– Да, Хьюго, я замужем. А это был мой сын – Джеймс. На той неделе ему исполнилось семь лет, – зачем я всё рассказываю? Зеленоглазый сидит и с нескрываемым интересом за мной наблюдает, разглядывая грудь. Еще бы. Тонкая ткань платья намокла под дождем, а поскольку белье на мне кружевное, то наверняка перед брюнетом сейчас предстала довольно-таки интересная картина. Похотливая скотина… – Извини… Эмм, но мне уже пора возвращаться домой.

– Подожди, детка, – подрывается резко с места. – Прежде чем уйти, возьми книгу. Прошу тебя, – берет мою ладошку и нежно целует. По телу вновь пробегает волна сладкой дрожи вкупе с мурашами, что покрыли все тело.

– Ох, я не могу. Я… – растерявшись, чувствую, как щеки налились румянцем.

– Нет, можешь. Считай, что это мой подарок. А остальные книги заберешь при нашей следующей встрече, – пристально смотрит в глаза, словно заглядывая в самую душу, а я, кажется, не могу толком сообразить, что он сейчас мне сказал.

– Хорошо. Прощай, – молниеносно разворачиваюсь, но парень встает у меня на пути.

– Нет! До встречи, Джозефин. До следующих встреч, детка, – наклоняется и продолжает томно шептать на ухо. – Ты моя должница…

Пулей вылетаю из этой квартиры, даже не успев понять, как все произошло. Сердце стучит, отбивая бешеный ритм в груди, а в ушах звенит, затуманивая разум. Что это было? Попрошу Элизабет заняться аукционом кого-нибудь другого.

ГЛАВА 5

ХЬЮГО (до встречи с Джозефин)

Выбор профессии, пожалуй, один из важнейших шагов в жизни. И непросто для всех и каждого, а именно для мужчины. Вот только мой выбор пал именно на юридическую специализацию не потому, что я хочу работать и развиваться в этой сфере, нет, скорее она будет сопутствовать как гарант для моего любимого дела.

А страсть моя – антиквариат, книги и картины. Думаю, страсть к этому появилась у меня лет с пяти, когда мы с бабушкой каждые выходные ходили на выставки, которые проходили в Париже на вернисаже. «Истории художников» – до сих пор вспоминаю эту выставку, экспозиция была посвящена творчеству видных монакских мастеров Жерара Петтити и Клода Ростишера. Все там казалось чем-то невероятным, загадочным, бесценным и волшебным: иконы, самовары, картины, бронза, расписная деревенская утварь. Это казалось мне огромным музеем, где можно приобрести понравившуюся вещь. Мы ничего не покупали из этих вещей, просто жили рядом и гуляли, но, видимо, эти впечатления отложились в детском сознании и оказали влияние на будущее.

Собственно, заниматься продажей антиквариата я начал уже в десять лет, когда моя семья стала нуждаться в деньгах. После переезда в Америку нужно было выгодно продать то, что к моей семье переходило от поколения к поколению. В то время я, можно так сказать, развлекался всем этим, расписывал буфеты и прочую старинную мебель, создавал из нее арт-объекты и продавал. В какой-то момент я понял одну истину: ненужный буфет, купленный у какой-нибудь бабушки, можно продать намного дороже первоначальной стоимости, никак его не меняя.

В то время мне все виделось очень простым – купил вещь за сто долларов, а продал за двести. Ставки же с каждым разом все росли и росли. На этой волне я забил свой чердак во дворе дома разным хламом, купленным по объявлениям в местной газете. Тогда я приобретал вещи по единственному принципу: лишь бы дешево купить, чтобы дорого продать. Собирал на чердаке все, что угодно, особенно то, что было сделано до сороковых годов двадцатого столетия. В итоге все оказалось не так уж просто: у людей, покупающих антикварную мебель, были свои, порой непонятные мне критерии выбора предметов. Ту вещь, что была невероятной красоты, никто не покупал, а что-то развалившееся и невзрачное, прихваченное до кучи, внезапно вызывало огромный и неподдельный интерес. Парадокс… Познав эту истину, у меня начали открываться глаза на многие вещи.

Тогда я имел еще смутное представление о том, как устроен рынок антиквариата. Мне потребовалось на все про все несколько лет, чтобы немного разобраться, какие предметы интересны клиентам, сколько они стоят на самом деле и главное – как их выгодно продать. А также понять: с чем не надо связываться ни в коем случае, даже если вещь тебя сильно привлечет своей красотой, возрастом или уникальностью. Клиентов в основном интересовали и до сих пор волнуют книги, картины, ювелирные или же те изделия, у которых имеется своя уникальная история, пусть даже выдуманная.

