– Она сказала, что заканчивает в половине двенадцатого? – удивилась Дайнека.
– Именно так.
– Но ведь Свиридова знала, что по требованию матери режиссер отпустит ее раньше.
– Сие мне неведомо, – Геннадий Петрович развел руками. – Поэтому, когда в одиннадцать часов я увидел в окно, как она вышла из Дома культуры и села в чью-то машину, это меня задело. Кстати, Свиридова ушла, не забрав текст своей роли.
Дайнека испуганно вздрогнула и схватила его руку.
– В чем дело? – спросил он.
– Кажется, в вашем подвале живут крысы. – Она оглядела серые стены и показала рукой в дальний угол. – Там!
– В любом подвале водятся крысы, – заметил Сопелкин и продолжил: – Короче, она села в машину и укатила. Цвет и марку уже не помню, память подводит. И неудивительно, мне скоро семьдесят.
– Вы сказали следователю, что на заднем сиденье автомобиля был чемодан.
– Если сказал, значит – был.
– И еще вопрос: вы узнали, кто скрывался за дверью амфитеатра?
– Елена силком увела меня прочь.
– Думаете, нарочно?
– Не сомневаюсь ни на минуту. Скорей всего, не хотела, чтобы я увидел того, кто там был. Иначе с чего бы она согласилась встретиться в половине двенадцатого?
– А потом обманула и ушла раньше… – Дайнека ненадолго задумалась. – Скажите, а что такое амфитеатр?
– Это самая удаленная часть зрительного зала, которая располагается за партером. Из фойе туда ведут три двери: одна в центральную часть амфитеатра, две другие в левую и правую части.
– Вам ничего не удалось рассмотреть, когда она выходила?
– Во-первых, Свиридова не вышла, а выбежала. Во-вторых, сразу за дверью – тамбур, потом небольшая лестница, которая и ведет к креслам. По-видимому, тот, кто там был, спрятался в глубине. Я ничего не смог разглядеть в темноте.
– Если в зале велся ремонт, почему дверь не закрыли?
– Сейчас я бы за это ответил. Но в те времена был худруком и не следил за дверьми.
Дайнека достала из пакета красную сумочку и положила на стол.
– Есть проблема, – начала она медленно, и лицо Сопелкина побледнело. – Следователю вы сказали, что Елена Свиридова уехала с сумочкой. Однако сумка не покидала пределов Дома культуры. Как и паспорт Свиридовой. – Дайнека продемонстрировала ему документ.
Со стороны лестницы, ведущей из подвала наверх, послышался шорох. Она оглянулась, вскочила и вдруг побежала туда.
– В чем дело? – Геннадий Петрович догнал ее только у лестницы.
Дайнека повернула к нему испуганное лицо.
– Это не крысы.
– Да бросьте…
– За дверью кто-то стоял! – заорала Дайнека. – Стоял и подслушивал наш разговор!
– Кто?
– Не знаю, я видела тень и слышала топот, когда он бежал вверх по лестнице.
– Он? – переспросил Геннадий Петрович.
– Говорю вам, я видела только силуэт в коридоре подвала, – на этот раз Дайнека ответила шепотом. – У вас здесь очень темно.
Они поднялись наверх и расспросили вахтершу. Та поклялась, что за последние десять минут мимо нее никто не проходил.
Дайнека вышла на улицу, сожалея о том, что забыла спросить, где находится адресный стол. Рядом остановилась машина, из окошка выглянул Вячеслав.
– Тебя подвезти?
– Спасибо! – Она плюхнулась на сиденье рядом с ним. – Как ты здесь оказался?
– В Доме культуры? Работаю на подрядчика, в понедельник бригаду строителей завожу. Приступаем к ремонту.
– Зачем ругался с Сопелкиным?
– Старик – настоящий прохвост. Не любит работать. Завтра снова приеду, хвоста ему накручу.
Во всем облике Вячеслава была какая-то складность. Про таких говорят: что ни надень – все к лицу. Обычная футболка и джинсы сидели на нем так, словно он в них родился. Возможно, этому способствовала его атлетичность.
– Спортсмен? – поинтересовалась Дайнека.
– В детстве занимался футболом, как все мальчишки.
– В зал, похоже, ходишь частенько.
