Глава 4

Вот уже час они ехали по холмистой рыжей равнине, выжженной за лето солнцем, и Тане казалось, что она попала в другой мир – не в тот, что предназначен для туристов, а в обыденный, домашний, закулисный. Мармари даже после окончания сезона выглядел нарядным, ожидающим гостей, а эта равнина, казалось, ничего о туристах не знала. Дорога шла через крохотные белые деревеньки, живущие своей неторопливой, простой жизнью, изредка попадалась заправка, проезжал навстречу грузовик, пересекало дорогу очередное стадо – и все это повторялось с невозмутимым однообразием, которое начинало понемногу усыплять. День установился по-летнему жаркий – Таня давно уже сняла куртку, бросила ее на заднее сиденье и теперь жалела о том, что оставила дома солнечные очки. Ольга тоже разделась и вела машину в одной легкой майке, лихо управляясь с рулем одной рукой – другой она жестикулировала и держала сигарету. На правом предплечье у нее оказалась броская татуировка – черный дракон с разинутой огненной пастью. Тане подумалось, что такие сюжеты любят, скорее, крутые парни на мотоциклах, а Ольга, поймав ее взгляд на своем плече, рассмеялась:

– Нравится или шокирует? Когда-то мне это казалось чудом красоты, а теперь, пожалуй, избавилась бы… Но это невозможно.

– Зачем же, очень тонко сделано, – возразила Таня, разглядывая татуировку. – А что это означает?

– Это означает, что десять лет назад я была набитой дурой и любила такого же тупоголового парня, – с усмешкой проговорила Ольга, сбрасывая пепел с сигареты себе под ноги, на пол салона. – Он увлекался тату, весь был разрисован под хохлому, ну и я к нему присоединилась… Честно говоря, когда согласилась на это, была пьяна. Думала, выражу ему так свою любовь, сделаю тату, как у него, там же, где у него… Самое смешное, что вскоре после этого я его бросила. Любила, как кошка, в рот заглядывала и вдруг просыпаюсь как-то утром и понимаю, что видеть его похмельную рожу не могу! Просто возьму топор и зарублю – вот до чего! У тебя такое бывало?

– Нет, Бог миловал, – поежилась девушка. – У меня обходилось без сильных страстей. Я вообще не любительница экстрима!

– Завидую, – заметила Ольга, бросив на нее оценивающий взгляд. – Тогда ты смогла бы здесь жить. Греки тоже не любят лишних движений. Особенно это здесь заметно в кафе – быстро обслуживать считается неприличным, дескать, клиент может подумать, что от него стараются избавиться. И чем дороже ресторан, тем дольше ты прождешь свой греческий салат!

Последние слова она выговорила почти с ненавистью. Таня не ответила ей, но задала себе вопрос – стоит ли жить в такой прекрасной стране только для того, чтобы скучать по дому? «И при этом Оля ни разу не сказала, что собирается вернуться в Питер! Потому, что она туда не собирается. Ей, как видно, куда приятней жить здесь и ругать Грецию всем, кто согласится ее слушать!» Таня с удовольствием избавилась бы от своей спутницы, если бы могла как-то обойтись без ее помощи, но такой возможности она просто не видела. Провести еще одну ночь в отеле она не решилась бы, а ночевать в зале ожидания в афинском аэропорту ей вовсе не хотелось. К счастью, Ольга не стала продолжать свою обличительную речь, а сообщила, что близится первая остановка на их пути.

– Надеюсь, ты не плотно позавтракала? Тут шикарно кормят, это лучшее заведение в муниципалитете. Только не говори Матильде, если еще ее увидишь! Это ее добьет!

С этими словами Ольга лихо, с размаху проскочила по узким улицам маленького города, неожиданно возникшего из-за поворота дороги, и остановила джип на крохотной площади, явно являвшейся центром здешней жизни. Среди домов, тесно ее окружавших, был банк, отделение полиции, миниатюрная гостиница и большое кафе, располагавшееся чуть выше прочих домов, на террасе. Туда-то Ольга и повлекла свою упиравшуюся спутницу, которая твердила, что еще не успела проголодаться.