Вопреки стереотипам, попасть в антикварный бизнес совсем несложно. Гораздо труднее остаться и выжить. Каждая ценная находка – результат титанической, ежедневной, зачастую скучной и монотонной работы. Надо быть всегда готовым к тому, что свою удачу иногда приходится ждать долго. Да и деньги, которые ты заработаешь, вероятнее всего, нужно будет вкладывать в новые приобретения, еще добавляя сверху собственные сбережения. И так из раза в раз. Я прекрасно понимаю, что занимаюсь вещами далеко не первой необходимости, и интерес к ним у людей возникает, когда нет потребности в чем-то более насущном.

Антикварная мебель и предметы интерьера для меня на сегодня не требуют специальных затрат на их содержание, поэтому все операционные расходы в моем деле связаны в основном с арендой помещения, и то, в котором я сам же сейчас и проживаю. Хозяин квартиры появляется редко, сам он творческий человек, художник, так что особых проблем моя деятельность не доставляет, наоборот, и сам хозяин обращается ко мне временами.

Я понимаю, для того чтобы научиться разбираться в этой сфере, необходимы специальные знания в искусствоведении, истории, литературе и тому подобное. Из всего этого я имею только страсть к последнему, опять же, определенный багаж появился после посещения музеев и множества выставок. Возвращаясь к своей специализации, на которой обучаюсь, скажу, что для меня знания юридических компетенций – это возможность все делать законно и честно, соблюдая любые нормы и правила. К тому же, есть в юриспруденции такие лазейки, благодаря которым можно выбить цену так, что обогатишься мгновенно, приложив для этого лишь толику усилий.

       Мой формат работы отличается от традиционного представления об антикварном деле. У меня нет за душой шикарного салона с дорогими витринами и охраной, а имеется лишь обычная квартирка, забитая снизу доверху ценным «хламом», где каждый мой посетитель невольно становится участником квеста по поиску сокровищ, и чаще всего этим человеком являюсь я сам.

Стараюсь минимизировать расходы на содержание, что позволяет мне продавать вещи дешевле многих конкурентов. Кроме того, такой формат отражает мое представление о том, что антиквариат – это необязательно гламурный блеск, шик и пафос. Есть и у меня в коллекции то, что я никогда и никому не позволю отнять. «Тайны народа», Эжен Сю… Это поистине ценная рукопись, досталась мне уже от покойной прабабушки по наследству. Я настолько трепетно отношусь к литературе и этому сокровищу, что и представить не могу, по какой причине однажды смогу расстаться с ним. Нет, это невозможно…

Я так сильно ушел в свои мысли, что не заметил, как ко мне обратился преподаватель. Поднимаю голову и встречаюсь с карими глазами.

– Прошу прощения, мистер Кэмпбелл, не могли бы вы повторить свой вопрос?..

ГЛАВА 6

ДЖОЗЕФИН

Не успеваю закрыть за собой дверь, как чувствую восхитительный запах любимой лазаньи. Дэвид – мое сокровище! Мой идеальный кареглазый брюнет. Желудок уже давно дал о себе знать, поэтому сейчас находится на стадии пищевого бешенства.

– Милая, мы приготовили ужин. Все, как ты любишь, – Дэвид вытирает руки о салфетку, встречая меня из столовой. Скорее всего, готовил муж, а Джеймс, как обычно, руководил процессом, играя в приставку. – Решили вот побаловать тебя. Как прошла твоя встреча с Адамом? Джеймс рассказал мне, что ты опоздала на поезд. Боже мой! Что с твоими ногами? Ты в порядке?

– Дэвид, сколько вопросов! – стону я, закатывая глаза. – Ты сведешь меня с ума. Я так голодна, Боже! Покормите же меня, и я отвечу на все твои вопросы. Честное слово! – муж помогает снять с меня перепачканное от грязи пальто и нежно целует в лоб.

– Конечно, Джози, я так скучал по тебе. Думал о тебе целый день и переживал. Сегодня такая ужасная погода, а машины-то у тебя еще нет, – смотрит на меня, как преданный пес. Один взгляд Дэвида говорит о многом.

– Я тоже думала о тебе… – нежно провожу кончиками пальцев по его идеально выбритому лицу и… нагло вру в глаза. Впервые… Отвожу взгляд в сторону, чтобы он ничего не заметил. Конечно, думала, но не о тебе. Говорит за меня мое подсознание, за что мне, безусловно, стыдно.

– Мамочка, я еще не делал уроки, были дела поважнее, – слышу голос сына, доносившийся из столовой.

– Вот наглец, снова гонки? – возмущаюсь, приближаясь к ребенку.

– Я практически чемпион, а еще в нашей секции скоро соревнования. Ты же не пропустишь? – мой малыш вот уже два года как занимается футболом.

– Конечно, солнышко, я и папа ни за что на свете не пропустим твой матч, – целую мальчишку в макушку и крепко-накрепко обнимаю. – Ты знаешь, что я люблю тебя больше всех в этой жизни? – тихо шепчу ему на ухо.

– Нет. Больше всех люблю тебя я! – также тихо отвечает мне мой мальчик.

– Ну, хватит шептаться, садимся ужинать. – Дэвид сервирует еду по тарелкам и откупоривает вино. Мой муж – перфекционист, именно поэтому на столе все расположено ровно и в точно заданной цветовой гамме. Он неисправим.

