Старик замолчал. Александра, глядя на него, гадала, сколько ему может быть лет. «Восемьдесят? Чуть меньше? А Ирина еще совсем молода. Сколько же лет ее мужу? Может, и он уже в возрасте?»

– Скажите… – повторил старик, едва шевельнув губами.

– Да? – вопросительно произнесла она.

– Вы давно ее знаете?

Он не назвал имени невестки, но Александра поняла, о ком идет речь: так неприязненно исказилось лицо мужчины.

– Я ее не знаю, – ответила художница. – Совсем не знаю.

Старик понял: он напряженно смотрел на губы Александры, пока она говорила, и слегка кивал, словно выделяя каждый слог.

– Не знаете, – утвердительно повторил он, когда женщина умолкла. – А нишу видели?

– Видела.

Виктор Андреевич смотрел выжидающе и тревожно, словно краткого ответа было ему недостаточно. Александра видела, что ее слова ничуть его не успокаивают, напротив, вселяют в старика едва ли не панику. И все же, теряясь в догадках, повторила:

– Я видела нишу. Ее привезут обязательно.

Виктор Андреевич внезапно махнул рукой, словно пытаясь отклонить удар, направленный ему в лицо:

– Лжете!

– Уверяю вас…

– Это кара Божья…

Александра едва различила слова, произнесенные на выдохе, и, потрясенная, переспросила:

– Как вы сказали? Почему?

Но он уже не смотрел на нее и не прочел по губам последних слов. Отвернувшись, тяжело опираясь дрожащей рукой о палку, хозяин квартиры побрел прочь по коридору и скрылся за дверью своей комнаты.

Женщина, потрясенная этим кратким разговором, осталась стоять на пороге. Она не собиралась больше прятаться, раз Виктор Андреевич ее уже видел. «Немедленно ухожу, – решила Александра. – Вру я так неуклюже, что не обманула даже старого больного человека, который к тому же ничего не слышит!»

Она сделала несколько шагов по коридору и остановилась возле приоткрытой двери, за которой виднелась укрепленная на четырех железных ножках кухонная раковина – старая, с отбитой эмалью, едва ли не ровесница той, что обитала в ее мансарде. Толкнув дверь, Александра рассчитывала обнаружить в кухне Ирину: голоса споривших женщин доносились, как ей показалось, именно отсюда.

Но Ирины в помещении, довольно просторном и сильно запущенном, не оказалось. У окна, узкого и давно не мытого, стояла Нина и, склонившись над беленьким столиком, резала на доске овощи. Приготовленная кастрюля ожидала рядом. Нож так и мелькал в маленьких сильных руках, со стуком и щелканьем разрезая сырую крепкую плоть багровой свеклы. Женщина подняла голову и неожиданно приветливо улыбнулась растерявшейся Александре:

– А я знала, что вы еще не ушли. Когда бы вы успели мимо нас проскочить? Она все врет. Все время!

– Где Ирина? – преодолевая неловкость, поинтересовалась художница.

– Я ее в аптеку дежурную послала. Лекарство кончилось. – Нина положила нож на доску и, сполоснув над раковиной окрашенные свекольным соком руки, вытерла их полотенцем. – Хоть какую-то пользу принесет. Вы с нею не подруги, значит?

– Мы не знакомы почти. – Александра горячо желала уйти, но медлила. Что-то удерживало ее в этой большой запущенной квартире, все сильнее тревожило и настораживало – и дело было уже не в испорченном заказе.

– Как же она вас нашла? – Женщина подошла почти вплотную. – Откуда вы вдруг взялись?

Художница, теряясь от такого напора, собралась было повторить отрепетированную историю, но Нина остановила ее решительным жестом:

– Ладно, здесь не место для разговоров, сейчас Ирина вернется. Пойдемте, поздно уже! Не то метро закроют!

– Мне в метро не нужно, – ответила Александра, все же следуя за Ниной к входной двери.

Та сняла с вешалки пальто гостьи и буквально впихнула его ей в руки:

– Все равно я вас провожу! Подождите!

