– …абсурд! Оправдывать подобное – преступно!

– Если вы были столь не согласны с его политикой, то почему никогда не выступали против нее? – произнес, судя по голосу, Кристофер Баккер.

– Учились нейтралитету у Гильдий. Можно подумать, вы пытались что-то ему противопоставить. За ним была армия!

– Мощь страны – в армии! И у руля должен быть военный! Канцлер! Генералиссимус! Латной перчаткой держать вас, крыс бумажных! Что вы со своими бумажками против пули?

«Не доверяй военным, Агнесс. Их купили тогда и купят снова».

– Мы считаем, что Кантабрия уже не может быть прежней. Это республика, и мы требуем выборов. Невероятно, что вы отвергаете очевидное, – это, должно быть, говорил представитель Комитета по правам рабочих, правящей партии Парламента.

– А у вас есть кандидаты? – снова Баккер.

– Нет, но…

– Вот и молчите! – рявкнул военный.

Голоса вновь слились в мешанину вскриков, ударов кулаками о стол и бормотания.

Итак, основные мнения ей уже известны. Если дождаться, пока Баккер упомянет о наследнице престола, – станет ясно, что она подслушивала. Допустить подобное было нельзя.

Двери из выбеленного дуба открылись мягко, почти беззвучно, но все в зале мгновенно умолкли и повернули к ней раскрасневшиеся в пылу спора лица.

– Господа, ее королевское величество Агнесс Линдберг-Спегельраф, – медленно и отчетливо произнес заместитель главы Дома Весов. – Всем встать.

Многие из них уже стояли, опершись на стол руками, будто пытаясь дотянуться до оппонентов. Остальные также поднялись со своих мест, оправив строгие пиджаки и украшенные галунами мундиры.

Почти двадцать человек расположились по обе стороны длинного стола из лакированного красного дерева, а во главе разместился герр Баккер, ее вчерашний гость. Он демонстративно отступил от своего стула с высокой спинкой и жестом предложил его Агнесс.

«Все это – часть игры, которую затеяли Гильдии. Если не пойму правил, то я пропала», – пронеслось в голове девушки, пока она медленно приближалась к дальнему концу стола.

Теперь все облеченные властью мужи словно выстроились перед ней в две ровные шеренги. Судя по всему, Баккер хотел подчеркнуть этим ее статус.

– Перед вами единственная законная правительница Кантабрии. Ее короновали, и все вы присутствовали при этом, – закончил он.

– Но позвольте… – начал было тот, что говорил от лица Комитета.

– Не позволю, – вдруг прервала его Агнесс. Она вспомнила, что подобным образом ее отец, Иоганн Линдберг Четвертый, пресекал споры. – Я буду говорить, а вы слушать. После того как я закончу, у вас будет возможность высказать свое мнение, но не раньше. Королева или нет, прежде всего я дама. Надеюсь, вы более не станете выходить за рамки этикета. Садитесь, господа.

Они повиновались. Не так быстро и одновременно, как отреагировали на ее появление, но все же повиновались.

– В первую очередь я хочу выразить соболезнования по поводу безвременной кончины герра Мейера. Он был преданным слугой Кантабрии и, пожалуй, лучшим премьер-министром, который мог у нее быть.

По залу прокатился приглушенный ропот – они не поняли, что она хотела сказать, назвав бывшего президента премьер-министром.

– В трудный час, – продолжила она, слегка повысив голос, – когда мой супруг, король Антуан, был поражен болезнью, герр Мейер поддержал Корону, взяв на себя заботы о народе. Теперь, когда нет ни его, ни достойной ему замены, я возлагаю эту ношу на себя. Таково мое законное право. И мой долг.

– Гхм, ваше величество… но ведь он поднял бунт! Он причастен к убийству короля, – возразил плечистый генерал с бульдожьей челюстью.