– Для здешней кухни в желудке всегда место найдется! – категорично заявил ее напористый экскурсовод. – Это же местная достопримечательность, в сезон сюда не попасть, надо заказывать столик за неделю! Быть на юге Эвии и не пообедать «У мурии» – это нонсенс!

– У кого пообедать? – Сдавшись, Таня поднялась вслед за ней на террасу, где среди пышно цветущих, несмотря на октябрь, кустарников возвышалось одно-единственное дерево… Но зато какое! Ничего подобного Таня не видела даже в телевизоре или на картинках. Прямое, высокое, на вид очень старое, оно красивым веером выпускало в небо длинные ветви, щедро опушенные крупными резными листьями. Все ветви были одинаковой длины и казались аккуратно подстриженными, хотя кто бы стал этим заниматься на высоте пять метров от земли? Приходилось допустить, что эта симметрия была естественного происхождения, тем более что Таня вспомнила – такие деревья, только куда меньше, уже попадались им по дороге. «Подарок садоводу, и стричь не надо! – подумала она, разглядывая дерево. – Интересно, вырастет у нас в Подмосковье такое?»

– «У мурии» – значит у этого дерева, на которое ты смотришь! – Ольга сладко потянулась, расправляя затекшие за рулем руки, и дракон на ее плече зашевелился, казалось, еще шире раскрывая алую пасть. – Такой старой, как эта, я на Эвии не встречала! Ей лет двести, я думаю!

– Мурия? Так оно называется? – Таня провела ладонью по теплой шершавой коре. – Как-то не по-гречески звучит. Скорее, по-испански.

– Очень даже по-гречески, – возразила Ольга, – и ты это слово произноси осторожнее. Дерево-то вообще называется «мурьос», это я для тебя упростила произношение, а собственно «мурия» – значит «морда». Тебя могут неправильно понять. Ну идем, с меня хватит и ботаники, и лингвистики!

Кафе было полным-полно, несмотря на то что туристический сезон окончился, и Ольга только после переговоров с самим хозяином заполучила столик в самом углу, у огромного очага, выложенного диким камнем. Хозяин кафе – атлетического вида блондин с яркими зелеными глазами, вполне сошел бы за героя древнегреческого мифа и, казалось, не должен был бы интересоваться такими низменными вещами, как меню и карта вин… Однако, уверяла Ольга, был таким же сумасшедшим кулинаром, как и Матильда, и самые важные блюда до сих пор готовил сам. Он и теперь исчез на кухне, внимательно выслушав требования Ольги и сверкнув белозубой улыбкой в сторону Тани. Та даже смутилась:

– Ты что ему про меня сказала? Он смотрел так, будто я какой-то дорогой гость.

– Сказала, что ты русская из России, – пожала плечами Ольга и достала сигареты, с удовольствием оглядывая шумный переполненный зал. – Русских здесь еще любят, мы же свои, православные. Это все остальные от нас уже шарахаются… Он сейчас ради тебя постарается, так что готовься к бою.

– Да я не голодна! Выпили бы по чашке кофе и хватит. – Таня украдкой рассматривала посетителей, сразу отмечая среди них иностранцев. Она выделила группу немцев за двумя сдвинутыми столами, услышала за спиной итальянскую речь, заподозрила в пожилой паре американцев… «Значит, есть все-таки туристы. – Таня взглянула на часы. – Главное, проследить, чтобы Оля не напилась, иначе экскурсия кончится в больнице! Как я не подумала, что по дороге нам будут попадаться кафе?! Сидела бы в Мармари на пляже, грелась на солнышке, нет – потянуло в горы! Да уж, все мы Евины дочки, ищем на свою задницу приключений!»