– Куда едем? – Вячеслав решил поменять тему.
– В адресный стол.
Адресный стол располагался в том же здании, что и паспортный, только на втором этаже. В маленьком помещении царила домашняя атмосфера, сотрудницы пили чай. Этот затяжной процесс плавно перетекал из утреннего чаепития в обеденный перерыв.
– Здравствуйте, мне нужна ваша помощь, – сказала Дайнека, но тут же сообразила, что не слишком внятно сформулировала свое пожелание – на нее не обратили никакого внимания. – Кто у вас старший? – требовательно спросила она.
– Что вы хотели? – Из-за стола поднялась тетка в очках.
– Узнать новый адрес знакомой.
– Денег должна?
– Вовсе нет.
– Дайте имя, фамилию и адрес, по которому проживала.
– Свиридова, улица Ленина, восемнадцать, тридцать четыре.
– Имя-отчество?
– Елена Сергеевна, шестьдесят седьмого года рождения.
– Паспорт с собой?
– Чей? – оторопела Дайнека.
– Ваш.
– Зачем?
– Затем, что без паспорта информацию не даем.
Дайнека вынула свой паспорт и положила на стол. Тетка пролистала его и удивленно скривилась:
– Москвичка?
– Ну, да.
– К нам по делам? – не услышав ответа, она сделала вид, что ей и так все понятно. – Свиридова Елена Сергеевна шестьдесят седьмого года рождения…
– Есть?
– Сейчас посмотрю в поквартирной карточке. – Тетка направилась к шкафу с выдвижными ящиками, нашла среди них нужный, достала карточку. – Эта ваша Свиридова была объявлена в розыск.
– Вообще-то меня интересует ее мать.
– Екатерина Владимировна?
– Она проживала в той же квартире. Пожалуйста, посмотрите, куда она переехала?
– В восемьдесят седьмом году – на Госпитальную улицу, в двадцать второй дом.
– Какая квартира?
– Дом частный, там нет квартир.
– Спасибо. Я должна оплатить ваши услуги?
Женщина отскочила и быстро огляделась по сторонам.
– Нет-нет! У нас все бесплатно!
– Тогда огромное вам спасибо.
Усевшись в машину Вячеслава, Дайнека распорядилась:
– Улица Госпитальная, дом двадцать два.
– Это «девятка»…
– Что такое «девятка»? – поинтересовалась она.
– Самый удаленный район Железноборска. До него километров десять, не меньше.
– Прости, не знала. Тогда я на автобусе.
– Не дергайся, довезу.
По радио тихонько рассказывали последние новости, и они замолчали. Потом заиграла музыка, он сказал:
– Странные у тебя маршруты…
– Почему?
– Вчера – в полицию, сегодня – на Госпитальную.
– А что там?
– Психушка.
– Мне не туда.
– Надеюсь…
Дайнека хихикнула. Он определенно ей нравился: ясные голубые глаза, крепкий нос, природный румянец, подбородок с четкой мужской складкой, темные кудрявые волосы. Прибавь сюда конкретный мужской характер – и получится мечта любой девушки.
В этот момент автомобиль подбросило, и она клацнула всеми своими зубами.
– Что это было? – просипела Дайнека, потому что голос вернулся не сразу.
– Последствия ямочного ремонта.
– Ага… – Дайнека уловила знакомую тему. – Это потому что нет денег на хороший ремонт?
– Как, говоришь, адрес?
– Госпитальная двадцать два.
Они въехали в малоэтажный поселок и свернули в одну из боковых улочек, в безлюдное неприглядное место.
– Вот этот дом, – показал Вячеслав.
Машина затормозила. Дайнека вышла, и перед тем как захлопнуть дверцу, спросила:
– Подождешь?
Он кивнул и включил радио погромче. Дайнека узнала мелодию – «Отель Калифорния» – и перевела взгляд на дом. Из окна на нее смотрела худая старуха.
Пройдя к калитке, она услышала, как в доме стукнула дверь.
– Екатерина Владимировна Свиридова здесь проживает?
За воротами кто-то был, но голоса не подал.
– Откройте, пожалуйста, нужно поговорить!
Звякнул замок, через возникшую щель на Дайнеку уставился глаз с черным подглазьем[3].
