Солнце все так же плавило асфальт под ногами. Мы шли в неловкой тишине. Мастерская «Хочу ноут» была совсем недалеко, квартал ходьбы. И мы оба знали, где она находится. Она знала, потому что шла уверенно, не за мной, а рядом или даже впереди. А я знал… ну, потому что знал. Этот райончик уже изучен мною вдоль и поперек. В нынешней своей трухлявой квартире живу всего год, зато в прошлой, через дорогу, жил лет шесть. Дешевый и почти самый злачный район города. На что, спрашивается, мог рассчитывать парнишка (тогда еще парнишка), без родительской поддержки с неоконченным высшим и ветром в голове? Эх… та квартира. Вспомнил, аж заскучал. Хорошая была однушка, чистенькая. Я там ничего даже не менял при въезде. И за шесть лет ничего не ломалось, кран не тек, никто никого не топил. Соседи – приятные были ребята: молодая пара с ребенком – снизу; две бабушки и еще одна пара возраста моих родителей – с нашей площадки; сверху не помню кто. На удивление тихие все. Да и я квартирант приличный был. Друзей не водил. Мы тогда грандиозные тусовки на даче у Санька проводили. Новая жена его никуда не пускала, страшно мол ей одной и грустно. Ну, он и придумал план-капкан. Чем к друзьям свою бестию водить, которая часов в одиннадцать уже ныла, что устала и хочет домой, он звал всех к себе. Она рано уходила спать в соседнюю комнату, а мы сидели до рассвета. И бабе спокойней, и он веселился от души. Противная у него женушка, честно сказать. Скандалистка ярая, за яйца его взяла и до сих пор не отпускает. Хотя он всегда говорил, что ее любит. Семь лет в браке уже, двое детей. Бедный… Я Санька не видел давно, новости только от друзей друзей узнаю. Вот так-то. Просуществовал этот план, кстати, не долго. Дамочке быстро надоели вечные сборы, и нашу компанию разогнали. С тех пор если где и встречаемся, то в клубах или барах, кальянных всяких. Но это не то, атмосферы нет…

Золотое прошло время у меня в той квартире – молодость. Если б не обстоятельства, никогда бы оттуда не съехал. Такой там открывался вид на улицу Центральная – которая в самом городе, если посмотреть на карту, была ни разу не центральная – с балкона десятого этажа на крыши пятиэтажных кварталов. Этот дом – единственный высокий во всем районе. И, самое важное, лифт-то никогда не ломался. Ни разу за шесть лет! Я любил на том балкончике сидеть вечерами, смотреть на фонари слегка деревенского города. Не мужское это занятие. Поэтому я никому не рассказывал, что у меня был балкон с видом и что я именно по нему скучаю, когда говорю о той квартире.

«Обстоятельства», вынудившие меня ее покинуть, звали Вера. Я снимал квартиру у ее бабки. Хорошая была женщина, добрая. А когда та скончалась от старости, наследство досталось Вере. Засранка выставила меня сразу же, как только смогла и въехала в квартиру сама. Я тогда не знал еще, что такое договор аренды помещения, да и бабушка Веры не знала. Все у нас было на честном слове, а потом появилась Вера и предложила мне этим честным словом подтереться. Теперь она на том балконе сидит.

Мы как раз прошли этот дом, и я с ностальгией запрокинул голову, чтоб посмотреть наверх.

– Что там? – вдруг спросила хозяйка злосчастного ноутбука, обернувшись.

И почему она решила бросить на меня взгляд именно в этот момент? Я думал не отвечать, что вопрос риторический, но она продолжала смотреть на меня. Выглядело это так смешно: она шагала вперед, и, одновременно с тем, голова ее была повернута почти на сто восемьдесят градусов, то есть, она не видела, куда идет. Шла-шла и споткнулась-таки. Она не оторвала от меня взгляд, только пошатнулась, вытянув руки, чтоб наладить равновесие, и продолжила идти так же.

– На свою старую квартиру смотрел, – выдавил я, чтоб она, наконец, перестала так пялиться.

– М-м-м, – промычала девчонка с умным видом и отвернулась.

«Слава богу она не стала продолжать разговор. Лучше пусть под ноги смотрит», – подумал я и тут же снова ощутил давящую атмосферу тишины. Ненавижу это дурацкое чувство, когда вроде не очень-то хочешь разговаривать, но надо, чтоб не было неловко. Я, вообще, человек общительный, но только со своими. Новые знакомства заводить как-то не очень люблю. Не знаю, почему. Это сложно объяснить. Не то чтобы мне не нравится узнавать других с нуля. Скорее, бесит тот факт, что ты уже старался, настраивал контакт, погружался в людей. А потом они просто исчезли из твоей жизни, и все заново. Но тут, конкретно в этой ситуации, даже немного другая история. Я и не планировал с ней сдружиться. Мне это было не нужно. К тому же, что мне – двадцати семи летнему парню – может дать в плане дружбы эта девчонка? Вряд ли у нас найдутся с ней какие-то общие темы для разговоров или совместные увлечения. Но тишина с каждым шагом все сильнее сдавливала мозг, а солнце припекало голову, так что казалось, квартал до этой мастерской – это Таримское шоссе какое-то. И я решил прекратить наши молчаливые страдания.

