телефону звучал совсем не так, как во время их первых ночных бдений. Она говорила почти спокойно. Ольга объясняла это тем, что нервное перенапряжение обернулось вот таким странным образом – Маша казалась слегка замороженной. Она вяло поддерживала разговор, и казалось, потеряла всякий интерес к поискам брата. Наконец звонки почти прекратились. Ольга сказала себе, что не в состоянии разговаривать с человеком, который засыпает на ходу, не слушая твоих слов.

– Значит, ей ты позвонил, – заторможенно повторила она.

– Я не мог не позвонить Маше, – мрачно ответил он. – У нее больное сердце, сама знаешь.

– И когда ты это сделал?

Выяснилось, что отъезд Маши и его звонок совпадали по времени. Все предположения подтвердились – та просто перестала беспокоиться о брате, получив от него весточку.

– Но почему ты сперва не известил меня? – чуть не плача, спросила она. Ольга смотрела в его непроницаемое лицо и не могла поверить, что он говорит правду. И так спокойно! – Конечно, я моложе и здоровее твоей сестры, но разве ты не подумал, что у меня тоже есть сердце!

Он покачал головой:

– Я думал об этом.

– Врешь!

– Оля, успокойся… Знаю, я поступил как последняя сволочь, но я не мог тебе позвонить…

– А Маша известила твою остальную родню, верно? – уже закипая от ярости, продолжала женщина. – И когда я обзванивала их, спрашивала о тебе, они надо мной смеялись?

Он поразил ее вторично. Выяснилось, что он взял с сестры обещание, что та никому ничего не расскажет. Его звонок должен был остаться тайной. Для всех – кроме горячо любимой, единственной сестры.

Ольга только развела руками – она была так потрясена, что у нее не нашлось слов.

– Ты сумасшедший, – сказала она наконец. – Где же ты был?

– Маша знает, – он встал из-за стола. Глаза у него были усталые, он сразу погас, сделался будто ниже ростом, у´же в плечах. – Если хочешь узнать – позвони ей.

– Но почему ты сам…

– Я просто не могу этого выговорить, – неожиданно резко ответил он. – А ей будет намного проще это сказать. Если ты действительно хочешь что-то узнать.

С этими словами он заперся в ванной.

Ольга в замешательстве постояла у двери, слушая шум льющейся воды. Ванну он принимать не мог – вода шла только холодная. Тогда зачем открыл кран? Скорее всего, сидел на бортике ванны, смотрел на бегущую струю и ждал, когда жена позвонит Маше, как он посоветовал. А потом? Потом, вероятно, он все-таки выйдет. Что ей предстоит узнать?

Женщина медленно прошла в комнату, набрала знакомый номер – по памяти, не прибегая к записной книжке. Взглянула на часы. Поздно, конечно, но на этот раз ей абсолютно все равно, разбудит она золовку с семьей или нет.

Она их разбудила – у Маши в доме всегда ложились рано. Голос, раздавшийся в трубке, был заспанный и раздраженный:

– Слушаю!

– Маша, у меня к тебе только один вопрос, – сказала Ольга, отмечая про себя, что в ванной выключили воду. Виталий, наверное, прислушивается. – Где он был все это время?

После паузы Маша попросила объяснений. О чем речь? И тут Ольга не выдержала. Она давала себе слово, что будет говорить очень спокойно. Не позволит себе сорваться на крик, не унизится перед женщиной, которая предпочла видеть, как она корчится от страха и тревоги, чем выдать своего любимого брата.

– Ты знала все с самого начала и даже не намекнула, что он жив! – крикнула она в трубку. – Спасибо! Я считала тебя человеком!

– Он вернулся? – забеспокоилась та. Сонливость исчезла из ее голоса, появилась явная тревога. – Витя у тебя? Дай ему трубку!

– Он в ванной. И он велел позвонить тебе, чтобы ты сама мне все рассказала. Он, видите ли, почему-то стесняется.

Снова пауза. Ольга почти видела, как ее собеседница лихорадочно кусает губы, пытаясь как-то выкрутиться. Была у Маши такая привычка. На нижней губе у нее постоянно красовались две темные отметины – след зубов.

Ольга решила, что больше ни за что не сорвется на крик. Если такое произойдет, она просто повесит трубку. Если начнешь кричать, ничего не добьешься. «Вся его семья такова! – в отчаянии подумала она. – Улитки. Как они похожи на улиток – и брат, и сестра! Стоит показаться опасности – они сразу втягивают рожки и прячутся в раковинку. И никаким способом не выманишь их оттуда. Он заперся в ванной, а она замолчала».

– Скажи, – ее голос прозвучал хрипло, но тихо. – Скажи, где он пропадал. Он сам попросил тебя об этом.

– Ты не могла бы дать ему трубку?

– Нет. Боюсь, что он вообще не выйдет из ванной, если ты не объяснишь мне…

– Ну хорошо, – Мария очень волновалась – в трубке было слышно ее частое, будто загнанное дыхание. – Не знаю, правда, зачем он взвалил это на меня…

Как всегда, ушел в сторону! Разве я обязана сообщать такие вещи?

– Какие, Маша?

