Читать книгу «Судьба с чужого плеча» онлайн полностью📖 — Анны Ивановой — MyBook.
image

Глава 2. Никто не любит мачех

– Какую Катьку? При чем здесь я?

– Олегову Катьку, твою падчерицу.

– О Господи! – доходит до меня смысл ее слов. – Как? Где?!

– Дома. Сказали, черепно-мозговая травма.

– Это я виновата! Нельзя было оставлять ее дома одну. Господи, бедный ребенок…

– Вот и менты думают, что это ты.

– Надо пойти в полицию и все рассказать.

– Куда ты собралась, дурища? Кто тебе поверит?!

– Как кто?! Я расскажу правду!

– Какую правду? Расскажешь, как ударила Катьку, она упала, стукнулась головой, а ты сбежала и оставила ее умирать?

– Но это не так!

– Откуда ты знаешь? Может, именно так все и произошло? Кому нужно убивать пятилетнюю девочку? Она даже в садик не ходила, так что месть соседки по горшку за сломанную куклу исключается.

– Но я ее не убивала! Ты мне веришь?

– Я верю, но только потому, что знаю тебя всю жизнь. У ментов нет такого преимущества. Поверь, им не выгодно разбираться, кто прав, а кто виноват. Спихнут на тебя убийство, и делу конец. Работа у них такая. Думаешь, кто-нибудь за тебя заступится? Может, Олежек твой ненаглядный? Или свекровь?

– А как же суд присяжных? Люди должны разобраться…

– Никто не любит мачех!

Последние слова действуют на меня, как пощечина, хлесткая и отрезвляющая. Слезы брызжут из глаз, смывая пелену. Я подскакиваю на ноги, но тут же сажусь обратно.

– Бежать бесполезно. Олег меня найдет.

– Подумай, если не ты убила Катьку, то кто? Надоела Олегу дочурка хуже горькой редьки, захотел снова стать свободным, вот и решил избавиться одним махом и от жены, и от ребенка. Думаешь, он станет тебя искать?

– Нет, Ир, Олег не мог убить. Он Катю любит. Любил…

– У попа была собака, он ее любил, – закатывает глаза Ира. – Так и твой Олег. Тебя он тоже любил. А что в итоге? Еле ноги унесла от любящего такого. Дин, разуй глаза!

– Мне некуда бежать.

– Так тебя и здесь ничего не держит! Ни дома, ни семьи. Начни жизнь с чистого листа! Ты хоть представляешь, сколько людей мечтает о таком шансе?

– О каком шансе, Ира?! Что я могу?

– Измениться! Стать другим человеком.

– У меня даже паспорта нет, все осталось у Олега. В кармане ни копейки.

– Ты же сама утром говорила – ничего тебе от Олега не надо. Тебя менты ищут, что толку теперь от паспорта? А с деньгами я помогу.

Ира присаживается на корточки возле дивана, ее рука ныряет под обивку, и на свет показывается перевязанная подарочной ленточкой фиолетовая пачка пятисотрублевых банкнот.

– Ловкость рук и никакого мошенничества. Дарю!

– Ира, откуда?!

– Копила на черный день, а потратим на твое светлое будущее. Только давай без разговоров, ладно? Другого выхода все равно нет. К ментам идти – последнее дело. Мы тебя сейчас оденем, подкрасим, синяки твои замажем, и в путь!

– Куда мне ехать? Тем более без паспорта…

– Ехать надо в столицу. Слышала, сколько там гастарбайтеров трется? Думаешь, у них с паспортами все в порядке?

– Как я доберусь до твоей столицы, на попутках что ли?

– Зачем на попутках? На поезде.

– Без паспорта?

– Ну Башмак, ну дура! К проводнице подойдешь, отстегнешь ей пару бумажек, и вперед, в белокаменную.

Не желая продолжать спор, она идет к шкафу и быстро перебирает вешалки с одеждой.