Ужин проходит спокойно, мой мужчина с неприкрытым интересом рассказывает о своих студентах. Дэвид так ими гордится. Все, чем они занимаются, приводит его в полнейший восторг, как ребенка. Муж в принципе всегда был очень уважителен ко всем, даже к тем, кто не заслуживал этого. К сожалению, люди склонны пользоваться добротой других в своих целях. Дэвид был не исключением в этой замкнутой цепочке.

– У нас на факультете есть очень славный студент, талантливый, дерзкий парень. За словом в карман точно не полезет. Кстати, он специализируется в твоей сфере и уже активно занимается продажами антиквариата. Это я узнал из его же эссе. Я обязательно познакомлю вас, может быть, у тебя бы получилось выбить ему место в качестве практики в аукционном бизнесе, как считаешь? К тому же, он будущий юрист, что немаловажно в вашей то сфере деятельности. Работает он и сейчас неофициально, поэтому вдруг согласится?!

– Конечно, почему бы и нет, нам нужны молодые кадры. Я поговорю с начальницей. – Муж кладет ладонь поверх моей и нежно улыбается. Он слишком добр ко мне. – Представляешь, сегодня ветер сбил меня с ног, и я упала на проезжую часть, конечно же, разодрав свои коленки, – ушла вновь в воспоминания о сегодняшнем злосчастном дне.

– Вот это да! Ты что, подралась? – слегка улыбается.

– Очень смешно, дорогой. Нет, я просто упала.

– Дай посмотрю. Тебе больно? – тихонько прикасается к ране и дует на нее. Заметив, что я вздрогнула, прикоснулся ласково, практически невесомо к ране губами.

– Немного. Один славный парень помог мне, – начала слишком эмоционально объяснять я. – Мы случайно с ним столкнулись… Вот… Он любезно пригласил меня к себе домой и предложил аптечку. А еще, Дэвид, ты не поверишь, но он коллекционер, продает книги. И, кажется, вопрос с аукционом почти что решен! Адам будет рад, – не углубляясь в подробности дальнейшего знакомства с зеленоглазым дерзким парнем, обрисовала лишь саму суть.

– Я так рад, любимая! Симпатичный? – вот сейчас не поняла. Меня что-то тошнит.

– Кто? Парень? Нет, нисколько, он обычный! – чуть ли не задыхаясь, отвечаю не своим голосом от напряжения. – С тобой не сравнится никто, дорогой, – делаю огромный глоток вина, а затем и вовсе допиваю до конца бокал, налив следующую спасительную порцию. – Джеймс, ты сделал уроки? – поскорее перевожу тему разговора, направив ее на своего сына. Я мать, мне можно!

– Не сделал, я же говорил тебе, был слишком занят, – закатывает свои очаровательные синие глаза.

– Ты сведешь меня с ума! – говорим одновременно с ним.

– Чем это ты был занят, стесняюсь спросить? – слышу напряженный вздох сына.

– Мамуль, я не знаю, как их делать, – врет, врет и не краснеет.

– Ну пойдем, я помогу тебе, сын. Папа твой тот еще ботаник, – шутит про себя же муж, обнимая за плечи Джеймса. Поворачивается и добивает меня. – Ты узнала имя того парня?

– Что? – слишком громко произношу, не понимая, почему Дэвид вообще задает подобные вопросы. – Нет, я не знаю его имени, – отвечаю в спешке и убираю посуду в моющую машинку, давая понять, что разговор на данную тему окончен. Черт, зачем Дэвид это все спрашивает?

– Мам! Я вспомнил. У нас скоро постановка. Но я не хочу играть глупого попугая. И не буду! – обиженно выпячивает нижнюю губу.

– Дорогой. Это всего лишь спектакль, в нем много таких персонажей. Ведь это здорово – сыграть попугая. Разве нет? – сын смотрит на меня, как на умалишенную.

– Мам, ты спятила? – о Господи! Откуда в его лексиконе все эти фразочки?

– Это ты мне говоришь? – почти смеюсь над ним. – Я тебя буду любить даже в роли птицы, – перехожу на истерический смех.

– И я тебя. Но играть все равно не буду! Я не животное и не птица. И точка! – мне бы твои проблемы, Джеймс…

Пока Дэвид помогал Джеймсу с домашним заданием, я решила приступить к подготовке всех документов по аукциону в моей красивой спальне, которую я считаю своим кабинетом. Дизайном комнаты занимался мой несравненный дизайнер – Хлоя.

Благодаря ей эта комната стала предназначена только для двоих. В своей работе Хлоя учла все вкусовые предпочтения: мои и Дэвида, чтобы оба чувствовали себя уютно и по-домашнему. Спальня выполнена в классическом стиле, комнате присуща изысканная декоративная резьба и кованые элементы, а также натуральные материалы. Стиль довольно-таки минималистичный.

       Однако это не помешало нам с подругой сделать одну из стен