Глава 2

Казалось, прошла вечность, прежде чем Гай Уайлдер открыл дверь. Он ничего не сказал, только надменно поднял черную бровь.

– Э-э-э… – У нее пересохло во рту.

Эмбер явно недооценила подлинную силу его воздействия на нее. Поежившись под холодным, жестким взглядом, она почувствовала, как ее уверенность начала таять.

– Послушайте, – сказала она, облизнув губы. – Я думаю, мы можем разумно все решить…

Продержав Эмбер в напряжении несколько мучительных секунд, Гай широко открыл дверь, приглашая ее войти.

В гостиной он небрежно прислонился к каминной полке, весело изучая ее смелым взглядом:

– Так о чем вы там думали? Настал момент для извинения.

«Держись уверенней, Эмбер! Не будь тряпкой, Эмбер!» – так в прошлом говорили ее подружки.

В привычной ситуации она бы извинилась и пару раз невинно махнула ресницами, выглядя очаровательно глупой. Но не в этот раз.

– Я просто хочу еще раз обсудить вопрос, – произнесла она холодно. – Стены в этом здании очень тонкие. Ваше… пение будит меня.

Он улыбнулся, сверкнув глазами, в уголках которых собрались морщинки:

– Вы знаете, мне интересно, как такая здоровая женщина, столь изящная и грациозная… – Он наклонил голову набок, его рот чувственно дрогнул. – В такой великолепной форме, как у вас, вы слишком много времени уделяете сну. Вы когда-нибудь занимаетесь чем-нибудь активным, Эмбер? Ходите в спортивный зал? В клубы? Танцуете до рассвета?

Какая ирония! И этот вопрос задают женщине, которая занимается танцами три раза в неделю по утрам, содержит магазин, учится и к тому же хватается за любую работу, лишь бы избежать нищеты!

– Это вас не касается!

Он опустил ресницы, слегка улыбаясь:

– Что ж, я рад, что вы пришли извиниться.

– И не мечтайте! О’Нейлы не извиняются! В его глазах промелькнула вспышка.

– Разве? Они что, не поют и не музицируют? Он стремительно приблизился и, прежде чем она успела воспротивиться, схватил ее и опустил рядом с собой на стул возле рояля. Эмбер глотнула воздух, высвободилась, но тут его глубокий спокойный голос пригвоздил ее к месту:

– Это музыка вас так раздражает или мужчины? Она издала презрительный смешок:

– Не будьте глупцом! Я люблю музыку. Обхватив талию Эмбер загорелой рукой, Гай притянул ее к себе.

Она попыталась высвободиться, но его тело было таким большим, мускулистым и твердым как железо!

Чистый запах мужского тела, мужественное тепло, его прикосновение привели ее чувства в смятение. Эмбер следовало оттолкнуть Гая, встать и уйти, но что-то удерживало ее на месте.

– Какую музыку вы любите?

– Всю! Шопен. Дебюсси. Чайковский, само собой.

– О, само собой! – Он улыбнулся.

– Не смейтесь, – сказала она быстро, – у каждого свой вкус.

– Естественно. Если вы предпочитаете слушать мертвых.

Его дыхание щекотало ей ухо. Губы Гая были довольно близко, и она ощутила некий отголосок в своем теле…

– Может, они и мертвы, но их музыка будет жить вечно. – Она бросила на него вызывающий взгляд: – Можете вы то же сказать о себе?

Он выглядел явно озадаченным:

– Теперь вы и в самом деле попали в больное место. Внезапная мысль поразила Эмбер.

Она могла. Слегка наклонившись, она могла облизнуть его сильную загорелую шею и ощутить ее соль на вкус. Доставить ему удовольствие своим языком…

Адреналин, должно быть, вскружил ей голову.

– Думаю, к вашему списку можно добавить и Шопена? – продолжил Гай с насмешкой. – Не слишком ли это для вас слабенько, Эмбер?

– Нет. Эти шедевры – проникновение в мою душу. – Она повернулась и посмотрела на него.