– Это ложь. И у меня есть тому доказательства. Я знаю, что такое преступления против Короны. Назвать вам настоящих преступников? – Совет безмолвствовал. – Герцог Фердинанд Спегельраф – преступник. Он организовал убийство короля и поджог дворца, а после – похитил меня. Он также покушался на жизнь премьер-министра, – Агнесс снова сделала ударение на должности Мейера. – Также доподлинно известно, что на его сторону встала часть военных. К сожалению, их имена утеряны. – Она посмотрела в сторону генерала. – Но это не значит, что я не прикажу провести следствие.

– Ваше величество, – тихо обратился к ней невысокий молодой мужчина с лицом ребенка, – насколько я понимаю, вы пытаетесь предотвратить беспорядки в столице и стране, подправив истину?

– Если этого не сделать, не только Жоакин Мейер – все члены Комитета будут виновны. Им грозит… то, что решит глава государства. Если этим главой буду я, Комитет не прекратит свое существование.

Он удовлетворенно кивнул.

Агнесс ожидала, что они вновь начнут спорить и препираться, но этого не произошло. Насколько она поняла, на Совете присутствовало несколько коалиций: четыре советника, в том числе и новый Верховный судья, семь глав Гильдий, трое от Комитета и трое военных. Среди людей в мундирах она узнала и Вульфа, того, кто защищал их с Антуаном во время свадьбы.

Герр Баккер снова взял слово:

– Поскольку мнения разделились, а Кантабрия еще считается республикой, я предлагаю провести открытое голосование в рамках данного Совета. Итак, президент или монарх?

Один из представителей Комитета, нахмурившись, резко выпрямился.

– Мы не можем согласиться на такое! Нужно время, чтобы появились другие кандидаты!

– Времени у нас нет, – глухо заметил полный молодой человек, который представлял Дом Мастеров. – Еще чуть-чуть – и разразится небывалый скандал. Людям только дай повод выйти на улицы, и они сметут все на своем пути. Или вы забыли, как это бывает? У нас нет права на такой риск. Я готов голосовать.

Больше возражений не было. Агнесс молчала, не считая, что ей нужно еще что-либо говорить. Только ждать.

– Начнем. – Баккер встал, чтобы лучше всех видеть. – Пусть те, кто за новые выборы, поднимут руку.

За республику проголосовали семеро. Как и обещал Баккер, ни один гильдеец не поддержал этот вариант.

– Теперь… – Баккер выдержал паузу. – Пусть встанут те, кто признает законную власть королевы Агнесс Линдберг-Спегельраф.

Гильдейцы встали как один. Новый Верховный судья и генерал Вульф остались сидеть, но и рук не подняли.

Последним неуклюже выбрался из кресла с гнутыми подлокотниками невысокий представитель Комитета, который ранее задавал Агнесс вопросы.

– Как же так, герр Йохансон, – вскричал другой политик из Комитета, – вы не можете! Не можете предавать идеалы, за которые сражался герр Мейер!

Йохансон расправил плечи и посмотрел в глаза Агнесс.

– Второго Мейера нет. И не будет. Королева заявила о том, что будет лояльна к Комитету как к партии. Если она не сдержит слова… мы знаем, что предпринять, чтобы с рабочими считались.

– Я даю вам слово при свидетелях, герр Йохансон, что так и будет, – поспешила заверить его Агнесс. Даже в устах нелепого коротышки эти слова звучали серьезной угрозой. – Кроме того, в парламенте пройдут выборы на должность премьер-министра. Вполне возможно, им станет кто-то из вашей партии.

Переглянувшись, поднялись на ноги еще двое из Комитета. Удивительно, но мнение Йохансона было важнее их претензий.

– Голосование окончено. Абсолютным большинством голосов решено – Кантабрией правит королева Агнесс, – резюмировал Баккер. – Слава королеве!

Все выпрямились, как на параде.

– Слава королеве! – повторили они.