Женщина нырнула в дверь, за которой скрылся хозяин квартиры, и с минуту было тихо. Голосов Александра не слышала. Вновь появившись, Нина с раскрасневшимся лицом объявила:

– Велела ему спать. Виктору нервничать нельзя, а эта негодяйка заставляет его переживать… Скоро добьется своего, загонит старика в гроб. Идемте!

Накинув пальто, Александра подчинилась настойчивому приглашению. Дожидаться Ирину не стоило – им нечего было друг другу сказать. Выслушивать жалобы молодой женщины на капризного свекра и подозрительную бывшую сиделку Александра больше не желала. Ее манило выслушать противоположную сторону, а Нина явно намеревалась высказаться.

Женщины вышли из подъезда и остановились, глядя друг на друга.

– Вы на машине или рядом где-то живете? – спросила Нина.

– Живу неподалеку, – сдержанно ответила Александра.

– Счастливица вы! Жить в центре не каждый может себе позволить! Я вот существую в комнате на окраине, туда ехать часа два.

– Значит, вам надо торопиться. – Художница вынула из кармана часы с оторванным ремешком и, поднеся их к свету фонаря, взглянула на циферблат. – Почти полночь.

– Ничего… Главное, в метро попасть, дальше уж все равно пешком… – отмахнулась Нина. – Пойдемте потихоньку к «Тургеневской»… Мне вам кое-что сказать надо…

Но, когда они двинулись по переулку в сторону бульвара, Нина внезапно сделалась молчаливой. Она не торопилась заговорить первой, а словно выжидала, не сделает ли это Александра, – такое впечатление создалось у художницы. «Если она так и будет играть в молчанку, мы расстанемся ни с чем!»

Эта мысль на удивление расстраивала ее. Александра повторяла про себя, что сделала все возможное, чтобы исправить ситуацию с испорченным заказом. В кратчайшие сроки нашла отличного мастера, помогла клиентке оправдаться перед свекром… Но на душе у нее было нелегко. Взгляд больного старика, отчаявшийся, жалкий и вместе с тем полный жгучей ненависти и надежды, немо задал ей некий вопрос, который она никак не могла понять…

Нина остановилась, не доходя до бульвара нескольких метров. В шаге от нее из водосточной трубы бежала тонкая струйка талой воды, время от времени, обрызгивая ей плечо. Женщина этого не замечала. Она в упор смотрела на Александру. Та не выдержала:

– Ну что же? Мне-то нечего вам сказать. Это вы обещали…

– А я пытаюсь понять… – Нина заговорила неожиданно весело, словно ситуация ее смешила. – Вы правду говорите или обманываете? Ведь вот знаю, что обманываете, и Виктор все сразу понял. Но у вас такой честный вид… даже удивительно!

Александра, замешкавшись на миг, все же ответила:

– Я говорю правду. Мы с Ириной не подруги. Я ее сегодня впервые увидела.

– Может, и так… – Нина испытующе смотрела ей в лицо. – Но в остальном-то? Касательно ниши вы не можете говорить правду.

– Почему это? – Александра с вызовом подняла подбородок. Самоуверенный тон собеседницы ее возмущал.

– Вы наговорили бедняге, что ниша в порядке, ее на днях ваш знакомый привезет… А ниши-то никакой в помине нет. Давно уже!

У художницы бешено заколотилось сердце.

Перебарывая внезапно нахлынувшую дурноту, она пробормотала:

– Ниша есть, вы ошибаетесь. Я видела ее своими глазами.

Нина предостерегающе подняла руку:

– Неправда!

– А я говорю вам, ниша будет в Москве через несколько дней… – упорствовала Александра, впрочем, уже без энтузиазма.

Она поняла теперь значение жгучих ненавидящих взглядов, которые бросал старик на невестку, смысл выпада, направленного против нее самой. У нее запылали щеки, их не остужала даже ночная прохлада. Собеседница явно уловила прозвучавшую в ее сникающем тоне нерешительность и добавила уже более мирно:

– Вы не виноваты, это она наверняка вас подговорила! Так я и Виктору сказала. Ведь она научила вас, как врать?