– Отсюда до Стиры и Драконовых домов езды час, – высчитывала тем временем ее спутница. – Там и нарвем твоих ягодок, а потом, если хочешь, спустимся к морю… День такой жаркий, я бы искупалась!

– Что такое Драконовы дома? – Обреченно поинтересовалась Таня. Она уже поняла, что легким этот день не будет – Ольга настроилась более чем серьезно.

– Увидишь! – пообещала та, радостно оживившись при виде хозяина, подходившего к столику с бутылкой вина. – Это какие-то постройки в горах, очень древние, а к чему они – никто до сих пор не знает… О, это отличное вино, давай выпьем, не дожидаясь обеда! Лично у меня в горле все от пыли пересохло!

– Ты все-таки осторожней, – без особой надежды попросила ее девушка, поднимаясь из-за стола. – Где здесь туалет?

– Во дворе, налево увидишь белый домик. – Ольга, облокотившись на стол, строила глазки хозяину, наливавшему ей вино, и уже не обращала внимания на подругу. Таня вышла, еще раз выругав себя за то, что согласилась на эту поездку.

Несколько минут она простояла во дворе, под деревом, разглядывая пустынную площадь и пытаясь сообразить, что ей следует предпринять. Хуже всего было то, что в незнакомых местах Таня, как правило, терялась и чувствовала себя очень неуверенно. «А что бы сделал Ваня? Ну, он никогда бы не поехал в горы с пьяным водителем. И меня бы не пустил! Так мне что – проститься с Олей и вернуться в Мармари на такси? Интересно, здесь можно взять такси? Деньги у меня есть, по-английски все как-нибудь говорят… Чего я раздумываю? С ней нельзя ехать!» Таня убеждала себя, стараясь быть твердой и решительной, и в то же время понимала, что, когда настанет момент для объяснений, ничего путного она сказать не сможет. «В любом случае надо посмотреть, в каком Оля будет состоянии к концу обеда!» – сказала она себе, стараясь не воображать страшную картину – перевернутый джип под каменистым обрывом, а в нем два безжизненных женских тела. В белом домике, о котором ей говорила Ольга, отворилась дощатая синяя дверь, оттуда вышла полная пожилая гречанка и, что-то бормоча себе под нос, медленно поплелась в кафе. «Что я стою? Олю нельзя оставлять одну, она может нарезаться за пять минут!» И Таня торопливо направилась к туалету. Он оказался по-домашнему уютным – цветы на маленьком окошке, пестрый лоскутный коврик на плиточном полу, вместо одноразовых бумажных полотенец – полотняное, длинное, наполовину мокрое. Вымыв руки, Таня отыскала на полотенце сухой кусок и, вытирая пальцы, бросила беглый взгляд в зеркало, чтобы удостовериться, не нуждаются ли ее волосы в расческе… И застыла, расширенными глазами уставившись в свое отражение… Но не только в него.

В правом нижнем углу зеркала была надпись – таким манером часто подписывают на память фотографии. Довольно крупные строчки, четко выведенные черным маркером. Надпись была сделана по-русски. Осознав последнее, Таня на миг лишилась чувства реальности и спросила себя – действительно ли в Греции она находится? А если это так, то кто и зачем мог оставить эту надпись, причем, надо сказать, вовсе не похожую на те, что так популярны в общественных туалетах? Тут не было ни ругательств, ни похабщины – скорее, это было краткое предложение, почти приказ. Она перечитала его еще раз, смутно начиная сознавать, что текст обращен не к кому иному, как к ней самой.

«Хочешь что-то узнать о П., езжай сейчас же к Драконовым домам». Слово «сейчас же» было дважды жирно подчеркнуто, а вот подписаться автор послания счел излишним. Таня смотрела на эти слова, предельно ясные и в то же время какие-то нереальные, видела сквозь них собственное испуганное лицо и снова спрашивала себя, не спит ли она наяву? Но кое-что в надписи возвращало ее в реальность. «Драконовы дома? О них только что говорила Оля. Это где-то рядом, в горах, туда мы и собирались… Нас кто-то подслушал в кафе? Решил подшутить? Но что это за шутки, ведь речь идет о П., значит о Паше! О ком еще я тут могу что-то хотеть знать!»