– Зачем она вам?
– Поговорить о ее дочери.
Калитка распахнулась, за ней стояла старуха.
– Вы от Алены?
Дайнека сообразила, что она имела в виду Елену Свиридову.
– Нет, не от нее.
– Что ж, заходите. – Старуха вздохнула и направилась в дом. Зайдя в кухню, села на табуретку, сцепила руки и безмолвно уставилась на Дайнеку.
Та опустилась на стул, пристроив рядом пакет с найденной сумочкой. Прикинув, когда следует отдать старухе сумку и паспорт, решила не торопиться.
– Меня зовут Людмила Дайнека.
– А я Екатерина Владимировна, мать Алены, – отозвалась старуха.
– Можете рассказать, как пропала ваша дочь?
– Она не пропала, – обыденно проговорила Екатерина Владимировна.
Помолчав, Дайнека поинтересовалась:
– Что же тогда с ней случилось?
– Ничего.
– Не понимаю…
– Алена уехала на юг и очень хорошо там устроилась.
– Господи… – Дайнека прижала руки к груди. – Как же я рада! – Она потянулась к пакету, собираясь достать сумку, отдать матери Елены Свиридовой и забыть наконец об этой истории.
– Следователь мне все рассказал, – продолжила Екатерина Владимировна. – Она уехала на машине с каким-то мужчиной.
Дайнека отдернула руку и подняла на старуху глаза. Потом осторожно спросила:
– Он сказал, куда именно уехала ваша дочь?
– Ему неизвестно.
– Она давала о себе знать?
– Нет. А писем не пишет, потому что боится. Думает, буду ругать, – Екатерина Владимировна огорченно покачала головой. – Дурочка…
На мгновение Дайнеку охватило чувство невосполнимой утраты. Она поняла: за долгие годы одиночества старуха убедила себя в том, что ее дочка жива. Отдать сумку сейчас – значит, убить эту уверенность и поселить в ее душе ад.
– Да… – пробормотала Дайнека. – Я понимаю.
Екатерина Владимировна чуть оживилась:
– Вы знакомы с Аленой? – потом вдруг махнула рукой. – Да что это я… Вам лет двадцать, не больше.
– Двадцать два.
– Когда Алена уехала, вы еще не родились.
Пытаясь нащупать нужную тему, Дайнека посетовала:
– Жаль, что мы не знакомы. Расскажите, какая она была?
– Перед тем как уехать, Алена была очень красивой. Теперь я понимаю: она влюбилась.
– Почему вы так думаете?
– Иначе зачем бы она с ним уехала?
Екатерина Владимировна смотрела в окно, поджидая дочь из школы.
Сегодня, когда она мыла пол в ванной, к тряпке прицепилось золотое кольцо с большим оранжево-розовым камнем. По ободку оно было испачкано голубым пластилином. Екатерина Владимировна встала на колени и заглянула под ванну. На днище она заметила кусок пластилина такого же цвета.
Как видно, кольцо прилепила Алена, не сообразив, что горячая вода в ванне расплавит пластилин и оно упадет на пол. Вопрос, где она взяла деньги на это кольцо, мучил Екатерину Владимировну до полудня. Потом она сообразила, что его могли подарить. Но это нисколько не успокоило. Наоборот, теперь пришлось задуматься, какие отношения связывали дочь-старшеклассницу с тем, кто мог позволить себе такой дорогой подарок.
Так она изводила себя догадками одна другой хуже. Дошло до того, что Екатерина Владимировна заподозрила дочь в проституции, но тут же прогнала эту мысль: ее Аленушка на такое никогда не пойдет.
В конце аллеи закраснело пальтечко Алены. Рядом с ней шла подруга Ирина Маркелова.
– Не ко времени принесло, – пробормотала Екатерина Владимировна и бросилась открывать дверь.
– Здравствуйте, тетя Катя! – Ирина, не раздеваясь, прошла в комнату.
Забирая из рук дочери школьную сумку, Екатерина Владимировна пристально вгляделась в ее лицо, пытаясь прочитать тайные знаки, указывающие на предполагаемую порочность.
– Мам, ты что? – Алена поцеловала мать и скрылась в своей комнате.