– Не пойдет… велико… слишком короткое… В самый раз! Примерь-ка.

Я надеваю голубовато-серую тряпочку из скользкого шелка. Вещь, которая сидела на Ире как облегающее платье, на мне превращается в удлиненную майку.

– Ир, я такое в жизни не носила…

– В старой жизни нет, а для новой – в самый раз. Сидит – во! – Ира поднимает большой палец. – Цвет к глазам подходит. А главное, в таком платье тебя менты ни за что не признают. Какая же ты в нем худющая! Ничего, в Москве сойдешь за модель. Попробуй, кстати, вдруг возьмут.

– Ага, с фингалом под глазом.

– Замажем твой фингал, не волнуйся, – обещает она и, – как фея в сказке, —взмахом волшебной кисточки скрывает последствия побоев, то есть превращает меня в принцессу.

– Еще не все?

– Ты бледная, вся просвечиваешь. Такую и будут искать. На вот, натри пока руки и ноги автозагаром. – Ира протягивает мне коричневую бутылку с кремом и склоняется над моим лицом. – Сейчас я тебя накрашу, мать родная не узнает.

– И правда, – киваю я через десять минут, а вместе со мной стервозного вида женщина в зеркале. – Сама себя не узнаю.

Глаза незнакомки кажутся почти прозрачными внутри синего овала теней. Губы пылают на светлокожем лице, как алая роза на подвенечном платье. Щеки до самых ушей намазаны румянами. Хорошо хоть автозагар не дал эффекта.

– Кладу тебе в сумку косметичку. В поезде поправь макияж. Сама сможешь?

– Так не смогу.

– Ты только, как приедешь, позвони, – протягивает мне лакированные лодочки на тончайших хромированных каблуках Ира.

– Я на шпильках и до лифта не дойду.

– Кеды под платье не надевают.

– Поэтому я и ношу джинсы.

– Ты хочешь замаскироваться или как?

– Может, выберем туфли с каблуком поустойчивее?

– К этому платью подходят только шпильки. Обувайся скорее, не тяни время. Я на следующей неделе за товаром поеду, тебя навещу. Если получится, деньжат еще подкину. И не вздумай в гостиницу селиться, сдерут втридорога.

– Я же без паспорта.

– Ах, ну да! Как туфли, не жмут?

– Не жмут, Ир. Только…

– Давай без только, ладно? – вздыхает она.

На глаза наворачиваются слезы. Ира опускает голову, чтобы скрыть нахлынувшие чувства. Она сильная женщина и не позволит себе расплакаться. А я могу и не сдерживаю слез.

– Прекращай реветь, тушь потечет! Держи сумку. Там косметика, деньги, платок носовой. Синяки замазывай, чтоб менты на улице не остановили. Сумку не потеряй, рохля!

Я киваю, хочу что-то сказать, но вместо этого снова разражаюсь слезами.

– Динка, только представь: столица, новая жизнь! Найдешь себе мужика.

– Не хочу я больше мужиков…

– Чуть не забыла! Держи, – протягивает она мне светло-голубую косынку и солнцезащитные очки. – Повяжи платок. Менты, наверно, возле подъезда караулят. Ну все, иди, а то на шестичасовой рейс опоздаешь!

Ира выталкивает меня в коридор. Не успеваю я обернуться, как дверь захлопывается. Поток холодного воздуха пробирается под шелковую ткань платья. Дыхание перехватывает. Тело немеет, мышцы теряют упругость, и, кажется, костенеют. Работая библиотекарем, я читала про генетическую мутацию, из-за которой кальцинируются сухожилия, связки и мышцы. Теперь понимаю, как чувствуют себя люди с «Болезнью второго скелета». Хочется – вернуться в комнату, лечь обратно на диван и проспать до конца жизни. По коридору расползается шуршащий, похожий на мышиную возню звук. Через минуту приоткрываются соседские двери и выглядывают любопытствующие макушки.

