ЛЕКАРСТВЕНННАЯ НЕПЕРЕНОСИМОСТЬ

Если пищевая и бытовая аллергия приводят к кожным высыпаниям, заложенному носу, бронхиальной астме и прочим неприятным, но не смертельным вещам, то взаимодействие с непереносимым лекарственным средством может иметь куда более печальные результаты (отек Квинке, анафилактоидная реакция, шок). Самое интересное, что лекарства при этом, как правило, не являются «истинными» аллергенами. Хотя проявления истинной аллергии и лекарственной непереносимости идентичны, по сути своей это разные вещи. Так, при всех разнообразных внешних и внутренних симптомах после введения непереносимого препарата в крови больного чаще всего обнаруживается нормальное количество иммуноглобулинов Е.

Истинный аллерген из лекарств только пенициллин, так как он изготавливается из плесневого грибка. А так то, что обычно называется общим словом «аллергия на лекарственные препараты», гораздо чаще является:

– передозировкой (в малой дозе вещество – лекарство, в чуть большей – яд);

– токсической реакцией;

– кумуляцией (накоплением).

При этом для пациента, оказавшегося в ситуации: лечиться, чтобы не мучиться, или не лечиться, чтобы не мучиться еще больше, самое главное – не выяснить, что у него: истинная аллергия или же лекарственная непереносимость, а понять, можно ему этим препаратом пользоваться или нельзя. И – о радость – несколько лет назад петербургским аллергологом-иммунологом, кандидатом мед.наук Ольгой Ивановной Смирновой из Первого мединститута и ее сыном, кандидатом мед.наук Андреем Смирновым была разработана поистине революционная и не имеющая аналогов методика определения этого. Она называется «диагностика лекарственной непереносимости ин витро (в пробирке)». Это значит, что реакция на подозреваемый препарат идет независимо от больного, по его крови.

– Наша методика имеет мало отношения к иммунологии, – рассказывает Ольга Ивановна. – Она состоит из двух реакций. Первый метод называется методом химических эритрограмм. Это значит, что у меня к крови в пробирке примешивается очень незначительная доза лекарственного препарата. И если он воздействует на эритроциты крови, то под его влиянием они разрушаются. Если же препарат такой реакции не вызывает, то мы это лекарство разрешаем. А вторая реакция ближе к иммунологической и связана с лейкоцитами. Она тоже очень важна и вместе с первой дает картину переносимости. Если и там, и там хорошо, то этот препарат можно спокойно рекомендовать.

– А если гемолиз (кровь) у человека в норме, но он истинный аллергик? Вы же не определяете антитела, как при иммуноферментном анализе?

– Да, мы эту реакцию не делаем, так как она нам ничего не дает. Иммуноферментную диагностику сейчас все хвалят. Да, они определяют антитела, знают их норму, но что это дает? Они же не могут сказать в результате, можно этот лекарственный препарат применять или нельзя, ведь тут все не так однозначно, как с пищей или пылью. Мы в свое время проводили исследования и делали и эту реакцию параллельно. Иногда бывают расхождения – антитела есть, но мы считаем, что этот препарат можно применять. Практика показала, что то, что мы разрешаем как переносимые препараты, в 98% случаев совпадает с жизнью. За 11 лет у меня побывало уже около 1000 пациентов, и я веду обязательную обратную связь с каждым из них – и все данные подтверждают, что наша методика очень хороша и верна. Ни у одного из пациентов не возникло ни тяжелой, ни легкой формы аллергии на те препараты, что были им рекомендованы как переносимые. Почему пациентов всего тысяча? Потому что я одна, а для каждого человека нужно сделать пробы на 10-12 препаратов. Поэтому я могу принимать не больше одного пациента в день.

Ольга Ивановна отрицательно относится к традиционным кожным пробам: – Так как их результат 50 на 50: 50% ложноположительных, 50% ложноотрицательных. И кроме того, каждая такая проба дополнительно аллергизирует организм. Они являются провокационными и могут вызывать разные реакции – от крапивницы и бронхиальной астмы вплоть до шока. Беда кожных проб в том, что кожа не может реагировать так, как кровь. Кроме того, делать их должен обязательно врач, а не медсестра, как это нередко бывает. Часто они делаются грязно, и лекарство попадает в кровь, куда оно при такой пробе попадать не должно, и получается уже совсем другая реакция.

– Какие по вашим наблюдениям и результатам препараты наиболее часто вызывают непереносимость?

– Это все совершенно индивидуально, но у нас есть таблица в процентах. На первом месте антибиотики пенициллинового ряда. На втором месте местные анестетики и наркотические анальгетики.

