Глава шестая. С утра пораньше можно и стать Восьмым чудом света в неприличном виде

Возвращаемся домой мы только под вечер, когда уже начинают сгущаться сумерки. Дождик чего-то разошёлся за то время, пока нас не было, и теперь поливает как из ведра. Мы все успеваем вымокнуть до нитки, пока спешим к дому и отчаянно надеемся не поскользнуться: грязные лужи теперь больше напоминают озёра.

Я мысленно благодарю Алису, которая заставила меня в конце нашего пути переодеть обувь. Хотя высокие сапоги на шнуровке и легко вязнут в грязи – мои короткие ботиночки уже давно в ней утонули, испачкав заодно мне и носки.

В тереме темно и тепло, что немало радует меня – во-первых, яркий свет сейчас бы резанул по глазам, а во-вторых, моя одежда мокрая из-за дождя.

За сегодня впечатлений не меньше, чем за вчерашний день, но перед тем как лечь спать, хотелось бы ещё поужинать! Я не утруждаю себя включить свет в гостиной и почти мгновенно расплачиваюсь за это.

С громким «бабах!», я падаю, споткнувшись обо что-то на полу.

– Бабах! – вторю звуку, и старательно, но тщетно пытаюсь вспомнить, что такого лежит на полу? Ведь когда мы уходили, гостиная была пуста, не считая мебели, а сейчас я не только обо что-то споткнулась, но и лежу на чём-то. Судя по углам, это «что-то» – коробки, а откуда бы им тут взяться – загадка. Большая для меня загадка.

Раздаётся суетливый топот, и кто-то резко включает свет. Миг я ничего не вижу, но это проходит и, не прекращая тереть глаза, я сажусь. Тут-то и убеждаюсь, что на самом деле лежу и, видимо, мну какие-то коробки с вещами, взявшиеся невесть откуда.

– Привет? – спрашиваю я, нарочно добавляя ситуации комичности.

Мне неудобно обращаться к взрослым на «ты», но Алиса с Фёдором попросили меня звать их так. У меня имеется пара причин, которые могут оказаться правдой и которые объясняли бы эту просьбу. Главная из них – на людях мы играем семью, чтобы не возникло лишних вопросов.

– Задам вопрос? – спрашиваю, развалившись на полу, как на троне. – Могу я ещё так полежать?

Наблюдать за недоумением на их лицах – для меня большое удовольствие, однако, вопреки словам, я встаю с пола и оглядываю комнату. Куча запечатанных коробок, многие из которых выстроились в ряды чуть ли не до самого потолка. Я, конечно, люблю выстраивать высокие сооружения, даже из коробок, вот только это не мой дом и даже не моя комната, поэтому я испытываю некоторое беспокойство, ведь если они рухнут… Интересно, что в них?

– Твои вещи прибыли, но я бы посоветовала тебе их не открывать до завтра, – словно прочитав мои мысли, говорит Алиса. Хотя, почему «словно»? Олег Михайлович даже что-то говорил об умении читать чужие мысли!

Я тоже хочу знать, что творить у окружающих в голове!

– А вы оба умеете мысли читать? – с любопытством спрашиваю. Так, на случай, если буду думать о чём-то таком, что им может не понравиться или… о чём-нибудь неприличном. Всегда надо знать «наверняка».

– Нет, только я, – с улыбкой отвечает Алиса, после чего уже серьёзно прибавляет. – У нас запрещено читать чужие мысли, если только это не тренировка мыслителей.

– Или если только тебя не поймают. Если ты умеешь читать мысли незаметно для остальных, то путь открыт. Это не нарушение закона, просто общепринятое правило, – встревает Фёдор, смотря на жену очень выразительным взглядом, и я сразу догадываюсь о том, что когда-то Алиса точно читала его мысли, или до сих пор читает…

– Фёдор! Чему ты её учишь? – возмущается Алиса, чем только подтверждает моё предположение.

– Ничему, только советую! – следует ответ от смеющегося Фёдора. Я улыбаюсь, глядя на шуточную перепалку колдунов, и не сразу это понимаю. А как только осознаю, с усилием стираю веселье со своего лица. Не к чему это сейчас.

Я отворачиваюсь от них, делая вид, что с огромным интересом открываю коробку, но на самом деле мысли мои далеки от вещей. Я не могу понять почему, но мне вдруг стало противно от сцены, полной «бытового счастья колдунов». Это не похоже на меня, хотя… кого я обманываю?

Конечно, я знаю, почему! Я не привыкла к миру и идиллии, а Алиса с Фёдором только это мне и демонстрируют: шуточные перебранки, постоянные улыбки и поразительное (для меня) взаимопонимание. Кошмар, а не сказка!

В какой-то мере причина моего негодования – зависть. Да-да, зависть, потому что именно о мире и радости в семье я мечтала, когда была маленькой. Только эти детские желания внезапно и очень не вовремя всплывают в памяти.