Опомнившись, Таня рванула на себя дверь туалета и дернула ее еще несколько раз, прежде чем сообразила, что сперва нужно отодвинуть защелку – в таком состоянии были ее взвинченные нервы.

Ольга не напилась, но ее взгляд значительно повеселел и слегка затуманился, а уровень вина в бутылке уменьшился на треть. Она встретила свою подопечную удивленным возгласом:

– Тебе что, плохо? Что ты ела утром? Вся белая… Ты так долго была в туалете?

– Скажи, ты ведь там не была? – вопросом ответила Таня, усаживаясь за стол и оглядываясь по сторонам. «Тут должны быть русские, но я не знаю, на кого думать! Кто мог нас слышать?»

– А в чем дело? – Ольга налила вина в два бокала. – Неужели грязно показалось? Вообще-то тут простенько, но чистенько…

– Чистенько, не спорю, – Таня понизила голос до шепота, и ее собеседница недоуменно нахмурилась. – Там на зеркале надпись по-русски, и, кажется, адресована мне.

– Брось! – после краткой паузы ответила Ольга. – Так прямо и тебе?

– Имелась в виду я и… Паша. Мне предлагают немедленно ехать в эти твои Драконовы дома, если я хочу что-то о нем узнать. Оля, это ведь не ты написала? – с мольбой проговорила Таня, сознавая нелепость своего предположения. Ольга пристально смотрела на нее, все еще сдвинув брови, ее взгляд был совершенно трезв. Наконец она встала:

– В туалете, говоришь? Я взгляну, а ты пока сиди тут, никуда не уходи! Может, к тебе кто-то подойдет, заговорит, тогда скажи, что без меня никуда не поедешь! Мне это не нравится!

«Мне тоже. – Таня проводила ее взглядом до дверей и снова принялась рассматривать посетителей кафе, пытаясь вычислить среди них автора надписи. – Вон тот седой мужчина, которого я приняла за американца? Он тоже на меня посмотрел и сразу отвел глаза. Крашеная рыжая женщина у окна? Кажется, она нас слышала, мы говорили громко. Может, этот парень-официант понимает по-русски? А если сам хозяин? Туристов тут бывает много… Кто может что-то знать о Паше? И почему этого еще не знает полиция?» Несколько минут, которые отсутствовала ее приятельница, показались Тане бесконечными. Никто не подошел к ней, не заговорил, и единственный взгляд, который она на себе поймала, принадлежал хозяину кафе, который на миг высунулся из кухни, явно оценивая, не настал ли момент подавать заказ. Наконец в дверях появилась Ольга, и одновременно с ней к столику направился официант с подносом. Перед Таней возникло несколько тарелок, но от волнения она даже не разглядела, что в них лежит. Ольга хранила загадочное молчание и не нарушала его, пока официант не отошел от стола. Только тогда она подняла на Таню свои прозрачные голубые глаза, в которых читался немой вопрос.

– Ну и как ты думаешь, к кому это обращено? – не выдержала этого странного взгляда девушка. – Почему ты так смотришь? Думаешь, я с ума сошла?! Тогда растолкуй, как это понимать!

– Мне бы кто растолковал, – задумчиво ответила Ольга, не сводя с нее глаз. – Понимаешь, там ничего нет.