Александра промолчала. «Надо просто повернуться и уйти, не продолжать разговор! – думала она, оглядывая пустой переулок, сказочно освещенный, лоснящийся от сырости бульвар, по которому проходили редкие прохожие. – Я не имею права подставлять заказчицу, не стоит вникать в эту историю. Мало ли что здесь творится? Ирина действительно соврала старику и меня заставила врать…»

Нина как будто улавливала ход ее смятенных мыслей. Спокойно, уже без тени прежнего напора, она пояснила:

– Ира преследует свои цели, а вас просто использует. И нас. Она всех использует! Нет ведь никакой ниши на свете, она давно разбита. Виктор это прекрасно знает. Он сам же ее когда-то и разбил! Сам, лично!

– Почему же он тогда… – вырвалось у Александры.

Нина мгновенно поняла и подхватила:

– Просил ее прислать? Да уж были причины. Хотел кое в чем убедиться… И убедился, бедняга!

Фонарь бросал на лицо стоящей напротив женщины причудливые тени, различить выражение ее темных глаз при таком освещении было невозможно. Но Александре почудилось, что они увлажнились. Когда Нина после паузы заговорила снова, ее голос слегка сел:

– Несчастный… До последнего надеялся…

– О чем вы? – не выдержала Александра. – Что происходит?

– Ира хочет ограбить старика, – бросила Нина. – Свести в могилу и ограбить. Я единственная, кто ей мешает, а то бы она уж давно справилась. Вы точно не подруги? Может, она вам заплатила за то, чтобы вы к нам пришли?

«Она говорит “к нам”, – отметила про себя Александра. – Собственно, Ирина ведь предупреждала, что бывшая сиделка имеет виды на имущество Виктора Андреевича. Квартира в таком месте сама по себе – огромное состояние! А если это не все наследство?»

– Я ни копейки не получала от нее, – произнесла наконец художница. – Я была с ней не знакома до сего дня.

– Но как она на вас вышла? – возразила Нина. – Не на улице же остановила?

– Все-таки вы бы мне сказали прямо, что у вас происходит? – вопросом ответила Александра. – Я вижу, затевается какая-то махинация, но смысла ее не понимаю. Вы говорите, Ирина хочет ограбить старика…

– А она вам, небось, сказала, что воровка – я?! – неприязненно усмехнувшись, спросила Нина. – Да уж молчите, вижу, что так. Нет, у меня личных материальных интересов никаких. Я только хочу сберечь имущество Виктора для его законного наследника, для сына… – И негромко, будто про себя, после краткой паузы добавила: – Если тот еще жив.

…Внезапно упавший с темного неба ливень – первый весенний ливень, гремящий и ледяной, – заставил Александру отскочить под козырек ближайшего подъезда. Отряхивая промокшие волосы, она изумленно смотрела на женщину, которая спряталась от дождя, последовав ее примеру.

– Как вы сказали? – переспросила художница. Ей показалось, что она ослышалась.

Нина, невозмутимо утирая платком лоб и щеки, проговорила, не глядя на нее:

– Дело это темное, очень нехорошее. Вам, человеку постороннему, в нем не разобраться. Потому я и спрашиваю вас снова, кем вы ей доводитесь? Если свои люди, лучше сразу попрощаемся. Если вы ее не знаете, выслушайте сперва меня.

– Я слушаю… – вздрогнув, не то от холода, не то от волнения, ответила Александра. – Но… вы не опоздаете на метро?

Собеседница, повернувшись к ней, негромко рассмеялась, приложив скомканный платок к губам:

– Так я и знала! Вы с ней заодно и не хотите тратить на меня время!

Александра вспыхнула:

– Пожалуйста, не выдавайте за действительность свои фантазии! Сами говорили, что боитесь опоздать на метро, а теперь как будто забыли об этом!

– Если опоздаю, вернусь ночевать на квартиру к Виктору, – просто ответила Нина. – Что же тут поделаешь? Не выгонит же меня Ира.