Гай встретил ее ясный взгляд и услышал свой внутренний голос: «Ты знаешь свою слабость. Такие ресницы! И эти поразительные глаза…»

Эмбер почувствовала – предательский румянец вот-вот затопит ее.

Его рот был так смертельно прекрасен и так близок, что ей пришлось задержать дыхание.

«Ради бога, Эмбер! Должно быть, усталость расстроила твои чувства. Только из-за того, что у него точеный рот и потрясающий профиль, ты не должна забывать о реальности. Возьми себя в руки и уходи!»

Так ее мать всегда говорила ей, а уж Лиза О’Нейл знала об этом лучше остальных: «Когда ситуация становится серьезной, мужчины исчезают».

Правда, Эмбер никогда не следовала мудрым советам матери, но это не означало, что она должна была потерпеть поражение и на этот раз!

– Давайте посмотрим, Эмбер. – На таком расстоянии она могла чувствовать вибрацию его глубокого голоса в груди. – Ваши губы подобны вишням и розам. Я думаю, мне стоит их попробовать…

Она напряглась в ожидании, пульс участился, но вместо ожидаемого поцелуя Гай продолжил изучать ее.

– А ваши глаза… – Он сделал паузу. – Что рифмуется с аметистом?

Он напел несколько мелодий, остановившись на «Элеоноре Ригби», и запел нежно:

– Эмбер О’Нейл, губы сладкие, как вино. А ее глаза как прозрачный аметист. Никогда не была поцелованной, Эмбер О’Нейл. Ей почти тридцать, и она рано ложится спать, мечтая об объятиях любви.

Гай не допел следующий кусок, просто сыграл его. Ему и не нужно было. Она его помнила. В сердце больно кольнуло.

– Очень забавно. Хотя не все правда.

– Что именно?

– Все! – Ее грудь быстро поднялась и опустилась.

Любой на ее месте чувствовал бы себя одиноким. Она скучала по матери каждую минуту каждого дня. Это так естественно! Они были неразлучны. После того как Эмбер ушла из балетной труппы и покинула всех своих друзей, она не имела возможности завести новых – кроме тех, которые работали в пассаже.

И она знала, почему он подумал, будто ей почти тридцать. Это все из-за ее одежды! Ох эта постоянная нехватка денег! У Эмбер была только одна возможность обновлять гардероб – винтажный магазин за углом, торгующий слегка поношенной одеждой с цветочными узорами.

А еще по вечерам она должна была выступать в испанском клубе в Ньютауне – и так несколько недель по субботам. На вырученные деньги Эмбер собиралась разнообразить ассортимент. Но, может, она потратит часть заработка и купит себе что-нибудь модное?..

Например, новые джинсы? Маленькую куртку?

Затем она вспомнила Серену. Она обещала выдать Эмбер аванс за дополнительное выступление в четверг.

Эмбер заметила – лицо Гая расплылось в медленной, сексуальной, дразнящей улыбке, собравшей морщинки в уголках глаз.

Она рискнула мельком заглянуть в их серую глубину:

– Извините за то, что ударила вас…

– Ничего. Давно меня не шлепала красивая женщина. Это было довольно впечатляюще.

Сердце Эмбер учащенно забилось, и она отвела глаза.

– Смотрите, у вас синяки здесь… и здесь. – Он нежно провел кончиком большого пальца под ее глазами. – Вам нужно прекратить все эти гуляния, Эмбер. Вам нужно поспать.

Нужно переменить тему. Если не упоминать о сексе, ничего не произносить и не смотреть на его губы…

Ее губы пересохли, но она сражалась с желанием облизнуть их кончиком языка. Она заметила, как в его понимающих глазах мгновенно вспыхнул огонек. О боже! Он видит ее насквозь.

– Что вы вообще здесь делаете? – Она сохраняла любезный тон. Не слишком заинтересованный, по-соседски вежливый. – Джин не говорила о том, что вы здесь остановитесь.

Он кивнул:

– Это решилось буквально за минуту. Застройщик вынес стены в моем доме, и в нем стало невозможно жить. Медовый месяц Джин пришелся как раз кстати.