– Это была моя первая квартира после общаги.

Она даже не обернулась. Так и шла. И молчала. Я уже, было, подумал сказать что-нибудь еще про квартиру, но тут она, наконец, промолвила:

– А я никогда в общагах не жила. – И все еще ни разу не обернулась. Говорила вроде со мной, а вроде нет. Смотрела куда-то вдаль, перед собой. Ну и хорошо, не упадет хоть. – В российских общагах, – поправилась она.

Намекает, что была заграницей и жила в общагах там. Училась что ли?.. Невольный смешок пронесся по моему лицу, ведь я понял, что она сама хочет завязать разговор. А делает вид, что ей все равно на меня. Ох уж эти девушки… Может обиделась за ноутбук или на ту дурацкую шутку? Точно! Внутреннее недовольство, охватившее меня тогда на пешеходном, уже отступило, и я почувствовал, что должен извиниться. Вернее, даже не себя почувствовал, а ее. Пока мы шли, я смотрел на нее, слушал ее голос и понял, что ей грустно. Конечно! Какой же я дурак… Конечно, ей грустно! Я же каждый день всю неделю видел, как она строчит что-то за этим самым ноутбуком. А теперь он сломан. По моей вине. Хоть я себя виноватым и не считаю, она, наверно, думает, что лучше б попала под колеса сама, чем лишилась ноутбука. Вдруг, неожиданно для меня самого, внутри появилось сострадание.

– Слушай, – не выдержал я, – ты прости меня за ноутбук.

Давно это чувство меня не посещало. Даже показалось, что мне на нее не все равно. Хотелось добавить еще что-нибудь… Что-нибудь вроде фразы: «Не переживай», но не такое раздражительное и банальное.

А она повернулась и улыбнулась мне. Так загадочно и ехидно.

– Все хорошо, – сказала она, не отводя глаз.

В этом ее взгляде читалась какая-то радость что ли… Не знаю, что это было, но, почему-то, стало сразу веселее. И легче. Я даже на секунду забыл про невыносимую жару. Но лишь на секунду.

Голова кружилась. Ненавижу это состояние. Я продолжал идти и вдруг почувствовал, как капелька пота стекает со лба по щеке и к шее. Медленно так, щекоча. Лето хорошо, если проводить его дома и, желательно, не двигаясь. Я бросил взгляд на спутницу, как это обычно делают, чтоб определить, на сколько другим жарко. Хотелось увидеть, что она тоже изнывает по многим причинам: успокоиться, что я не умираю, и жара на улице, а не у меня в теле; перестать стесняться того, что насквозь потный, когда увижу, что люди вокруг тоже потные, и все мы в одной вонючей лодке, которую от бедствия не спасет дезодорант; позлорадствовать; ну, и еще по куче необъяснимых словами вещей, от которых на душе стало бы как-то легче. Так вот, я обернулся в надежде увидеть хоть одну капельку пота на ней, хоть намек на то, что ей так же жарко. Но нет… Шагает себе бодрячком. Как будто сейчас не тридцать, а пятнадцать градусов и северный ветер. Мало того, что она была в кофте, что само по себе необъяснимо, так еще и шла вприпрыжку, довольно быстро. Я на секунду засомневался в собственных датчиках тепла и судорожно осмотрел других попавшихся на глаза прохожих. Все потные. Одна она – нет.

– Я тут заметил, ты в кофтах все ходишь… Не жарко? – спросил я и тут же поправился: – Толстовках.

– Не жарко, – ответила она. – В смысле, ты заметил? Для того, чтобы заметить что-то надо меня часто видеть. Ну, или минимум дважды. – Она нахмурила брови и прищурила глаза. – Следишь за мной?

– Что? Нет… Что за ерунда? Видел тебя в кофейне.

Уточнять, в какой именно кофейне, было не нужно. На наш райончик она была единственная. Вернее, единственная, в которой можно было посидеть. А то некоторые называют ларечки Coffe Like кофейнями, но это не правда. Таких ларечков на каждом перекрестке. Нет в них духа какого-то что ли… Атмосферы. И еще, в них не посидишь и не поглазеешь на странных девочек…

– М-м-м, – снова промычала она. И снова даже не обернулась.

Может, мой ответ показался ей скучным? Может надо было как-то съязвить?.. Или пошутить?.. Нет. Хватит на сегодня шуток. Но разговор зашел в тупик. Опять. И мы зашагали в тишине. Как хорошо, что осталось всего ничего. Вон там уже видна заветная вывеска.