Я больше не маленькая, пускай ещё и не взрослая, а мечтаю я сейчас уже о другом. Мне больше не важен мир и взаимопонимание между людьми. Мир колдунов дал мне новую возможность, и теперь моё желание – сила. В мире людей я изучала их поведение, реакции, поступки и взаимоотношения, потому что это непонятно, интересно и… полезно, чего уж скрывать-то?

Можно стать сильнее всех, потому что если мне нужна цель, ради которой жить, то лучше брать что-то невыполнимое. Жизнь не приносит никакого удовольствия, а умирать – слишком глупо, жалко и слабовольно; я всё-таки ещё не совсем в ту пропасть свалилась, чтобы и себя не ценить. Я замечательная, но очень сложная.

Я фыркаю от своих же мыслей – как банально и глупо, – и вновь склоняюсь над коробкой, но теперь уже с неподдельным интересом роюсь в ней. Там оказывается моя земная тёплая одежда и пара клубков пряжи. В другом я нахожу своё «сокровище», то есть вещи для рукоделия. Вот за что я благодарна «упаковщику», так это за сохранение всех моих ниток, эскизов и книг! Я следую совету Алисы и не вытаскиваю содержимое коробок, а лишь заглядываю внутрь них. Отвлекает меня от этого занятия (опять-таки) Алиса и зовёт ужинать.

Фёдор с Алисой общаются, а я молчу и ковыряюсь в тарелке. Вроде бы есть по-прежнему хочется, но, глядя на эти до ужаса счастливые лица, я не могу поверить в реальность происходящего. Это кажется каким-то неправильным, неестественным…

Вопреки тому, что больше люблю поздно лечь и поздно встать, сегодня я снова засыпаю раньше десяти часов вечера.

Как круто может поменяться жизнь всего за пару дней? Очень круто! И это… круто.

Я просыпаюсь от громко хлопнувшей двери и последующих воплей радости. На ходу натягиваю на себя земную одежду приемлемого вида (нет, это не то ужасное белое платьице с которого грязь не отмыть и кровь не отстирать, это просто майка со штанами!) и отправляюсь искать источник шума. Голоса приводят меня на кухню, хотя я уверена, что сначала они шли из коридора, но, видимо, я слишком долго соображала спросонья.

– Что за шум, а драки нет? – лениво растягивая слова, спрашиваю я, только оказавшись в кухне, и тотчас вижу причину шума.

За столом сидит мальчик примерно моего возраста с короткими светлыми волосами. Парнишка тотчас с любопытством смотрит на меня, а не показываю, что он меня хоть немного интересует (для меня существует только завтрак), и сажу за стол. Сказать, что мальчик удивлен моим присутствием, значит, ничего не сказать!

– Аня, не думала, что ты рано встанешь, надеюсь, мы тебя не разбудили…

– Разбудили, – несмотря на то что вежливее было бы ответить отрицательно, я соглашаюсь, после чего ненавязчиво, с лёгкой усмешкой добавляю. – Может, представите… представишь?

Я мгновенно поправляюсь, но моя ошибка неожиданно хорошо вписывается в манеру речи. Мальчишку моя фраза почему-то смущает, и я, чтобы добиться больше эффекта, поворачиваю голову к нему и широко, ослепительно улыбаюсь ему, одаривая игривым взглядом. Теперь он непроизвольно краснеет. Ай да я! Я молодец!

– Тимка, это – Анна, та самая девочка…

– Анна Кошечкина! – поправляю я, чтобы никто не звал меня «Зверевой».

– Да, Аня Кошечкина, Аня, это – Тимка, мой младший брат, – радостно представляет нас друг другу Алиса, и на словах «та самая девочка» мальчишка даже рот открывает от удивления. Я ещё шире улыбаюсь ему, после чего отвлекаюсь на более насущные дела, будто бы его здесь и нет.

– Что на завтра сегодня?

Тимка заинтересованно таращится на меня весь завтрак, но я вовсе не против, почему бы и нет? Видимо, он наслышан о «той самой девочке», да и впечатление я на него определённо произвела сильное. Приятно, приятно!

– Ты… правда, та самая? Ну… защитница? – шёпотом спрашивает Тимка у меня, когда Алиса на миг выходит из кухни. Фёдора я сегодня ещё не видела.

Какая ещё защитница? Он вообще о чём?.. Точно…

– А сам-то как думаешь? – отвечаю я вопросом на вопрос и вдруг хитро добавляю. – Или ты своей сестричке не веришь?

– Нет, нет, конечно, верю, просто… это невероятно! Во Имя Прародителей! Они ведь тебя почти шестнадцать лет искали! Не могу поверить, что Они… шестнадцать лет зверь…

– Мне шестнадцати ещё нет, – вставляю свои пять копеек в его восторженный монолог с самым невозмутимым видом. Я не привыкла разговаривать с кем-то, помимо семьи так долго, а тем более с симпатичными мальчиками. Бонусной сложностью будет, если он ещё будет смотреть на меня как на Восьмое чудо света. – Пару лет зверь где-то пропадал. А ты случайно не знаешь, где именно?

– Ну-у… нет, но какая разница, если сейчас ты защитница? – неуверенно возражает Тимка, а я, беззаботно пожав плечами, не спорю, несмотря на то что очень хочется, забираю из вазочки на столе пряник и тоже ухожу с кухни.

