Глава 3

Треугольные и прямоугольно-параллелепипедальные небоскребы и простые жилые здания тянулись к ночному беззвёздному небу, пропитанному ядохимикатами, радиацией и гравитационными ошмётками с мясными структурами чужого мяса в ультразвуковых колебаниях крика воспоминаний убитых людей. Люди планеты Галлея никак на это внимания не обращали и продолжали свои праздные развлечения. Группа мужчин отправлялась вместе с судьёй в тронный зал в центре большого города, а с ними ехала аристократка, вылезая из большого гравитационно-светового автобуса на топливе чуть слабее ракетного и выбрасывающего кучу радиации в окружающую среду, однако их королевское высочество экономил на переработке ядерных выбросов, зато он отлично умел питать своё тело чужой памятью ДНК и клеточного деления на процедурах омоложения. Когда транспорт подъехал к дворцу, который скорее походил на огромный комплекс неизвестного назначения, представляя в центральной постройке типичный ряд и два огромных светящихся жёлто-оранжевой градиентной расцветки купола. Из транспорта сначала вышли трое воинственно настроенных мужчин, за ними ещё четверо вооружённых, вышел судья и один из троих статно помог покинуть транспортное средство одетой в чёрный брючный костюм той самой аристократке.

Группа зашла в роскошное здание, обделанное по моде золотом, материалами похожими на мрамор с бриллиантовым покрытием, которое стоило целое состояние за одно только помещение, а тут весь дворец обделан таким материально-вещественным творением. Роскошные картины, статуи, произведения искусства – все только о богатстве и кричит, однако аристократка, глядя на всю эту роскошь видела лишь трупы убитых ради него невиновных жителей своей страны, потому что все знали вспыльчивый характер своего короля и прочих чиновников и аристократии, а Валентина, как одна из них, будучи скрытым бесом знала об этом не хуже всех остальных. Вся эта группа посетила дворец преследуя многие цели, но основная – договориться об освобождении исследователя Генри, который исследовал алхимический состав космических веществ и недавно его осенило открытие, которое интересовало и судью, и всю эту группу, а именно – алхимический состав человеческой клетки. Он сделал то открытие приближённо-гипотетически, однако для тех, кто эти данные изучал и собирал они были величайшей ценностью и лишь за этим они его искали, так как этот состав – первый ключ к относительно бессмертному, естественному и свободному существованию для тех, у кого, например, в организме возникает рак. Но эта история в реальности не была известна больше никому, кроме Генри, аристократки и некоторых из семи мужчин, а также знал судья.

Подождав немного, когда будет получено одобрение на аудиенцию правителя они прошли в зал и начали разговор о его освобождении. Правителя этого балагана звали Даниил Хаббард Русланиович, внешне он был типичным толстым убогим мужчинкой, если б только не его богатые наряды и роскошь – то убожество убожеством, ничтожество ничтожеством, а в тяжёлых обстоятельствах трус трусом. Как и все трусы он бы мать родную продал, лишь бы спасти своё мягкое место и этой его жалкостью постоянно пользовались все, с кем он вёл переговоры. И естественно трусу только кулак покажи, только стволом пригрози он тут же распластается подобно послушной собачке и все сделает как ты его просишь, потому что трусы не способны на суицид ради кого-то или даже себя, а потому не способны рисковать своей жизнью, так как в принципе суицид – это слабость, но риск порой необходим. С инкубаторов всех, кроме Земли, так как на Земле было что-то вроде подобия духовных консервов, поставлялись женщины для развлечения или просто в рабство, а он добротно подписывал документы о передаче и собирал капитал. Именно на это ему и намекнули, когда добились его согласия на освобождение Генри, Валентина и ещё двое из семи её спутников, а судья молчал и, когда он стоял в углу зала лишь сигареты ему не хватало для красивой панорамы, но на его молчание никто ничего не сказал. Затем пошло обсуждение работы системы «того света» на Земле и остальных инкубационных планетах.

– Но вы даже меня не слушаете! – возмущённо сказала Валентина Даниилу.

– А я и не обязан вас слушать, мне все равно что там происходит. Процедуры работают, очистители с концентраторами функционируют. В чём проблема?

– Проблема в том, что вы используете живых людей для очищения материи памяти души о делении клеток раскодированных людей, разве нельзя найти хотя бы другой способ очистки?

– Вы лезете не в свои дела! Что вы себе позволяете?

– Хорошо, я понимаю, простите мою грубость – сказала Валентина, сжав руки в кулак. Она этот вопрос все равно оставлять не собиралась, но поняла, что по-хорошему обсуждать это бесполезно.

Естественно, прихватив немного капитала судья и остальные спутники, включая Валентину отправились в полигон освобождать пленника, так как без залога в освобождении им было отказано.