***

– Все так, мой милый. Но я чувствую, что меня не любят. Да и о какой любви может идти речь?.. Народ будет носить на руках того, кто обеспечит им сытость. Военные – больше полномочий. А всем этим советникам только и нужно, чтобы я улыбалась и помалкивала. Нет, любить меня не будут. – Агнесс вновь коснулась прядей Антуана, тонких, как паутина. – Уже завтра моя ложь будет во всех газетах. Ее будут скармливать всем подряд. Но кто в это поверит? Разве что те, кто еще не родился.

– Все это слишком безрадостно, – продолжила она. – Слишком мало было радости в последнее время. Может, хочешь стихов вслух? Музыки? Нет?.. Я знаю, что ты не ответишь. Я ведь не безумная…

Поднимается и опускается резиновая помпа, шипит воздух.

Королева устало сгорбилась.

– Теперь мне придется говорить только с ними.

Антуан не мог ее поддержать. Ни сейчас, ни ранее, ни позже. Возможно, он даже не слышал ее. Возможно, он был в своем идеальном мире, который создал его воспаленный мозг. Ни один доктор не смог в точности определить, очнется ли он когда-нибудь от этого сна.

«Королева Кантабрии может все», – сказала Гуннива. Королева, возможно, да. Но Агнесс только предстояло ей стать. В этот вечер она чувствовала себя бесконечно слабой.

Как и в прошлые дни, когда тоска переполняла ее, она потянулась к музыкальной шкатулке, игравшей ее любимый вальс. Кроме крохотной балерины в пачке из проволочного кружева, шкатулка хранила главное средство, придававшее Агнесс силы.

Щелкнул бронзовый механизм, и снизу выдвинулся миниатюрный ящичек. В нем лежало письмо, написанное на тонкой папиросной бумаге. Листок, исписанный мелким изящным почерком с сильным наклоном, скручивался в трубочку, как осенний лист. Писали тупым грифельным карандашом. Агнесс до сих пор вспоминала, в какое недоумение ее поверг мятый конверт с криво, будто в спешке, наклеенными марками. И как поразило ее содержание загадочного письма.

«Моя дорогая Агнесс, моя названая сестра!

Больше никого не осталось в этом мире, кому я могла бы доверить эти строки. Одной только тебе.

Пришло время узнать, какой интригой тебя опутали и во что вовлекли. Я не хотела, чтобы гнусная правда коснулась тебя, но теперь у меня не осталось выбора.

Времени осталось немного, поэтому не стану облекать истину в мягкие формы.

Смерть короля Иоганна на совести моего отца. Моего и Антуана. Он устроил бунт, казнь и пожар. Ничто на свете не может оправдать его подлости.

Антуан болен душевно, и его эксперименты причиняют страдания людям. Он отравляет их и себя. Это нужно прекратить немедленно – или найдутся те, кто сделает это по-своему. Да, его хотят убить. И я ничем не могу ему помочь.

Как только ты выберешься из Виндхунда, тебя попытаются использовать в своих целях, как пытались использовать меня. Прошу тебя, не доверяй никому. Особенно герцогу. Не доверяй военным. Их купили тогда и купят снова. Не верь их словам о том, что ты глупа и ни на что не годишься. Это ложь, призванная заставить нас молчать и бояться.

Я не смогу написать тебе снова. Не знаю, останусь ли я в живых. Но я хочу, чтобы ты помнила обо мне и моих словах.

Прощай.

Твоя подруга, Луиза Спегельраф».

Агнесс бережно свернула письмо и спрятала его в потайной ящичек шкатулки. Так кусок папиросной бумаги может стать могущественным талисманом, придающим сил.

Затем, чтобы заполнить тишину, она откинула ажурную крышку, и заиграла мелодия. Барабан механизма спотыкался на каждой ноте и побрякивал. Разумеется, это не живая музыка. Но и не гнетущее молчание комнаты, где спал ее очарованный принц.

Мелодия текла, запинаясь о подводные камни. Впредь Агнесс будет окружена людьми, а оттого – еще более одинока. Если бы только Луиза была здесь. Хрупкая, но храбрая, не сломленная годами в бедности и безвестности, она вновь исчезла.

Луиза, где же ты теперь?..