Задумавшись, она нахмурилась:

– Не помню, чтобы видела вас на свадьбе. Его лицо стало невыразительным.

– Я там и не был.

– О, как жаль! Это было потрясающе. Такая вечеринка! Наверное, Джин расстроилась?

Гай пожал плечами и резко рассмеялся:

– Она бы очень удивилась, если бы я приехал. Его колено тронуло ее ногу, и Эмбер мгновенно закрыла глаза.

«По крайней мере, он говорит о Джин с симпатией», – думала она, наслаждаясь волной, скользящей вверх и вниз по ноге.

С удивлением она заметила – боль в голове исчезла.

Подобно притягательной Юстасии Ви, Эмбер всегда была весьма восприимчива к мужским коленям.

Пора взглянуть правде в глаза. Были времена, когда она ощущала себя опустошенной и бесполезной. А теперь горел свет, играла музыка, и по ее телу разливалось тепло…

– Как прекрасно быть с вами, Эмбер! Или это могло быть… прекрасным. Что скажете?

Его руки перебирали клавиши, заставляя музыку струиться подобно ласковой воде. Она представила, как эти руки играют на ее позвоночнике. Успокаивая и лаская ее. Поглаживая ее волосы.

Она рассмеялась гортанным смехом:

– Я бы не сказала, что вы со мной.

– Но я становлюсь ближе. Вам так не кажется? – Его рука обхватила и погладила ее бедро.

– Вы только хотите. – Она немного отодвинулась. – Что-то я не заметила, чтобы вы продемонстрировали свою соседскую доброжелательность, Гай.

Он ответил низким сексуальным смехом, который демонстрировал его уверенность в своих силах.

– Я работаю над этим. Давайте посмотрим… Могу я предложить вам немного вина?

Она редко пила алкоголь, предпочитая фруктовые и овощные соки. Вино не было союзником балерины. Эмбер пожала плечами:

– Вино было бы неплохо.

Гай вышел на несколько минут. Вскоре она услышала, как он открывает буфет и настенный шкаф в кухне.

Она несколько раз тяжело и глубоко вздохнула.

Гай вернулся с двумя бокалами и бутылкой красного вина. Эмбер сразу же узнала специальный свадебный хрусталь и взяла бокал с чувством вины.

«Эй! Ты не отвечаешь за квартиру, разве не так? Иногда лучше просто плыть по течению…»

Они звякнули хрусталем. Гай смотрел, как Эмбер поднесла бокал к губам.

– Расскажите мне о себе, Эмбер, – сказал он. – Чем вы занимаетесь помимо почитания умерших?

– У меня цветочный магазин в пассаже. Он поднял бровь:

– Что-то я не припоминаю. Где ваш магазин? Он, должно быть, прячется дальше вниз по проходу.

– Вовсе нет.

Он поставил бокал и снова начал перебирать клавиши.

Эмбер старалась не смотреть. Чем меньше она будет смотреть на стройную руку, подбирающую мелодию с такой обыденной уверенностью, тем лучше. Или на другую…

– Это в самом конце, возле выхода на улицу. Магазинчик у меня не так давно, и в нем немного товара, поэтому он не слишком хорошо функционирует. Когда у меня будет больше товара – больше цветов, – вы заметите его. Я открою дверь на улицу и повешу красивый тент, чтобы привлекать прохожих. Может, через полгода или около того. – За счет огромной удачи, времени и большого числа выступлений…

Он наклонил голову набок:

– Да? И как это сработает? Она быстро посмотрела на него:

– Что вы имеете в виду?

– Только это. Когда ты что-то начинаешь, нужно сразу доводить дело до конца. – Он задумался, а потом посмотрел прямо на нее: – А, теперь я знаю, почему вас так назвали. Янтарь… – Его голос стал глубже. – Посмотрите. Они все же не совсем фиалковые. На радужной оболочке маленькие красивые янтарные пятнышки.

Взволнованная, она ощутила, как краска заливает ее, и смущенно рассмеялась:

– Вы сейчас скажете что угодно. Ни у кого нет фиалковых глаз – за исключением, возможно, Лиз Тейлор…