– Кстати, пока я мучилась в поисках выхода, врачи не раз советовали мне лечить зубы только под общим наркозом. А какой из них опасней – местный или общий?

– Конечно, общий! Можно ведь вообще не проснуться, и врачу будет трудней заметить, что с вами что-то не так. К тому ж общий наркоз не очень сильно, но влияет на мозг, и ослабляет иммунитет. Поэтому перед любой операцией я бы советовала сделать пробу на анестезию, тем более если человек и так аллергик.

На третьем месте макролиды (антибиотики широкого спектра действия). Это эритромицин, тетрациклин. Тетрациклин вообще очень опасный препарат, очень токсичный. Он вызывает разрушения в печени, а если лечить им детей, то их зубы навсегда приобретут желто-серый цвет (их так и называют – тетрациклиновые зубы).

Вообще, что такое аллергия? Это воспаление, но не специфическое, то есть вызванное не какой-то внутренней инфекцией – это воспаление под влиянием химических факторов среды. Недавно приходил ко мне анестезиолог посоветоваться – у него была больная на операционном столе, и ей ввели примерно 6 препаратов. И вот он мне рассказывает: «У нее вывернуло губы, веки, отекло лицо. Мы начали ее интубировать, но как только ввели трубку, ей стало еще хуже. В конце концов мы ее откачали. Но я так испугался, что у меня до сих пор колени трясутся». Ну так вот – они ей потом сделали всевозможные пробы, и оказалось, что у нее аллергия на полимер, из которого сделана дыхательная трубка. И все. То есть не могут они понять, что же с ней такое случилось. А я говорю: ну нельзя же за 15 минут вводить 6-7 препаратов одновременно! Да любой химик вам скажет, что от смешения разных веществ может быть взрыв в самом прямом смысле. Надо же постепенно вводить, а так это все соединяется, взаимодействует. И наши анестезиологи по идее обязаны знать, что в результате такой реакции получится – суммация, независимость, усиление, антагонизм… Кстати, в чем еще плюс нашей методики – мы и такой букет можем проверить на переносимость (то есть несколько препаратов одновременно), чего больше никто не делает, нет таких методик.

Ну что тут скажешь? Они самонадеянны, они предпочитают не делать пробы перед операцией, а бегать и реанимировать пациента, а потом даже не могут объяснить, что же произошло. И что делать, чтобы спасти больного, тоже не знаю часто. У меня недавно был профессор, он говорит: «Я очень тщательно собираю анамнез, и если пациент мне говорит, что он никогда в жизни не применял антибиотики, я могу смело их назначать». А я ему отвечаю: «А вы не боитесь? Может быть, у него грибок на ногах, может быть, он ел говядину, которую лечили пенициллином. Это все очень опасно – вы можете сразу получить шоковое состояние».

ОСТОРОЖНО! АЛЛЕРГИЯ В СТОМАТОЛОГИИ

Всем нам приходится бывать у стоматолога. И чаще всего мы предпочитаем лечить зубы под местной анестезией, а в ряде случаев – например, при глубоком кариесе или когда нужно вырвать зуб (и тем более – несколько зубов) лечение без обезболивания может вызвать болевой шок, инфаркт, инсульт и даже смерть.

Меж тем самые популярные анестетики (лидокаин, новокаин) вызывают аллергию весьма часто – вернее, не аллергию, а лекарственную непереносимость (подробней смотрите в соответствующей главе). Причем проявляется она, как правило, очень тяжело: как сильная головная боль, отеки, крапивница, отек Квинке и анафилактический шок.

Если у вас аллергия на что-то, это значит, что чувствительность вашего организма повышена. Поэтому очень вероятно, что вы не переносите и какие-то местные анестетики, и самое лучшее в этой ситуации – подстраховаться и провериться на всю «ходовую» стоматологическую анестезию. Так вы узнаете, какие анестетики вам противопоказаны, а какие совершенно безопасны для вас.

Самое интересное, что до июня 1999 года (то есть до памятной операции по вырезанию гланд, когда в одну кучу смешались передозировка лидокаина (а в больших дозах он токсичен для всех), жара и духота, волнение, большая кровопотеря и вдобавок аминокапроновая кислота, которые все вместе и привели к анафилактическому шоку – так вот, до 1999 года я не раз лечила зубы с лидокаином – и до того случая он вызывал у меня только сильную головную боль. Да еще отек у леченого зуба долго не проходил (подумаешь, пустяки какие, верно ведь? Вот и я так думала). Но, как сказали мне аллергологи, никогда не знаешь, когда неподходящее лекарство «выстрелит». И сразит тебя – или насмерть, или ты отделаешься более легко, но тоже вдоволь помучаешься. Я никому не пожелаю испытать то, что пережила я. Я осталась в живых лишь чудом. Но зачем играть в «русскую рулетку», когда существуют безопасные и эффективные пробы? Лично я уже много раз лечила зубы с подходящими мне анестетиками, и ни разу даже головной боли не было – а ведь я считала ее обязательным атрибутом «заморозки».