Генри, сидя в камере думал о том, на сколько у него интересные исследования и какая у него при этом неблагодарная низкооплачиваемая работа, на которой его поставили и в результате он здесь, в серой рабской пижаме, лишённый свободы и надежды на что-то светлое вообще в ожидании своей участи. Если бы он только не узнал о том, что происходит на Земле, если бы не нашёл ключи к бессмертию, все было бы хорошо и его бы не арестовали. Что его теперь ждёт? Он не знал и не ведал. Спустя 8 часов за ним приехали Валентина и сопровождающие, судья улаживал вопросы выкупа и Генри таки выпустить выпустили, но не отпустили. Он чувствовал, что находится в неизбежной, непреодолимой клетке из которой не может вырваться, не может преодолеть сковывающие его свободу обстоятельства и он понимал, что все что им нужно его научное открытие и в глубине души так надеялся, что они его не получат, что их заинтересует что-нибудь ещё вместо этого, однако безысходность его не покидала. Ему казались эти обстоятельства просто нереальными, ненастоящими, несмотря на то, что все это имело место быть на самом деле. И в принципе так часто бывает, когда жизнь прижимает к стенке человек не может поверить в то, что его прижало то, что он хоть и ощущает, но не видит часто полную ретроспективу и перспективу обстоятельств. Вопрос у него ещё возникал кто или что эти обстоятельства создаёт и что помогает их анализировать? Однако он понимал, что суматоха вокруг его исследований имеет место быть и он бы не удивился. Если бы даже инопланетяне прилетели посмотреть на него, просто потому что он это обнаружил в ходе своих исследований. Но кто была та женщина? Если бы он встретил вот снова ту особу аристократических кровей он бы искренне был удивлён, так как при первой встрече с ней искренне ощущал её презрение к своей персоне.

Но кому тяжелее выжить, узнику или свободному человеку? При этом, тот кто правит тоже узник того, кем он правит и это неоспоримое правило, отсюда и само слово узник, от слова «узы». Взаимоотношения – это вообще одно сплошное рабство, потому что неизбежно пойдёт сравнение с друг с другом, у мужиков начнётся конкуренция сразу, при чём не важна ни причина конкуренции, ни суть проблемы, ни сама проблема – им лишь бы осуществить причину подраться и выяснить, кто ж сильнее там или сям – им по сути тоже пофиг в чём, и кто из них сильнее и этим по сути они прекрасны, когда дерутся, только именно в красивой борьбе, а не в этом омерзительном порыве доминировать. В чём разница? Разница в садизме одно дело просто дружески подраться и уважать существование друг друга, а другое независимо от причины просто истребить, чтобы единолично доминировать, потому что уважение искореняет доминирование и позволяет существовать всем без истребления даже в случае конфликта. К этому пришли, например, русские и немцы после войны, зачем геноцид, если столько трупов и никакой пользы в результате? Даже самый жестокий правитель хотя бы в рабство бы забрал побеждённых, а оптом неизбежно пойдёт все равно уважение к ним, потому что это существующие, настоящие люди, без них не получится ощущать и пользоваться результатом победы над ними и первыми это поняли русские генералы, цари, полковники, что победа не всегда крах побеждённого, а победив, можно договориться и жить с теми, кого ты победил. И вообще победа не однозначна в своём проявлении – это лишь ощущение триумфа, но в результате победитель ли победитель и проигравший ли проигравший? Если математически, кто меньше потерял, тот и победитель, а если в противостоянии есть уважение, то независимо от результата победа обоюдная, не говоря уже о развитии в таких процессах разнообразия. И отсюда вывод – что уважение, это проявление свободы. Без него невозможна свобода и стало быть свободному в любом случае тяжелее, если все порабощены и узнику тяжко быть рабом среди свободных, а значит все это так или иначе опять же вопрос взаимоуважения, потому что отсюда идёт прямой вывод, что свобода и рабство относительно, это просто плацебо, как и страх перед неизвестным, плацебо полезно лишь когда есть опасность, а если таковой нет, зачем этот страх? Значит это без причины не существует, так как не все этого боятся. Потому что сгореть в огне заживо или спрыгнуть с крыши боятся все, так как это полезный вид плацебо, оберегающий нас от того, что для нас опасно и проявляемый даже инстинктивно, потому что жилых зданий нет в природе, это уже интеллектуальный вид инстинктов.

После гравитационно-световой автобус с группой, так сказать, вызволения Генри из полигона подъехала к месту назначения. От полигона словно веяло мясом, кровью и гнилью убитых и казнённых неугодных правительству людей, да и построен он был на ландшафте с небольшой горкой и холмами. Эта обстановка говорила о том, что каждый день там происходят убийства, каждый день так или иначе садистская расправа над кем-то во имя кого-то или чего-то. Потому что им какая разница кого убить для достижения продления срока своей жизни, упрочнения своей репутации и достижения каких-либо успехов за счёт устранения того, что им мешает, так как они не в силах просто уважать существование человека, а ведь это уважение помогло бы достигать любую цель с учётом его мнения, но при этом его не убивая, однако это сложнее, это дольше, хоть и прочнее в результате то, что достигается, но они это понимать просто отказались, им это не нужно, потому что с убийствами быстрее и жить в результате дольше можно, не говоря уже о инкубационных планетах, где можно было спокойно доводить до суицида, уничтожать сжирая останки существования человека для собственного развития, а то заставлять потреблять наркотики в немереном количестве и наслаждаться блаженством, вместо того, чтобы после первых двух раз остановить человека имея для этого все возможности, потому они не видели того зверства, которое осуществляли каждый раз, доводя людей до состояния овоща, разрывая на мясо память мира о людях, которая как таковая тоже была живой, как и сам человек, о котором мир помнит.