– Ого, это что, столовая у вас или дом советов? – спросил он у Васьки.

– Грекова это дом, – буркнул тот.

– Начальник ваш?

– Вообще-то сталкер он, – нехотя пробурчал парнишка. – Отстроился, блин.

– А люди-то не возражают, что столько места занял?

– Чихать он на людей хотел, жлобина. Комендант ему не перечит, лебезит перед ним, потому что он один из самых удачливых добытчиков, а что там простые люди скажут, ему параллельно. В деревне б его уж давно пожгли, – авторитетно заявил Васька, явно повторяя слова кого-то из старших, – а тут-то как – всю станцию спалишь еще за компанию. Приходится терпеть, – и мальчик с досадой, как взрослый, плюнул себе под ноги, не обращая внимания на осуждающий взгляд стоявшей поблизости тетки. Крот машинально отметил про себя, что здешние женщины яркими нарядами не злоупотребляют, в их одежде преобладали серый цвет, хаки, а многие и вовсе носили все черное. Правда, на некоторых выцветшие от многочисленных стирок черные платья выглядели непрезентабельно, но, кажется, на это никто не обращал внимания. «Странные люди», – подумал Крот.

– А бревна-то ваш Греков где взял? – спросил он Ваську.

– Да сверху приволок, тут неподалеку ими торговали до Катастрофы.

Решили, что говорить с комендантом будут Следопыт, Литвин, Айрон и Крот, а Федора и рыжеволосую девушку оставили пока возле ближайшей палатки под охраной парнишки – как заложников. Их тут же обступили любопытные, но с вопросами не лезли, разглядывали молча – и от этого становилось как-то не по себе.

– Ну, чего встали? Разойдись, – ворчал парнишка, явно гордый доверенной ему важной миссией.

Остальная делегация отправилась в подсобку к коменданту. Это помещение выглядело скромно – стол представлял собой доску, положенную на четыре чурбака, комендант сидел на деревянной скамье, напротив стояла такая же – для гостей. На полу был расстелен тканый коврик. По краям стола стояло двое часовых с ружьями наизготовку – коменданта явно предупредили о визите, и он решил не ударить в грязь лицом перед гостями из большого метро. Крот не сомневался, что часовые появились именно в связи с их приходом, – вряд ли они в обычное время несли постоянную вахту в кабинете.

Комендантом станции Кузьминки оказался рослый, крепкий мужик в тельняшке и спортивных штанах, с широким лицом и мясистым сизым носом. На лбу у него был еле заметный шрам, и Кроту подумалось, что мужику наверняка случалось подниматься на поверхность, – а может, он и до сих пор участвует в вылазках. Поодаль от коменданта на скамье расположился неприметный человек, державший в руках блокнот и ручку. Крот обратил внимание на черно-белое большое фото в рамке на стене – паренек с русым чубом в вышитой рубахе чуть склонил голову, задушевно и бесшабашно глядя, казалось, прямо в глаза. Ужасно знакомое лицо, только откуда? Крот нет-нет, да и поглядывал на фото. Голос у коменданта был густым, командирским.

– Ну, давайте знакомиться, – задушевно сказал он. – Семен Михалыч я, а это мой помощник, можно сказать – комиссар. Владимир Николаевич.

Неприметный человек утвердительно склонил голову, внимательно разглядывая гостей.

– Василий Денисыч, – нехотя буркнул Следопыт. Айрон, секунду помедлив, назвался тоже, но так быстро, что никто ничего не разобрал. Так же скороговоркой произнес имя и Крот, назвав и прозвище. Переспрашивать, впрочем, не стали, хотя комиссар сделал пометку в своем блокноте.

– Игорь Михайлович, – произнес Литвин.

– Ну, вот и познакомились, – пророкотал комендант. – И все же попрошу документики предъявить комиссару нашему. Не обессудьте, время такое – сами понимаете. Не так давно являлись к нам из метро бандиты всякие – вот с тех пор, как мутанты дорогу стерегут, хоть этой швали не стало.

Сталкеры, достав корочки, передали их комиссару, и тот немедленно принялся переписывать данные в блокнот, периодически сверяя лица с фотографиями плохого качества.