Я засовываю платок и очки в сумку, на негнущихся ногах иду к лифту. В открытой кабинке пол окончательно уходит из-по ног. Весь спуск я прижимаюсь к стене, а на первом этаже с облегчением вываливаюсь наружу. Мгновение спустя я на улице. Сильный ветер вихрем подхватывает меня и не дает вдохнуть, пыль и камешки бьются о ноги мелкой дробью. Грозовые тучи затягивают лазурное небо. Хватаюсь руками за голову, чтобы удержать хотя бы одну мысль. Подгоняемая ветром, срываюсь с места. У меня нет собственного плана, поэтому я спешу осуществить Ирин. Спотыкаясь через шаг, из последних сил двигаюсь к вокзалу. Главное – не стоять на месте. Я готова притянуть горизонт руками, разорваться пополам – только бы ускорить шаг. Путь кажется самым тяжелым в жизни, но  добравшись до пункта назначения, я осознаю, что потеряла последний ориентир.

Поезд уже на перроне. Пассажиры рассаживаются по местам, опаздывающие бегут к вагонам, провожающие отходят подальше. Кажется, весь состав ждет только меня. Металлический голос вместо обычного «Уважаемые пассажиры…» объявляет: «Столица! Новая жизнь!» В двух шагах от проводницы меня осеняет: я не хочу начинать все сначала. Но вместо того, чтобы остановиться, продолжаю идти вперед. Следую за ровными дорожками рельсов, прерываемыми только многоточиями колес. Шаг, еще шаг. Застываю на месте, когда впереди оказываются только две параллельные прямые.

Что изменится? Как теперь повернется жизнь? Я больше не верю в сказки о любви и не повторю свою главную ошибку – не доверюсь мужчине. Значит, у меня не будет детей, мне никогда не обрести настоящую семью. Ради кого тогда жить? Зачем мне еще один шанс? Жизнь в уютном доме, с мужем и ребенком, принесла одни разочарования. Разве существование беглой преступницы, бездомной оборванки, может оказаться счастливее? Нет, я не желаю такой новой жизни. Я вообще не хочу больше жить!

Поезд медленно катится вперед, подбирается ко мне, как гремучая змея, плавно, с еле слышным потрескиванием. Только вот посторонняя сила за долю секунды ускоряет ход событий и мыслей в моей голове. Толчок в спину – и я лечу прямо под колеса. Негнущееся от напряжения тело балансирует на краю, готовясь свалиться с перрона, но тонкий каблучок, застрявший в решетке спуска на переход, держит меня на весу. Я пытаюсь хоть как-то повлиять на ситуацию, но тело не слушается. Последняя мысль застревает в голове: жить надо было по-другому. Ловить каждый миг, наслаждаться моментом. Однажды я уже осознала это. Выбравшись из детского дома, влюбилась в жизнь. Черпала наслаждение, как мороженое из большого стакана. Казалось, он никогда не опустеет. Но появился Олег и отобрал ложку. Понять бы раньше, что мороженое никуда не делось, просто надо найти, чем его зачерпнуть. Как жалко умирать, когда замечаешь перед собой целый столовый набор.

Поезд приближается. Вдохновившись собственными мыслями, я пытаюсь овладеть ситуацией. Мне удается немного наклониться назад, но тело снова перевешивает в сторону рельсов. От напряжения и страха сводит копчик. Поезд так близко, что виден ужас на лице машиниста. Еще один миг… Последний. Воздушный поток обхватывает талию. Размахивая руками, я пытаюсь отступить от края платформы. Второй каблук проскальзывает между прутьев решетки. Я падаю на спину. Состав, вагон за вагоном, проносится мимо.

– Жива… – выдыхаю я, но голос с шепота тут же переходит на крик. – Жива!