Наконец-то холод. Мы зашли в помещение с кондиционером. Ну, как зашли… Я зашел, а она залетела в открытую мною дверь. Это было так: вблизи мастерской она немного отстала, и я, подойдя ко входу первым, взялся за ручку, открыл дверь и уже хотел зайти, как она шмыгнула внутрь прямо передо мной. Почему-то в мою голову даже не просочилась мысль придержать дверь. Их обычно придерживают дамам. В том самом смысле этого слова Дамам с большой буквы. А она… ну какая же она дама? Не знаю, сколько ей лет, да, на самом деле, тут и не в возрасте дело. Просто она ведет себя как девчонка. Даже не девушка, а именно девчонка. Вроде тех, что лазают по крышам, шутят язвительные шутки, смотрят на всех, как на отбросов общества, ну, и тому подобное. Даже не знаю, с кем сравнить ее… Пусть будет – молодая Коко Шанель. Такая же маленькая нахалка.

Но, почему-то, мне стало неловко. «Где твои манеры?» – прошептал внутренний голосок.

Мы подошли к… К кому? К кассиру? К продавцу? К ремонтнику? Нет, не ремонтник, а… Как же это правильно говорить?.. Мастер! И не к мастеру. Не знаю, как назвать. Универсальному, в общем, человеку, к тому же, единственному в том магазине-мастерской. Пусть будет просто работник. Ничем не примечательный паренек. Самый обычный. Он окинул нас самым обычным взглядом, безразличным таким. По этому взгляду сразу понятно, что человек далеко не претендует на звание «Работник месяца», а, скорее всего, просто просиживает попу, будучи не очень-то довольным своей работой. Как, собственно, и большинство продавцов-консультантов-кассиров в России.

– Здравствуйте, – сказал я, облокотившись на прилавок, – нам ноутбук починить нужно.

Работник бросил на меня усталый взгляд.

– Какой дефект?

Я перевел глаза на свою спутницу, которая, очевидно, летала в облаках, дернул бровями, мол, что стоишь, доставай. Она тоже немного дернулась и, сняв рюкзак, вытащила из него свой обклеенный гаджет.

Дальше все как обычно: работник взял ноутбук, повертел в руках, затем открыл, включил, попялился в экран, что-то понажимал. Сумма, которую он озвучил после этого заставила меня десять раз пожалеть о том, что не убежал тогда на переходе. Я молча закатил глаза и представил стоимость ремонта. Понял, что она равна половине моей зарплаты. А потом я посмотрел на нее. Она стояла, так же облокотившись на прилавок, как я, и рассматривала флешки в витрине, стараясь делать вид, что ее совсем не волнуют мои дальнейшие действия. Я б на эти деньги… Что я бы?.. Купил бы двести чашек кофе или колонки себе, какие давно хотел. Но все это ерунда. Ни кофе, ни колонки не сделают меня настолько счастливым, насколько ее делает этот ноутбук.

– Хорошо, – кивнул я и попытался вспомнить, есть ли у меня сейчас на карте столько денег. Вроде есть.

– На чье имя оформлять?

Мы переглянулись.

– Наверно, на твое, – сказал я. – Потом придешь, сама заберешь, как починят.

Она кивнула и навалилась на прилавок еще сильнее.

– Записывайте, Киринева Алиса, – сказала она.

Алиса, значит… Красивое имя, сказочное. И запомнить легко. Спроси меня через несколько лет, как звали девчонку из кофейни с забавным ноутбуком, точно вспомню. Вплоть до самого момента оплаты, пока работник оформлял всякие бумажки, Алиса смотрела на меня и слегка улыбалась. Вернее, она хотела улыбаться, но усиленно скрывала это желание. Все равно, выглядело забавно. Как будто уголки рта ползут вверх, но она спохватывается и опускает их обратно. И так несколько раз.

К моменту, когда работник выдал Алисе квитанцию, а мне сунул терминал для оплаты, я уже окончательно попрощался с деньгами. И даже как-то приятно стало, когда увидел Алисину улыбку.

Умеют, все же, девушки выражать благодарность. Они это делают как-то очень просто, невзначай: улыбкой или добрым словом. Некоторые прямо от рождения источают какую-то положительную энергию. Какой бы злой ни был человек, перед такой энергией он не устоит. Ради таких девушек хочется горы сворачивать, только бы подпитываться этой теплотой, как самым опасным наркотиком. Наверно, это любовь называется. Не знаю. Знаю только, что у меня такая девушка была. Светлый ангел по имени Анжелика. Понятия не имею, как вообще вышло, что она на меня посмотрела, ведь я, не то что самый обычный, я хуже самого обычного парня. Денег у меня не было, когда мы познакомились, и когда расстались тоже не стало. Но вот когда встречались, они откуда-то появлялись. На Анжелику было ничего не жалко. И ничего не хотелось требовать взамен. Просто она так улыбалась…

Ее я любил. Сильно. Потом мы расстались. Как-то так вышло. И она остыла, изменилась, и я дурак, ничего не сделал, чтоб удержать. Ладно. Это теперь уже не важно. В прошлом она. Просто есть такие девушки. И даже если они не твои и ты не любишь их так, как обычно любят, хочется приятно им делать. Вот в магазине цветов, например, мужчина такой девушке отдаст букет бесплатно просто потому, что может. И он ее больше никогда не увидит. А значит, не полюбит. Но получит здесь и сейчас такую дозу этого «благодарственного наркотика», которой