Тем временем стройная девушка с челкой внесла на подносе несколько дымящихся щербатых фарфоровых чашек. Крот оценил – принимали их, видимо, по высшему разряду, фарфоровые чашки обычно хранились для торжественных случаев даже на Ганзе, а уж на этой полунищей станции, наверняка, были большой редкостью. Хотя кто их знает, может, у них поблизости посудный магазин находится. Тем не менее, Крот почувствовал себя на мгновение важной персоной. Девушка быстро глянула на него и вновь опустила глаза. А комендант продолжал:

– Неужто вас прислали, наконец, из большого метро, откликнулись на наши молитвы? Да ведь столько лет прошло, теперь ни следов, ни концов не найдешь. Ну, попробуйте – может, чего и накопаете. Где думаете искать?

«Знать бы, о чем он», – подумал Крот. Но Айрон сориентировался быстрее и неопределенно произнес:

– У вас тут вроде парк какой-то поблизости есть?

– А вот в парк лучше не соваться, – неожиданно резко сказал комендант. И тут же вроде бы устыдился своей грубости.

– Спросите, почему? – он обвел слушателей взглядом. И, поскольку никто не спросил, ответил сам: – Потому что чуйка у меня. Сердце подсказывает. Этот парк у нас нехорошим местом считается. Пропадете еще там, а я за вас отвечай потом. Там даже мутанты не такие, как в городе. Наши давно уже туда не суются. Нет, лучше по окрестностям посмотрите. Но чтоб никому на станции – ни слова. Нечего людям душу травить, надежды давать напрасные. Они только успокоились. Будут спрашивать, зачем пришли, – сами придумайте, что вам здесь занадобилось. Может, склады оружия ищете… хотя какие тут склады! Поблизости все давно растащили, а далеко ходить – приключений искать.

Крот слегка обалдел. И не только он. На лице Айрона было ясно написано: «Мы тут секретность разводим, а здесь, оказывается, все уже всё знают». И только Следопыт не растерялся и поддакнул:

– Конечно, склады, а что же еще? Так и скажем людям. У нас от народа секретов нет.

– Эх, – вздохнул комендант, – в прежние времена я б сам с вами пошел. А теперь силы не те, башка трещит по утрам, видеть стал хуже, – он задумчиво потер шрам на лбу. – Но все условия вам обеспечим. Палатку дадим, питаться можете на кухне в любое время – там всегда что-нибудь есть. Еды хватает пока, не жалуемся. Хозяйство подсобное завели, крыс разводим, да и сталкеры у нас – орлы, добытчики. Даже с Текстилей теперь к нам ходят промышлять, в наши края. Вот только не верю я, что будет толк из вашего расследования. Ну, походите, поищите.

Он перехватил взгляд Крота и вроде бы слегка смутился.

– Это, так сказать, покровитель станции, известный рязанский поэт.

Комиссар кивнул и важно добавил:

– Народу нужны какие-то ориентиры… Культурные, так сказать, ценности. Не хлебом ведь единым. Мы и день рождения его отмечаем. Народу нужна идея.

– Это точно, – вздохнул комендант. – А у нас тут чего ж? И так каждый в своем углу сидит, даже на соседних станциях редко бываем. Когда только очухались после Судного дня, уцелевшие вроде хотели сплотиться, контакты наладить. С большим метро пытались отношения поддерживать. Хотели открытый перегон как-то обустроить, крышу, что ли, навести, но так и не удосужились. А потом, как начали к нам лихие люди всякие ходить, даже порадовались мы, что не проложили им удобную дорогу. Теперь уже без толку об этом думать – мутанты не дадут. И с объединением ничего не вышло. Мы даже было название уже сочинили – Рязанская Федерация, – комендант хмыкнул. – А на деле получается, что Текстили на нас косо смотрят – мол, хорошо устроились, в серединке. Того гляди, начнут с нас требовать платы за то, что они – крайние, будто мы в этом виноваты. А рязанские – ребята озорные, бойкие, отчаянные. У них свои какие-то места, куда они за едой да за хабаром ходят, и очень они боятся, что мы им дорогу перебежим. А мы, наоборот, ко всем с широкой душой – приходите, гости дорогие, – комендант картинно развел руками. И вдруг закашлялся, схватившись за грудь. Крот отвел глаза. Владимир Николаевич торопливо сунул коменданту какую-то тряпку, платок, что ли. Комендант с досадой оттолкнул его руку. Постепенно приступ прошел, все еще бледный комендант откинулся назад.