Кстати, никогда не забуду, как мне лечили зубы (вернее, делали небольшую операцию) в первый раз после анафилактического шока. То есть это был первый случай, когда мне опять вкололи анестетик (а вы помните, что со мной произошло всего за 4 месяца до этого). И хотя я прошла пробы, все же с замиранием сердца поневоле стала ждать того, что уже испытала – слепоты от общего отека, удушья и т.д. А хирург меж тем, ковыряясь у меня в зубах, буднично рассказывала медсестре о вчерашнем случае:

– Пациентка отказалась от анестезии. А ей надо было вырвать шесть передних зубов. Ну и выдала болевой шок.

– И что?

– А ничего. Тут же инсульт. И умерла. Прямо в этом кресле. Мы даже «скорую» вызвать не успели.

Можете себе представить, как «весело» мне было все это выслушивать! «Вот назло не умру!» – я бы заскрежетала зубами, если бы рот у меня не был широко раскрыт. Но я не только не умерла, но и (если бы не волнение) чувствовала себя прекрасно. А после операции у меня не было даже небольшого отека, который я также считала непременным следствием обезболивания – как и долго не стихающую боль в десне во время «отходняка» от него. Но я не ощущала практически никакой боли, хотя мне сделали тогда достаточно серьезную операцию по удалению проблемного зуба, и врач велел обязательно принять анальгин. Вот что значит анестезия, которая тебе подходит!

У меня есть подруга – не аллергик. Так она сама считает – правда, у нее частенько «крутит суставы» (это в 33 года). Но она ест все подряд. И после зубной анестезии у нее всегда очень сильные головные боли и отеки. Но она полагает, что это пустяки, дело житейское. «Скоро ведь проходит». Когда-то я тоже так считала… К моему огромному сожалению, я узнала об аллергических пробах на анестетики (и о возможных последствиях лекарственной непереносимости) слишком поздно. Но после того, что произошло со мной, я пообещала себе написать книгу, в которой я расскажу другим людям с похожими проблемами о том, как их ликвидировать – и как избежать проблем куда больших.

Если вы живете не в Петербурге, пробы на анестетики можно сделать и кожно (подробней об этом читайте в главе «Методы диагностики аллергии»). И хотя аллерголог из Первого мединститута Ольга Ивановна Смирнова относится к ним скептически, другой доктор-аллерголог (тоже с колоссальным опытом) Тамара Степановна Гудзик из Первой стоматологической клиники Питера, считает их достаточно надежным способом: – Этот метод основан на том, что реакция идет на клеточном уровне. Если у пациента аллергия немедленного типа, то идет бурный процесс, антитела находятся в крови. Но ведь может быть и замедленная реакция! И хотя кожные пробы провокационны, то есть они могут вызвать – и частенько и вызывают – разнообразные аллергические реакции, в случае проб с анестетиками вам нечего бояться: доктор и медсестра, неотрывно находящиеся при вас во время проб, ни за что не допустят каких-то серьезных последствий: при первых же малейших признаках недомогания вам тут же дадут выпить «лошадиную» дозу антигистаминного препарата, снимающую все аллергические реакции в организме. (А этот анестетик, естественно, причислят к непереносимым вами).

Что же касается пломбировочных и зубопротезных материалов, то и они, оказывается (все!), могут вызывать разнообразные аллергические реакции. Аллергию не вызывает только фарфор (соответственно, и металлокерамика) и крайне редко золото. Чаще всего аллергия возникает на железо, пластмассу, серебро и разнообразные сплавы, применяемые в протезировании. Но самый опасный из возможных зубопротезных материалов – нитрид титана.

– Он вот уже несколько лет как не рекомендован для использования в стоматологии ввиду его чрезвычайной токсичности, – говорит Тамара Степановна Гудзик. – Он разрушает желудочно-кишечный тракт, очень страдает печень, у человека возникает ревматизм. К сожалению, очень многие обладатели нитрид-титановых воронок попадают ко мне, когда их здоровью уже нанесен непоправимый ущерб.