Иной раз человек даже не представляет, кто о нем в этот момент думает.
Или – обращает на него внимание.
Или – обсуждает его действия.
Но так бывает.
Особенно когда гражданин – заказан. А обсуждают его – наемные убийцы.
Один из них выглядел совершенно мирно. Никто из припозднившихся прохожих, проходящих через двор дома, расположенного по столичной улице Звездной, даже представить себе не мог, за-ради чего на самом деле полумаргинальный тип отирается тут, на лавочке близ детской площадки. Малыши, которые днями оккупировали песочницу-горку-качели, теперь сидели по квартирам, капризничали над своей вечерней трапезой и вперивались в мерцающие сполохи мультиков на экранах телевизоров и планшетов. Поэтому мужчину не тревожили ни мамочки, ни няньки. Сидел он мирно в одиночестве на скамеечке, попивал что-то из пластиковой литровой бутыли, предусмотрительно спрятанной в пакет – классическая картина вечернего отдыха деклассированного элемента. И только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить, что в бутылке у гражданина никакое не пиво, а простая вода, даже не газированная. Глаза же его с каждым глотком вовсе не пьянеют и не разбегаются, лицо не расплывается – напротив, остается жестким и собранным, а взгляд – внимательным.
В ушах гражданина торчали капельки беспроводных наушников, но не попсу, не рок и не рэп он слушал, как бы скрашивая себе вечернее пьянство. Ничего он, честно говоря, не слушал вообще – ждал сообщения, или лучше сказать, доклада, от своего напарника.
Меж тем смеркалось, и в восьмиэтажном доме-утюге сталинского образца, во дворе которого обосновался гражданин, зажигались за занавесками вечерние огни. Мужик добродушно прихлебывал из своей бутылочки, посматривал на подъезды, на окна да иногда на сквозивших по двору девушек и дамочек. И вот в один момент – темнота к тому моменту уже опустилась на двор и на город, зажглись фонари – в наушниках раздался гудок вызова. Убийца коснулся уха, установив соединение.
– Он припарковался у гаражей, – проговорил голос, – идет к тебе. Серый костюм, портфель.
– Ты тачку не глуши, – безмятежно откликнулся «пьянчуга». – Я скоро подойду. Ты где конкретно стоишь?
– Там же, у гаражей.
А тут и «объект» нарисовался: типичный офисный работник, менеджер высшего звена, в прекрасных «ллойдовских» туфлях, дорогом костюме, полураспущенном галстуке, с винтажным кожаным портфельчиком. Он шел, спрямляя дорогу, от гаражей, которые помещались в глубине двора, к своему подъезду. Дома его поджидала верная супруга по имени Ксения, бокал, два или даже три хорошего белого вина или пива (чего конкретно, он пока не решил, но уже предвкушал): в холодильнике имелось и то и другое, а также игристое.
На беду, путь его пролегал мимо детской площадки, на лавочке близ которой угасал какой-то чухан. Тот даже не оглянулся на приближающегося «мэнагера». У него были крепкие нервы, он уже четвертый вечер следил за объектом и точно рассчитал, когда тот пройдет мимо.
Объект миновал скамейку и подставил убийце ничем не защищенную спину – не считать же защитой прекрасно скроенный костюмчик от «Хьюго Босса».
Убийца встал и окликнул его. Не потому, что посчитал зазорным стрелять в затылок или спину. Нет, в затылок, напротив, было бы как раз надежней. Просто хотел еще раз убедиться – собственными глазами, что перед ним та самая, заказанная жертва. А то мало ли какие ошибки бывают.
– Егор! – крикнул он объекту.
Тот инстинктивно обернулся.
Узнав его в лицо и убедившись, что человек в костюмчике – тот самый, убийца дважды спустил курок.
Егор не успел даже почувствовать боли. В этом смысле его смерть оказалась именно такой, о которой просят на литургии православные христиане: безболезненной и непостыдной.
На воскресную службу его иногда вытаскивала жена, и он запомнил эти строчки, неоднократно провозглашаемые дьяконом в молитве под смешным именованием «ектенья». Ксения все пыталась вымолить у Господа сына или дочку – лучше бы пошла на ЭКО или к суррогатной мамаше. Именно об этом почему-то оказалась последняя мысль Егора. И о том, что будет теперь Ксения куковать совсем одна, даже без детишек… На этом его разум потух.
Вряд ли кончину Егора можно было назвать, как просят в той же ектенье православные, «мирной» – но у каждой смерти свои недостатки.
Сознание успело покинуть его, когда тело опустилось на гравий дорожки близ детской площадки – но убийца на всякий случай произвел контрольный выстрел в голову.