– Он был у женщины, – с трудом выговорила та. – У другой… Не у Ирины. Это все, что он мне тогда сказал.

Теперь обе молчали. Ольге послышался какой-то шорох в ванной комнате. Наверное, Виталий обо всем догадался по наступившей тишине.

– У женщины, но не у Ирины, – автоматически повторила Ольга. – Я правильно поняла?

– Да. Он так сказал.

– Кто она?

– Не знаю. Я сказала все, – в голосе послышалась мольба. – Ты же понимаешь, что я не могла тебе передать такое. Он мог даже не просить об этом! Я попыталась его уговорить, чтобы он не вел себя так безобразно, но тогда он просто повесил трубку. И не звонил целый месяц, почти до апреля.

– Он звонил несколько раз?

– Три раза, – моментально ответила Маша. – В конце февраля, в конце марта и потом еще в мае. И каждый раз говорил одно и то же – что скоро вернется, что запутался в своих чувствах.

Последние слова она произнесла так, будто просила прощения за брата. Ольга поймала себя на том, что тоже кусает губу, повторяя дурную привычку Маши. Она невольно улыбнулась, и это ее поразило. Она, значит, еще может улыбаться? Услышанное не напугало ее, кажется, даже не слишком удивило. Она уже ждала чего-то в этом роде. Неужели ждала?

– Попробуй его простить, – попросила Маша, нарушая паузу. – Попробуй… Мужчины, они иногда…

Ольга положила трубку и задумчиво посмотрела на телефон. Хотела она знать то, что узнала теперь? Ее предупреждали. Она знала, что рискует, добиваясь правды. Виталий так и сказал.

В коридоре зазвучали шаги, Виталий вошел в комнату. Ольга пожала плечами, едва встретив его взгляд:

– Какой же ты гад, однако.

Она по-прежнему говорила спокойно. Достигнув этой способности один раз, она ее прочно освоила. Просто не волноваться, не плакать, не жаловаться. Илье бы это понравилось. Или нет? Он ведь не любит железных леди.

– Ну, знаешь ли, мы квиты, – ответил он, не глядя ей в глаза. – Давай ложиться, я смертельно устал.

– Ты хочешь развестись? – спросила она. – Давай, я готова.

– Я об этом не говорил.

– Но ты прожил с какой-то женщиной четыре месяца и за это время даже ни разу не позвонил. Я не сержусь, что ты был с ней. – Она с удивлением поняла, что не лжет. – Я сержусь только, что ты так отнесся ко мне. Ты же понимал, что я могла вообразить… Как переживала… А что в итоге? Гора родила мышь. Так мучиться, так ждать… И в итоге обнаружить, что у тебя просто не хватило мужества признаться в маленьком грешке.

– Повторяю, мы квиты, – повторил он. Виталий уже начинал перестилать постель. Он снял и бросил в угол совсем еще чистые простыни. Ольга отметила это – с его стороны такой заботы о чистых простынях никогда раньше не отмечалось. Не потому ли, что теперь на них спал Илья? «Как будто дело в простынях!»

– Ты как будто дожидался, когда я не выдержу, сломаюсь, пойду по твоему пути. – Она говорила это, доставая из шкафа чистое белье. Ее почти забавляло, как буднично они занялись делом. Обычный вечер, небольшая супружеская размолвка. – И тут же объявился. Странно, ты так удачно выбрал время! Невозможно поверить, что это простое совпадение!

– Но это так, – он разгладил последнюю складку на простыне и выпрямился. Глаза у него закрывались сами собой. – Оля, у меня есть предложение. Давай ляжем спать, а завтра начнем все сначала.

– Что именно?

– Все. Нашу жизнь. Я забуду об Илье, ты – о том, что я натворил. Я готов признать, что моя вина больше твоей. Признаю, что угодно. Но пойми, если мы не забудем эту историю, нам придется расстаться.

«Я только хочу сказать, что хорошие браки распадаются с такой же скоростью, как и скверные», – услышала она голос Ильи. А потом – голос своей матери. Та повторяла фразу, которую Ольга часто слышала от нее с самого раннего детства. «Каждый день случается что-то хорошее и что-то плохое. Нужно только уметь отличать одно от другого».

Эта фраза въелась в ее память как некая аксиома, но Ольга никогда особенно не задумывалась над ее смыслом. Казалось, он лежит на поверхности, но только сейчас она поняла, что именно хотела сказать ее мама. Хорошее иногда кажется плохим, и наоборот. Если суметь различать эти вещи между собой, жизнь станет намного более сносной и простой.

Виталий, не дождавшись ее ответа, улегся в постель. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, потом попросил погасить свет. Ольга щелкнула выключателем и вышла на кухню.

Розовый халат висел на спинке стула. Она взяла рукав, слегка пожала его, будто здороваясь со старым другом. «Прошлой ночью я согрешила с Ильей. Кажется, так это называлось в старину. Хорошо это было или плохо? Потом он меня бросил. Может, это тоже к лучшему? Или все-таки нет? Вернулся Виталий, и это было хорошо… До тех пор, пока я не узнала всей правды. Кажется, этот день побил все рекорды по «хорошему и плохому». И мне никогда в этом не разобраться».