Толпа провожающих замирает, глядя в мою сторону. В самом центре я замечаю полицейскую фуражку. Она сначала поворачивается козырьком в мою сторону, затем приближается. Я вытаскиваю каблуки из решетки и оглядываюсь по сторонам в поисках спасительного убежища. Сзади, в двух шагах от меня, стоит коробка общественного туалета. Мышцы пришли в норму от очередного шока. Я подскакиваю и, как мышка в нору, забегаю в проем под буквой «Ж». В эту же секунду я готова развернуться и с не меньшей скоростью бежать обратно, подальше от невыносимой вони. Надо учиться наслаждаться каждым проявлением жизни. Или немного потерпеть. На улице слышатся неторопливые, уверенные шаги. Я забиваюсь в самый дальний угол и жду.

– Гражданочка, у вас все в порядке?

– В полном!

– Может, вызвать скорую?

– Я же сказала, все хорошо!

– Тогда выходите, мне нужно убедиться…

– Мужик! – встревает еще один голос. – Оставь телку в покое. Не видишь, как она испугалась?

По платформе эхом разносится смех толпы. Я вжимаюсь в стену и жду, когда все закончится. Звуки постепенно затихают, шаги отдаляются. С новой силой начинаю чувствовать запах фекалий с примесью хлорки. Поднимаюсь с пола под аккомпанемент разлетающихся в стороны мух. Достаю из сумки платок, набрасываю на голову и повязываю вокруг шеи. Ловким движением заправляю складку со лба внутрь. Этот прием я подглядела в модном журнале, когда работала библиотекарем. Теперь платок зрительно увеличивает объем скрытых под ним волос и надежно держится на голове. Надеваю солнцезащитные очки и с облегчением выхожу на свежий воздух. Здание вокзала притягивает взгляд отражениями в окнах: на перроне прогуливается кинодива пятидесятых. Платок, очки, туфли на шпильках и короткое платьице преобразили меня до неузнаваемости. Длинные стройные ноги отвлекают внимание от разукрашенного лица, волосы скрыты под воздушной косынкой. Кто сможет узнать забитую мужем-садистом домохозяйку в этой гламурной красавице? Хочется забыть обо всем, гулять по городу и наслаждаться только что приобретенной привлекательностью. Теперь все будет по-другому. Начиная с этой минуты я больше ни в чем себе не откажу. Буду черпать наслаждение, объедаться удовольствием. Пожалуй, начну с мороженого.

Как же вкусно было есть эскимо, прогуливаясь по парку за ручку с мамой! Теперь я совсем одна, но это меня не остановит. Ноги сами идут в страну детских воспоминаний. У входа в парк я останавливаюсь возле холодильника с мороженым, раскрываю сумочку и, нащупав пачку денег, замираю. А как же Ира? Она отдала мне все сбережения, лишь бы помочь убежать. Что я наделала?! Почему не послушалась лучшую подругу? Наверно, я сошла с ума от потрясения. Но разве желание вернуться туда, где я когда-то была счастлива, не естественно? И зачем ехать за тридевять земель, если ничего хорошего там не ждет? Неизвестность пугает сильнее, чем физическая угроза. Кажется, я все-таки в порядке, наконец-то прихожу в себя и снова мыслю здраво. Я всегда слушала Иру, но теперь доверилась собственным инстинктам. Какая разница, уеду я или останусь? Катю все равно не вернешь.

Медленно иду по дорожке под тенью деревьев. Ветер разогнал тучи и теперь играет с сочной травой в «Море волнуется раз». Мальчик лет трех машет руками в такт зеленой волне, криком стараясь подражать пролетающим над поляной чайкам. Я неосознанно улыбаюсь, но стоит мне встретиться с глазами матери карапуза, как улыбка тут же сползает с губ. В выражении ее лица я читаю осуждение. Она без слов спрашивает: «Как ты могла оставить ребенка одного?!». Отворачиваюсь и пытаюсь сосредоточиться на чем-то еще. Рядом проходит женщина. Одной рукой она направляет коляску, а другой – подносит к губам бутылку с пивом. Не мне ее судить, она хотя бы взяла малыша с собой…