– Да, нам рассказали уже про рязанских, – торопливо сказал Крот, чтобы нарушить наступившее тягостное молчание. – А дальше по ветке, за Рязанским проспектом, нет ничего?

– А чего там может быть? Выхино – открытая станция, а что за ней творится – неведомо. Там дальше уже Люберцы. Не знаем, есть ли там живые. Хотя слухи разные ходят. Говорил человек с Рязанки, что иной раз словно бы кто скребется к ним с поверхности, – даже вроде голоса часовые слышали. Но не открыли – побоялись. На самом деле, кому там скрестись, через двадцать-то лет? Либо это им мерещится от нечистой совести, либо это души неприкаянные стонут.

Услышав это, Крот с интересом глянул на коменданта, а тот невозмутимо продолжал:

– Сталкеры здешние – те условные сигналы знают, и им рязанские открывают. А если нет, так любой сталкер знает, что может до нас дойти, – впустим. И еще в туннеле есть лаз, только своим известный.

– А нас-то впустите обратно, когда наверх сходим? – как бы в шутку спросил Крот.

– Об этом не тревожьтесь – мы вас одних наверх не отпустим, – улыбнулся комендант. – Петр Николаич проводит, он у нас главный добытчик, все окрестности знает досконально. И обо всех тонкостях вам расскажет.

Крот понял – комендант намекает, что с ним лучше дружить, иначе ничего у них не выйдет.

Тут та же девушка внесла на подносе тарелку с самодельным печеньем, и все замолчали, ожидая, пока она выйдет. Крот с удовольствием прихлебывал чай – хоть и жидкий, но, кажется, настоящий, видно, еще из прежних запасов.

Пришлось заново пересказать коменданту, как добирались, и в общих чертах – что теперь творится в большом метро. Крот весь измаялся – день был бурный, хотелось уже съесть что-нибудь поосновательнее жидкой похлебки и чая с печеньем, выпить, расслабиться.

Напоследок комендант еще раз предупредил:

– От парка держитесь подальше и слухам, что здесь ходят, не верьте. А то вам такого порасскажут – мол, оборотни там живут, и все такое. Если чего не поймете – идите ко мне, будем вместе разбираться. Держите, так сказать, в курсе.

Когда уже выходили, столкнулись в дверях с худым, нервным мужиком.

– Что у тебя, Андреич? – спросил комендант.

– Терехина хулиганит.

– А чего она?

– Так это… велено ж было игрушки сжечь. А она не хочет. Не отдает. Не силой же отбирать?

– Тьфу, – досадливо крякнул комендант, почесав в затылке, – ладно, не трогай ее пока. Вот чумовая баба! Сказали всем – от этих игрушек зараза одна, грязь собирают. Ладно, я с ней сам потолкую.

Крот, пока шли, соображал. Комендант явно принимал их за какую-то другую группу, и это было им на руку. Крот не знал, какая там у них вышла история и какого они ожидали расследования, каких посланцев из большого метро, но все это можно было выяснить со временем. Главное – что они получили одобрение любых поисков. И все-таки странно было, что все вот так гладко обошлось, без препятствий. Лучше бы им пришлось стоять на своем, доказывать. Чутье подсказывало Кроту, что когда все так складно начинается, потом непременно ждет какая-нибудь большая пакость. А начиналось все на удивление удачно. Конечно, с этим светом в туннеле натерпелись страху, но ведь в итоге все живы. Хотя Литвин до сих пор какой-то странный – еще неизвестно, как это приключение ему аукнется. А поиски входа и неласковую встречу Крот и за трудности не считал. Вот если б они пару человек потеряли по дороге или, к примеру, не смогли до утра обнаружить вход на Текстильщики и пришлось бы возвращаться в большое метро мимо обиталища мутантов – это было бы проблемой. А так что ж, все живы, а что понервничали, так профессия сталкера – не для слабаков, легкой жизни никто не обещал.