– Увидимся, – говорю я, отправляясь переодеться, и по дороге в гостиную грызу сладость. Мятные… мои любимые!

Приходиться постараться и потратить время, чтобы найти в бесконечных коробках сначала просто одежду, а затем подходящую одежду. Алиса, если судить по голосам с кухни, уже вернулась к брату, но сейчас у меня есть задача поинтереснее: найти свои старые резиновые сапоги. К тому моменту, когда я всё-таки их нахожу, колдунья неожиданно появляется в комнате.

– А где Фёдор? – спрашиваю я первое, что приходит в голову.

– Он сейчас работает. Как выйдёшь, я думаю, сразу увидишь его, – отвечает Алиса, внимательно разглядывая меня или, как я полагаю, мою одежду. Колдуны даже в дождливую погоду не носят резиновых сапог, если судить по особенно заинтересованному взгляду колдуньи.

Я решаю не уточнять, почему Фёдор работает перед домом, и чем именно он занимается. Меня больше удивляет, что Алиса не стала спрашивать, куда я собираюсь. Дмитрий говорил, что они следят за заповедником, но чем конкретно занимаются, я понятия не имею. Что ж… мне предстоит раскрыть этот секрет.

Алиса с Тимкой сидят на кухне, общаются, когда я выхожу из дома. После дождя мир будто бы оживает, воздух пропитан свежестью, а со стороны леса вокруг полянки долетают последние, вероятно, прощальные, трели птичек, сейчас ведь уже октябрь… конец октября.

Раздаётся громкий «хлюп», и рядом со мной приземляется прямо в грязевую лужу Фёдор, а большая, – нет, даже громадная, – и некогда белоснежная кобыла, взбрыкнувшись, тянет верёвку, которой её привязали к столбу.

Люблю лошадей, если так можно сказать, когда видеть их приходилось всего пару раз вблизи. Не могу отвести от этой величественной «зверюшки» взгляда: ни разу раньше не видела настолько красивых и огромных коней. А кобыла тем временем ещё сильнее лягает воздух и разбрызгивает грязь; часть летит на меня, не говоря про перемазанного с ног до головы Фёдора.

– Берегись! – восклицает колдун и валит меня на землю. Отлично, теперь я тоже в луже искупаюсь…

В следующий миг столб пламени проносится над нашими головами, и я прямо чувствую его жар над нами. Фёдор, тихонько выругавшись себе под нос каким-то Прародителями, скатывается с меня, рывком встаёт на ноги и начинает бешено шарить по карманам. Я, будто очнувшись, тотчас оказываюсь рядом с ним. Так безопаснее и интереснее.

Можно, конечно, просто отойди, где огонь не достанет, например, к крыльцу дома, но я слишком долго бездействовала, чтобы испугаться и убежать, когда запахнет жареным.

К слову, жареным уже пахнет. Кобыла подожгла своим пламенем доски, которые спасают нас от необходимости вечно утопать по колено в грязи. Я даже почти не переживаю насчёт того, что придётся долго отстирывать одежду и мыть голову, – настолько хочу узнать, как поступит Фёдор с лошадкой и что найдёт в своих карманах.

Колдун полностью оправдывает мои ожидание, когда, засунув руку по локоть в карман, извлекает оттуда горсть… сахара?

– Одного кусочка хватит, чтобы она не смогла дышать огнём ещё час, – сообщает Фёдор и отдаёт мне половину сахара. Не успеваю я спросить что-либо ещё, как нам приходится вновь уворачиваться от огня, а говоря проще – нырять в грязь. – Я её отвлеку, а ты бросай!

Знаете… грязь за шиворотом – не много удовольствия!

Тем не менее, я с энтузиазмом пытаюсь выполнить данное мне задание. И даже не успеваю испугаться, что могу вот так вот просто и быстро умереть, только быстро поднимаюсь на ноги и бегу, следуя указаниям Фёдора, в противоположную от него сторону. Хм… кобыла опять смотрит на меня… это часть плана колдуна?

Эй да грязь… Я уже почти люблю тебя!

Через пару минут безумной «пляски» и потери половины сахара (промазали мы с Фёдором уже больше десяти раз), я вновь с громким «плюх!» падаю в лужу, предварительно запустив в рот лошадке очередной кусок. Пламя трещит прямо надо мной, по коже пробегают мурашки, стоит подумать о том, насколько это было близко, а в следующий миг я слышу торжествующий вопль Фёдора.

Он попал в цель! На сей раз я шмякаюсь (никак не падаю) в грязь чисто ради забавы. И чтобы обрызгать несносную лошадку, когда та уже безобидна, конечно, тоже!

Фёдор, где-то рядом со мной, напротив, стремительно поднимается на ноги. Я недолго раздумываю и решаю, что впереди ещё может ждать что-то интересное и такое же увлекательное, как игра под названием «Попадикобылевротсахаромпокаонатебянеспалила», поэтому тоже встаю. Кстати, игра-то страшная!