Минут через пять подруги снова появились в прихожей. Попрощавшись, Ирина ушла. Екатерина Владимировна проводила ее, тяжело припала спиной к двери, достала из кармана кольцо и протянула дочери.
– Откуда это у тебя? – трагическим голосом прошептала она.
Алена опустила глаза.
– Отвечай! – Екатерина Владимировна ударила дочь по щеке. – В артистки пошла? В Москву собралась? Теперь куда? На панель?!
– Мама, прошу тебя, не надо так говорить…
– Ну, хватит… Школу закончишь и сразу – в политехнический институт. Не хочешь учиться – иди мыть полы!
Алена не возразила и не ответила, но, главное, ничего не сказала про кольцо. В шесть часов вечера она ушла в Дом культуры на репетицию.
– Вы так и не узнали, откуда взялось кольцо? – спросила Дайнека.
– Нет, – покачала головой Екатерина Владимировна. – Это был последний наш разговор.
– Следователю про кольцо рассказали?
– Тогда мне казалось, что об этом лучше не говорить. Позже рассказала, но никто не заинтересовался.
– Оно и теперь у вас?
– Конечно. Я его берегу. Приедет Алена и заберет.
– Можете показать?
Екатерина Владимировна достала из передника скрученный носовой платок, развязала и протянула кольцо. Дайнека повертела его в руке.
– Дорогое и, кажется, старинной работы…
Она достала телефон и осторожно спросила:
– Можно сфотографировать?
– Пожалуйста. – Старуха не возражала.
Щелкнув несколько раз, Дайнека вернула кольцо.
– Алена хотела поступить в театральный?
– Хотела. Но где ж мне было взять столько денег? Билет до Москвы купи, за жилье заплати, есть-пить тоже надо… А у меня зарплата – семьдесят.
– Тысяч? – уточнила Дайнека.
– Рублей, – старуха внесла ясность. – Тогда, милая, все на рубли мерилось.
– Можно еще вопрос?
– Давай.
– Когда вы поняли, что дочь не вернулась?
Екатерина Владимировна степенно кивнула.
– Как за полночь перевалило, так и забеспокоилась. Пошла к Дому культуры, позвонила в служебную дверь. Вышел вахтер, сказал, что никого уже нет. Утром к подружке ее побежала.
– К Ирине Маркеловой?
– К ней. – Екатерина Владимировна говорила так, будто речь шла о самых обычных вещах. – Она сказала, что Аленушка ушла ровно в одиннадцать. И что с ней было дальше, Ира не видела, потому что осталась на репетиции. Ну а потом свидетель нашелся, он видел, как доченька моя уехала на машине. – Старуха вздохнула. – Знала бы я тогда, что с ней все хорошо, не убивалась бы так. Спасибо следователю, он подсказал. Дай ему Бог здоровья!
Чтобы завершить свою миссию, Дайнека подняла пакет, в котором лежала сумка Свиридовой. Но, взглянув в умиротворенное лицо Екатерины Владимировны, почувствовала, как рука внезапно ослабла и опустилась вместе с пакетом. Так она и ушла – с терзающим ощущением, что оставила незавершенным важное дело.
Вячеслав повез Дайнеку в дом Кораблевых. В пути выдал пару шуток, но, почувствовав ее настроение, замолчал. Высадил у калитки, попрощался и быстро уехал.
Близился вечер. На темное небо набежали невесть откуда взявшиеся облака.
«Ночью точно будет гроза», – подумала Дайнека и оглядела окна кораблевского дома. Во всех горел свет. Она взбежала по лестнице, быстрыми шагами перемахнула прихожую и оказалась в гостиной. Там у окна стоял высокий крепкий мужчина. Он обернулся.
– Ты Людмила?
– Да…
– Тебя все ждут.
Было в его голосе что-то, что заставило ее съежиться. Захотелось найти какой-нибудь угол, завалиться туда и оставаться так долго, насколько это возможно.
– Кто вы? – спросила Дайнека и растерянно огляделась. – Где мама?
– Все вопросы потом. – Мужчина отошел от окна.
Теперь Дайнеке удалось разглядеть, что он был немолод, однако его нельзя было назвать стариком: статный, подтянутый, моложавый.
О проекте
О подписке