Что-то странным ему показалось на станции, но что – он не мог пока понять. И еще – слишком открытым и простодушным показалось лицо коменданта. Крот мог бы поклясться – мужик очень себе на уме. Пару раз Кроту делали гадости вот с такими честными лицами.

На первый взгляд, люди здесь обустроились даже лучше, чем на Текстилях. Возможно, оттого, что это была средняя из трех станций и жителям можно было тешиться иллюзией относительной безопасности. Крот отметил для себя, что уголовного вида личностей, которых он в изобилии встречал, например, на Шаболовке, да и на Пролетарке, чего далеко искать, здесь вовсе не было заметно, и проникся уважением к начальникам обеих станций. Впрочем, ведь комендант сказал, что это во многом заслуга мутантов, – а внутренних врагов они, видно, сами истребили. На первый взгляд, здесь жили простые, трудолюбивые люди, но Крот привык не доверять первому впечатлению.

И все же из двух станций Кузьминки ему, пожалуй, больше пришлись по душе – то ли причиной тому были забавные металлические вставки на стенах, изображавшие зверюшек, то ли женщины здесь одевались получше, не так в глазах пестрило, то ли сама станция выглядела менее захламленной. Хотя что-то такое ощущалось и здесь, словно бы в воздухе висело… что-то недосказанное, гнетущее. Он вновь замечал эти странные, недобрые взгляды – словно местные опасались, что чужаки могут забрать у них что-нибудь ценное. Да у них, на взгляд Крота, и брать-то было нечего. И запах… странный какой-то запах чувствовался здесь иногда. Крот затруднялся бы сказать, какой, – тяжелый, кисловатый, заставлявший даже его, человека неприхотливого, иногда морщиться.

Когда вернулись от коменданта, оказалось, что Федор успел найти с рыженькой общий язык. Он что-то увлеченно рассказывал ей, а она слушала, то и дела прыская от смеха. Это неприятно кольнуло Крота – хотя какое ему, в сущности, было дело до незнакомой девчонки с Красной Линии, которую, скорее всего, он видит первый и последний раз.

Спать хотелось ужасно. Все очень устали, поэтому, наспех перекусив, отправились на ночлег. Мужчинам отвели большую палатку, где на полу были разбросаны видавшие виды матрасы и лоскутные замызганные половики. Рыженькую, причитая над ней: «Какая ж ты худышка, и чего ты с мужиками связалась, тебе бы в лазарете где-нибудь сидеть и носа не высовывать», – увела куда-то жена коменданта, властная женщина со следами былой красоты в лиловом платье и с тяжелыми серьгами-кольцами в ушах. Следопыт не возражал – может, решил, что это удобный случай наладить отношения с местными, что женщины найдут общий язык. «Странно, – подумал Крот, – коменданту явно уже доложили, что в отряде – девушка, но он вмешиваться не стал». Тут оказалось, что Следопыт не зря ходил в народ на Текстильщиках, – он извлек на свет бутыль мутного пойла, разлил всем в кружки.

– Ну, за удачу! За то, что дошли!

– Надо будет составить план действий, – сказал Литвин. – Я на этой станции бывал до Катастрофы, примерно представляю, что наверху было. У метро – рынок, и дорога в парк как раз мимо него идет. Но с тех пор все наверняка сильно изменилось – надо поспрашивать людей, что за мутанты здесь водятся и чего стоит в первую очередь бояться.

– Что-то мне тут не по себе, – проворчал Айрон. – На Текстилях все на нас косились, руководство не скрывало, что мы им на хрен не сдались, а тут комендант прям так и светится весь. Не люблю я, когда так мягко стелют, – не к добру это. И чего это мы, по его мнению, должны искать тут?

– Давайте решать проблемы по мере поступления, – посоветовал Литвин. – Думаю, скоро это само собой выяснится.

Перед тем, как окончательно отключиться, Крот спросил Следопыта:

– Ты зачем девчонку-то потащил с собой? Что, на Красной Линии мужиков, кроме вас с Айроном, уже не осталось?