А потом сунул пистолет с глушителем во внутренний карман затрапезной курточки, подхватил пакет с бутылкой (было бы крайне неосмотрительно оставлять на месте преступления воду с образцами своей ДНК) и быстрым шагом удалился по направлению к гаражам, где ждал его в машине напарник.
Бывают иной раз случайности, которые обесценивают самое тщательное планирование.
Сводят на нет любую, самую осмотрительную подготовку.
Прямо-таки в прах и пепел повергают выстроенное, казалось бы, без сучка и задоринки здание.
Убийца знал: место преступления не попадает в поле зрения ни одной камеры. От взглядов из дома оно скрыто разлапистой липой (исполнитель не поленился, предварительно прошелся по подъездам и посмотрел в окна, выходящие во двор). К тому же он изменил внешность: красная бейсболка с длинным козырьком прекрасно оттягивала на себя взгляд, а запущенную бороденку можно будет немедленно после акта сбрить.
Но кто мог знать, что именно в момент убийства по двору будет проходить старший оперуполномоченный ГУВД Москвы капитан полиции Иван с говорящей фамилией Коршунов, служащий в УУР (управлении уголовного розыска), и как раз в отделе, что расследует тяжкие преступления против личности! Да капитан ведь по жизни и не должен был находиться в описываемое время в означенном месте! Двор дома номер четыре по улице Звездной лежал в стороне от его традиционных служебных и личных маршрутов. Впервые решил он, холостяк, пожаловать в гости к девушке, с которой познакомился две недели назад на вечеринке. Она проживала в соседнем доме, под номером шесть, по той же улице. Он уже сводил ее в кино, а потом в кафе, и теперь им предстоял пресловутый «третий дринк», на который она пригласила его к себе домой и после которого Иван не без оснований надеялся на взаимность.
Шёл он от метро, неся в сумке коробку конфет и бутылку мартини, к которому девушка питала слабость (дарить цветы он считал пошлостью и неоправданной растратой), решил срезать путь через двор дома под номером четыре, где никогда раньше не бывал – и вот поди ж ты!
Невзирая на мерный городской шум, доносящийся с улицы Звездной, задыхающейся от трафика, капитан очень хорошо расслышал и идентифицировал звуки выстрелов из пистолета с глушителем, похожие на хлопки откупориваемого шампанского. Больше того: он видел собственными глазами, как гражданин в красной бейсболке, с бороденкой и пакетом из магазина «Магнит» стреляет в грудь хорошо одетого господина с портфелем, а потом производит контрольный выстрел в голову.
И тут Коршунов поступил наиболее правильным в создавшейся ситуации образом – за что впоследствии был отмечен в приказе по главку и награжден денежной премией. Он не стал кричать «стой!» или «держи убийцу!» – тем более что не имел при себе никакого оружия, а пытаться задержать наемника, вооруженного пистолетом и, возможно, имеющего сообщника/сообщников, при помощи приемов боевого самбо (которым, конечно же, владел Иван) было авантюрой чистой воды. Не стал он и пытаться оказывать помощь потерпевшему, тем более что выглядел тот непоправимо мертвым.
Капитан скрытно последовал за душегубом, стараясь не выходить на свет фонарей, держаться в тени лип и тополей и не шуметь. И он прекраснейшим образом заметил, как убийца возле капитальных гаражей садится в поджидающее его транспортное средство, а именно неприметную «Дэу Нексию», и ясно разглядел ее номер.
«Нексия» газанула по направлению к улице Звездной, а Коршунов немедленно позвонил дежурному по городу, назвал свое имя, должность, звание и кратко доложил о совершившемся преступлении.
О том, что происходило далее, капитан узнал лишь наутро – после того, как он проверил состояние жертвы (тот был очевидно мертв), дождался приезда дежурной бригады и даже навестил-таки (с двухчасовым опозданием) свою новую знакомую в доме номер шесть по улице Звездной. К слову, рассказ о только что произошедшем в соседнем дворе преступлении имел у нее заслуженный успех и полностью в итоге оправдал его опоздание. В результате покинул знакомую Иван только утром – но в это ответвление истории мы не станем углубляться, потому что к сюжету рассказа оно если и имеет отношение, то лишь самое опосредованное.
А с «Нексией», на которой убегали душегубы, произошло сразу после убийства следующее. Она через Ростокинскую эстакаду выехала на набережные Яузы. Именно там, на пересечении с улицей Лосиный вал, ее попытался тормознуть получивший ориентировку от дежурного по городу экипаж ДПС. «Нексия» законное требование остановиться проигнорировала и продолжила движение. Стражи порядка включили «люстру» и начали преследование.
– Водитель «Нексии», госномер такой-то, немедленно прижмитесь вправо и остановитесь!
Применять табельное оружие не стали – в попутном направлении следовало множество машин, по тротуарам расхаживали праздные москвичи.