– Как? – Таня невольно заговорила громче, и в тот же миг переводчица протянула руку и слегка сжала ей пальцы, словно призывая к осторожности. Она слегка понизила голос, который все равно звенел от волнения: – Ты смотрела на зеркало и не видела надписи?! Две строчки, черным маркером, вот такими буквами…

– Ничего там нет, – пожатие Олиной руки стало сильнее, голос звучал внушительно и твердо. – Надпись или успели смыть, или ее там не было. Не дергайся, я не говорю, что ты сошла с ума. Но ты все время думаешь о своем парне, у тебя в номере в Мармари почему-то оказались ягоды со здешних гор, а я говорила с тобой о Драконовых домах. И не забывай про акклиматизацию! Может, ты ее не чувствуешь, но она происходит и может давать самые неожиданные эффекты! Мне случалось видеть туристов, которые на первых порах вели себя как обкуренные наркоманы, так на них действовал здешний воздух и солнышко!

– Солнышко тут ни при чем! – прошипела Таня, отбрасывая ее руку. Она чувствовала, как кровь отхлынула от лица и удушливым комком собралась где-то в районе диафрагмы. Ласковая нотация от Оли превысила меру ее терпения. – Ты уже напилась и не туда смотрела! Я видела то, что видела! По-твоему, я сочинила эту надпись?! Или мне здешним воздухом навеяло?!

– Закрыли тему, – с внезапной холодностью заявила ее собеседница. Было ясно, что она обиделась – Ольга подчеркнуто смотрела в сторону и цедила слова с убийственной вежливостью. – Пусть надпись была. Вопрос в том, собираешься ты ехать дальше в горы или нет?

– Не знаю, – слегка остыла Таня. Теперь она жалела, что так набросилась на свою спутницу – в конце концов, та желала ей только добра. – Вроде бы имелся в виду Паша, а может быть, нет… Это вообще могло быть написано давно и не для меня! И мы все равно туда собирались… Не сердись. – Она окончательно остыла и виновато взглянула на Ольгу. – У меня действительно голова кругом, пойми… Наверное, я все неправильно истолковала. Давай съездим туда, раз ты думаешь, что это того стоит!

Ольга сдержанно пожала плечами, отчего дракон, резким пугающим пятном выделявшийся на ее белой, нетронутой солнцем коже, слегка изогнулся, будто готовясь к прыжку. «До чего ей не идет эта татуировка! – снова подумала Таня, стараясь поймать взгляд своей спутницы. Та отводила глаза, по всей вероятности, обидевшись всерьез. – Да и все в ней как-то некстати, одно с другим не сочетается. Замужняя женщина, мать, дочке четыре года – а ведет себя как подросток-переросток! Не нагулялась, что ли? Или по своему татуированному другу скучает?»

К столику подошел хозяин, заговорил по-гречески с Ольгой, то и дело поглядывая на Таню, опустившую глаза в тарелку. Он явно был обеспокоен видом своих гостей и желал знать, не кухня ли тому виной? Так и оказалось – когда эффектный трактирщик отошел, Ольга неохотно, почти сквозь зубы бросила:

– Когда будем уходить, скажи ему, что было очень вкусно, идет? Неохота его обижать, отличный мужик! Он, оказывается, наблюдает за тобой и видит, с каким кислым лицом ты сидишь.

– А ты, можно подумать, сидишь с другим! – парировала Таня, чем вызвала слабую улыбку на губах своей спутницы. – Ну, давай мириться, я беру свои слова назад! Просто я зануда, сама почти не пью и очень боюсь, что мы перевернемся где-нибудь в горах! Но больше на эту тему ни слова!

Ольга улыбнулась шире и собиралась что-то ответить, как вдруг насторожилась и замолчала. Таня обернулась и увидела за своей спиной рыжеволосую женщину, которая прежде сидела у окна, ту самую, которую она включила в список подозреваемых, когда рассматривала посетителей кафе. Женщина неуверенно улыбнулась, встретив ее недоуменный взгляд, а когда поздоровалась, Таня поняла, что была права. Девушка услышала русскую речь, слегка корявую и неуверенную, словно она давно не была в употреблении.

– Извините, что я так вмешалась, но я не могла не подойти! Вы говорили по-русски!