«Быть может, она и хочет опоздать, чтобы заночевать там! – пришло в голову Александре. – Представляю, как обрадуется Ирина… Этим она будет обязана мне!» Художница снова вынула часы и попыталась разглядеть циферблат. Было слишком темно: лампочка под козырьком не горела, а ближайший фонарь, с колпака которого лились струи воды, светил тусклее сквозь поднимавшийся туман. Воздух, насыщенный влагой, щекотал горло, вызывая нестерпимое желание откашляться. Александра глубоко вздохнула:

– Как знаете, вам решать, где ночевать. Я готова вас выслушать. Только мы здесь простудимся. Давайте дойдем до какого-нибудь заведения, выпьем кофе в тепле. Здесь много круглосуточных забегаловок.

– У меня нет денег ходить по кафе! – немедленно выпалила Нина.

– Я вас угощу, – Александра недоуменно пожала плечами. – Не беспокойтесь!

Зонта у нее не оказалось, пришлось тесниться под зонтиком Нины. Когда женщины перешли бульвар и добрались до кафе, работавшего всю ночь, дождь слегка поутих, но поливал город с ровным воодушевлением, которое позволяло предположить, что он зарядил надолго.

Войдя в зал, в этот час полупустой, Александра пробралась между тесно поставленными столиками в угол и, сняв влажное пальто, перекинула его через спинку стула.

– Наконец можно поговорить, – сказала она, присаживаясь к столику. – Что же вы? Садитесь.

Спутница, помедлив, последовала ее примеру, разделась и села. Вид у нее был мрачный, складки у губ прорезались отчетливее, она казалась старше пятидесяти лет, которые ей сперва дала Александра.

– Зря я затеяла этот разговор, – вымолвила она, когда официантка удалилась, приняв заказ на две чашки кофе. – Ни к чему он не приведет. Вы мне все равно правды не скажете, а я напрасно буду перед вами распинаться. И вы все передадите ей.

– Ирине? – Александра удивленно подняла брови. – А зачем? Я вам не лгу, мы не подруги. Она мне не платила, да я бы и не взяла денег за такое странное поручение… Но вы правы, нас связывают некоторые отношения… Рабочие, чисто формальные. Мой друг не выполнил кое-какие обязательства перед ней, и вот мне пришлось, в его отсутствие, всем заняться.

– И только? – недоверчиво спросила Нина.

– Больше ничего!

Нина сцепила маленькие крепкие руки, усеянные веснушками. Положив их на стол, она рассматривала клетки на пластиковой скатерти. Александра почти допила свой кофе и уже собиралась попрощаться, решив, что женщина не расположена откровенничать, когда Нина, не поднимая головы, вдруг заговорила.

– А что же мне делать? – Казалось, она адресовала слова не к собеседнице, а к своей чашке, на внутреннем ободке которой медленно таяла молочная пена. – Скажу я или не скажу – толку все равно не будет… Бедный Виктор, за что ему такой горький конец? Один как перст… Жену потерял, сына потерял, никого у него больше нет…

– Почему вы говорите, что его сын умер? – изумленно воскликнула Александра. – Откуда вы это взяли?

– Если вы ничего об этом не знаете, что вас так удивляет? – резонно возразила Нина. – Или… знаете все-таки?

Александра пожала плечами:

– Ирина сказала два слова о том, что ее муж работает за границей… Стало быть, он жив.

– Вам-то, конечно, достаточно двух слов, – заметила Нина.

– На что вы намекаете? Почему вы думаете, что он умер?

Взяв ложечку, Нина помешивала кофе, словно нарочно оттягивая момент, когда придется ответить. Наконец неторопливо произнесла:

– В двух словах не расскажешь, вы ничего не поймете и не поверите. Чувствую, мне придется-таки ночевать сегодня у Виктора. И к лучшему. У меня сердце не на месте, когда он остается с ней наедине… Неизвестно, что она сделала с мужем! Если бы не я, может, и ее свекра уже в живых бы не было…