– Да чего ты о ней так печешься! – взъелся Следопыт. – Она сама напросилась. Будь моя воля – я бы от баб подальше держался. Все беды от них. Но раз начальство велело – приходится терпеть.

– Ладно вам, – буркнул Айрон, устраиваясь поудобнее на дырявом матраце, покрытом видавшими виды байковыми одеялами.

– Спокойствие, други мои, – мягко произнес Литвин, – только спокойствие. Пути провидения неисповедимы. Наша юная спутница может оказаться очень полезной.

Крот решил, что этот тип очень непрост и, скорее всего, его сюда послали все же высоколобые – так сам Крот про себя именовал браминов из Полиса. Но в этом был и плюс – дурака бы они не послали, значит, от Литвина может быть польза. А насчет девушки так и осталось непонятным – сама она напросилась или все-таки начальство велело? Не так-то все просто – мало ли, кто просится в поход, это ж не значит, что всех желающих возьмут. Скорее всего, ее умело подтолкнули к тому, чтобы напроситься, расписывая новые, интересные места, заманив новыми возможностями. Застигнутый врасплох Следопыт сгоряча сболтнул лишнего, на что Крот и рассчитывал. Все это предстояло уточнить со временем.

Договорились, что завтра, с самого утра, займутся сбором информации. Айрон предложил для этого разбиться на группы.

Крот, несмотря на усталость, долго не мог заснуть, раздумывал. Что же они должны искать в парке? Оружие? Что там такое предполагают найти, если даже руководство Ганзы, не склонное зря сорить деньгами, выдало ему щедрый аванс – и обещало доплатить еще по итогам похода, если он найдет что-то полезное или добудет хотя бы интересную информацию? С красными понятно – они могут работать и из идейных соображений, недаром с их линии сразу трое явилось. Правда, Айрон бы не пошел на разведку «за идею», а вот Следопыт, наверное, мог бы. А девчонке – тут к гадалке не ходи – обещали, видно, что, это ее шанс отличиться. Она небось и рада стараться. Думает, что когда вернется, признают ее тоже сталкером, вот дурочка. И не принимает в расчет, что может и не вернуться. Разве в ее возрасте о таких вещах задумываются?

Вот еще интересно – почему нет никого из Рейха? Не то чтоб это огорчало Крота, он этих шталкеров терпеть не мог, просто хотелось знать – неужели нациков не интересуют поиски в парке? Обычно ведь, когда возникают чудные слухи, они тут как тут, в первых рядах. И чем чуднее слух, тем охотней они готовы в него верить и раскошеливаться. Есть у них даже какой-то проект «Аненербе» – в подробности Крот не вникал, но вроде там у них целая группа тем и занимается, что чуть ли не тайные силы на помощь призывает, собирает всяких колдунов да магов. Делать им нечего! Впрочем, шталкеры не любили сотрудничать с жителями других станций, и не исключено, что кто-то из разведчиков Рейха уже отправился в одиночку в интересующем их направлении и их опередил. Любой невзрачный с виду тип на станции может на самом деле оказаться агентом Рейха. Хотя вряд ли – в этом сообществе каждый новый человек на виду, и комендант не утаил бы от них, если бы сюда наведались еще гости из большого метро.

Показательно было также, что не прислал своих сталкеров Бауманский альянс. Там в руководстве были люди, твердо стоящие на земле обеими ногами. Их не заинтересовал бы слух, например, о сверхоружии, с помощью которого можно установить свою власть во всем метро. А вот точные сведения о запасах еды, топлива, складах лекарств могли бы сподвигнуть руководство Альянса организовать экспедицию. Напрашивался вывод – слухи насчет чего-то интересного в парке весьма темные и недостоверные, их отправили на разведку. Впрочем, если Федор – человек Лодочника, а Лодочник как-то связан с Бауманским альянсом, хотя и действует исключительно в своих интересах, можно считать, что и у Альянса есть здесь свои глаза и уши. Еще Литвин этот… Странный тип. Упорно делает вид, что сам по себе, – может, в Полисе ему велели не светиться. Не верил Крот, что кто-то пойдет на такое дело на свой страх и риск, – наверняка все проплачено, вопрос – кем?