Но пытаясь оторваться от преследования, «Нексия» проскочила на явный красный на перекрестке с Лефортовским бульваром. От нее попытался увернуться грузовик «Манн» (перевозивший строительный мусор), ехавший в поперечном направлении, однако все-таки задел автомобиль. Машину преступников завертело на месте, и она, каким-то чудом не задев больше ни единого авто, ткнулась в гранитное ограждение набережной.
Дэпээсники тормознули у тротуара и в азарте погони, с табельным оружием наголо подскочили к «Нексии». Душегубы в машине серьезно не пострадали. Понимая, что сопротивление бесполезно, оглушенные в результате ДТП, они вышли с поднятыми руками и были немедленно повержены на землю, а потом закованы в наручники.
Во время погони убийца даже не успел скинуть пистолет с глушителем, из которого сорока минутами раньше застрелили гражданина Егора Петровича Горчакова. «Макаров», в обойме которого не хватало трех пуль, был изъят и описан в протоколе.
Теперь же мы перенесемся на некоторое время вперед.
Переместимся и в пространстве – окажемся в морге, где судебно-медицинский эксперт производит вскрытие гражданина Егора Горчакова. Так как для нас нет ничего запретного или невозможного, сообщим также, что на вскрытии присутствует изрядно посодействовавший задержанию убийц капитан Коршунов. Неудивительно, что именно он, ставший благодаря счастливому случаю непосредственным свидетелем убийства, возжелал лично довести дело до логического конца и употребил все свое влияние, связи, а также толику интриг, чтобы оперативное сопровождение дела было поручено не просто его отделу, но конкретно ему.
– На месте происшествия обнаружены три гильзы от «макарова», но сами пули не найдены.
– Значит, они остались в теле.
Судмедэксперт одну за другой извлек из трупа три деформированные пули. Первая застряла в заднем ребре покойника, вторая – в позвоночнике и третья – в теменной кости. Опер собрал их, помятые, в пакетик.
– Отправим на баллистическую экспертизу, но на вид соответствуют пулям «ПМ» и, стало быть, оружию, обнаруженному в машине убийц.
Экспертиза заканчивается, и служитель морга вопрошает:
– Можно отдавать тело родственникам для захоронения?
– Да, отдавайте. Ничего больше этот гражданин нам не расскажет.
После того как все официальные лица покинули морг, служитель взял трубку, набрал номер и, сверяясь с бумагами, коротко продиктовал кому-то адрес потерпевшего:
– Улица Звездная, дом четыре, квартира сорок пять.
И только теперь мы встречаем второго главного, наряду с опером Коршуновым, героя нашего рассказа.
Он лежит в кровати рядом с прекрасной женщиной и спит, приобняв ее. Но звонит телефон, он просыпается, коротко и тихо отвечает в трубку: «Слушаю». Ему что-то говорят – и он готов действовать. Он встает и начинает одеваться.
Спящая женщина влажным спросонья голосом вопрошает:
– Милый, ты куда?
– Леночка, я на работу, – коротко отвечает он, накидывая на плечи белую рубашку.
– Жаль, – мурлычет она и снова засыпает. – Возвращайся скорей, я буду тебя ждать.
Выходя из квартиры, полностью одетый товарищ сталкивается с девушкой-подростком лет четырнадцати.
– Ты куда это, пап? – подозрительно вопрошает она.
– На работу.
– Пол-одиннадцатого. Не поздновато ли?
– Вот и я о том же, – усмехается герой, явно имея в виду, что дочь припозднилась с гулянки. – Ладно, завтра поговорим.
И выходит из квартиры.
Последуем же за ним и окажемся близ того дома, где произошло убийство. Наш герой, в чуть менее прекрасном костюме, чем у убитого – но все равно хорошо сидящем и даже стильном, – и строгом черном галстуке входит в тот самый подъезд, куда направлялся ныне покойный, но в роковой день так и не дошел.
Он поднимается на восьмой этаж и звонит в квартиру номер сорок пять.
– Кто там? – раздается из-за двери напряженный и усталый женский голос.
– Ксения Степановна, у вас скончался муж? – Голос звучит с вопросительной интонацией. Молодой человек говорит не слишком громко, но очень внятно, и женщина по ту сторону двери прекрасно слышит его.
После затянувшейся паузы ей ничего не остается, кроме как ответить:
– Да.
– Примите искренние соболезнования в связи с постигшей вас утратой. Вам теперь надо уладить все необходимые формальности, и я приехал, чтобы помочь вам. Я похоронный агент, меня зовут Савва Сторожевский.
– Я никого не вызывала. – Разговор по-прежнему идет через запертую дверь.
– Да, я знаю. Но мы лучшие в своем деле, организуем достойно и тактично. Абсолютно все хлопоты возьмем на себя. Давайте вы откроете дверь, и мы с вами все обсудим.
О проекте
О подписке