Прямо напротив входа – огромное окно, откуда были видны бело-серые тель-авивские крыши. Они казались заплатами на старой рубахе, разложенной сушиться у моря.
Передо мной стоял оранжевый лотерейный киоск. Я до сих пор уверен, что если бы я тогда заполнил таблицу, то непременно выиграл бы миллион, потому что редко человек бывает так пуст, так вместителен для того, что принято называть словом «судьба». Не знаю, почему я тогда не купил билет.