Какие же мужики твари, какие они все твари!
И никто, даже Яков Анатольевич, ее в этом не разубедит.
А ведь психолог обещал ей, что поможет. Что исправит ее жизнь. И учил, учил: «Сашенька, будь, пожалуйста, проще! Не ходи насупленной, не прячь глаза, не говори, как писал классик, красиво. Никакой зауми, ни, упаси бог, формул и прочей ахинеи. Мужчины любят простых, веселых, жизнерадостных девушек – вот и стань такой! И к тебе сразу потянутся…»
И она, дура наивная, решила: психолог прав. И ее проблему действительно очень легко решить. Она, наверное, сама своим суровым видом отгоняет мужчин. А стоит отпустить вожжи, раскрепоститься, расслабиться – и все пойдет на лад.
Ничего не скажешь – преуспела. Раскрепостилась. Устроила личную жизнь…
А ведь, когда вносила деньги за тренинг, Яков Анатольевич намекнул: сюда, в пансионат, классный мужик приедет. Неженатый, богатый, умный, так что лови момент, Сашуля. Ну, она и стала ловить – в соответствии со всеми его заветами.
Уж так раскрепостилась, что голова от выпитого болит. Язык трещит от анекдотов (она, верная наущениям Якова Анатольевича, травила их без умолку), глаза красные (это из-за того, что тени наложила, обычно-то косметикой не пользовалась).
Только Антон болтать с ней болтал и под ручку водил, а с тренинга ушел в обнимку с мымрой Ярославой. И дальше весь день от нее не отходил. А с ней, Сашей, когда столкнулись нос к носу в бассейне, только поздоровался – вежливо и настолько равнодушно, что у нее едва слезы не брызнули.
Вот и получается: что с тренингом, что без тренинга, а личная жизнь никак не строится.
Как со школы повелось – так до сих пор и тянется. Мальчики всегда охотно списывали у нее математику, слушали анекдоты, угощались бутербродами (мама ей вкусные делала, обязательно с майонезом и веточкой петрушки), но только портфели таскали совсем другим девчонкам. И в кино водили не ее, и на дискотеках оставляли подпирать стенку…
Саша однажды не выдержала: поделилась своими переживаниями со старшим братом. Хоть они и на ножах, но все-таки Артем – мужчина и умник, может, что дельное подскажет.
Но ничего дельного от брата Саша не дождалась. Тот только расхохотался и заявил:
– Не понимаешь, почему мужики тебя не любят? Да потому что ты амеба! Примитив! Одноклеточное! Такие только в Саудовской Аравии котируются. Но мы ведь не мусульмане. Нам с подобными возжаться неинтересно!
И Саша понимала, что брат хоть и жесток, но прав, и горько плакала и изо всех сил старалась вырасти из амебы в полноценного человека. Училась, читала, размышляла…
И ведь выросла, выросла, да еще в кого! Вон на визитке сколько титулов: «исполнительный директор, кандидат математических наук, лауреат общенациональных и международных конкурсов», и все правда, все честно заработано, выстрадано!
Только Антоны (и Миши, и Гоши, и Паши) все равно глядят будто бы сквозь нее. Словно и нет на свете такого человека, Саши Клевенской, а имеется только робот. Некий бесполый исполнительный директор корпорации «Клевенский». Очередная «акулка капитализма», с которой, безусловно, можно вести бизнес. Но вот пригласить ее куда-нибудь дальше бизнес-ланча – это ни-ни.
…Вернувшись из бассейна, где ненавистный Антон с предвкушающей улыбкой плескался пообочь своей крашеноволосой бабки (ежу ведь понятно – этой Ярославе давно уже стукнул тридцатник!), Александра первым делом извлекла навороченный, какой и положено иметь бизнесвумен, мобильник. Виртуозно, в доли секунды, выщелкала нужное изображение на экранчике… Антон. Вчера, идиотка, его за ужином щелкнула. И даже, помнится, задавалась вопросом: «А вот интересно, когда мы поженимся – я его фотку в своем телефоне оставлю? Или он и дома будет мне надоедать?» Ну, что ж, хорошо поженились, крепко.
Александра, не оборачиваясь, не глядя, врубила ноутбук (когда вся жизнь связана с компьютерами, в клавиши уже попадаешь автоматически). Еще за пару секунд перенесла изображение из телефона в память компа. Подключила принтер (иной бы удивился: тащить печатающее устройство за собой на отдых! – но для Саши это было в порядке вещей). Вот и готово: цветная фотка Антона во всей его бесстыжей, голубоглазой красе.
Ну а дальше – науку побоку, врубаем магию.
Саша убедилась, что дверь в ее номер заперта. Задернула шторы, приглушила свет. Извлекла из дорожного несессера толстую, с прокаленным концом иголку. И вонзила острие, поочередно, в оба глаза улыбающегося красавца. Вот ему, вот! За все.
Бред, конечно, и полная антинаучность, только срабатывало уже не раз. И разумное объяснение сему феномену имеется: у нее, Саши, биополе сильное. Вполне способное трансформировать отрицательную энергетику. И таким образом карать тех, кто смеет ее оскорблять.
Последний пример, когда в институте ее оппоненткой назначили, рецензировать очередную диссертацию. И завкафедрой ее на предзащите оскорбил. Выдал, подлюга, сентенцию: «Диссертант, на мой взгляд, разбирается в теме куда лучше, чем его оппонент». Кафедральный народ, ясное дело, захихикал, диссертант – до смерти перепугался, она, Саша, попыталась обратить злую реплику зава в шутку… И, конечно, все сошло, забылось, и к окончанию заседания кафедры никто уже ничего и не помнил.
Только не она, не Саша.
Заведующий кафедрой тем же вечером лишился обоих глаз – благо фотографироваться лауреат и профессор вельми любил. Ну а ночью, как заполошно доложила на будущий день кафедральная секретарша, его увезли в Бакулевку с инфарктом…
Будем надеяться, что и Антону хотя бы в чем-нибудь, а придется несладко. А пока – к черту все тренинги и к черту очередную попытку склепать свою личную жизнь.
Александра еще раз взглянула на фотку Антона. Мистика, но он даже без глаз, с зияющими дырами вместо них, хорош…
Может быть, еще не все потеряно? Может быть, с Ярославой у него это так, наваждение?.. Курортный романчик с немолодой и страстной особой? Вдруг Антон понял, что она, Саша, для мимолетных отношений не годится, и решил покамест поиграть с Ярославой? А отыграв с ней, он одумается и предложит ей, Саше, что-то не на пару ночей, а куда более серьезное?..
«Ага. Руку и сердце, – прозвучал у нее в ушах насмешливый голос брата. – Не дождешься, амеба!»
Саша вздрогнула. Когда же она отвыкнет по всем вопросам и жизненным ситуациям прислушиваться к брату? И думать: «А что бы сказал по этому поводу Артем?»
«Никогда. Я тебя повязал», – ясно, будто вживую, услышала она.
И, уставившись невидящими глазами в монитор, начала вспоминать…
…Она никогда не понимала брата. Не могла его просчитать, предсказать. И всегда пребывала в тревожной неуверенности: а как он отреагирует на тот или иной ее поступок? Скажем, на то, что сестренка стянула у него из письменного стола новую, потрясную ручку? Или подглядывала за тем, как он отрабатывает перед зеркалом «взгляд вожака и говор оратора»?
Как правило, Саша угадывала точно наоборот. И Артем, вопреки ее ожиданиям, не ругался ни за ручку, ни за подглядывание. Но вот когда сестра без всякой задней мысли начала читать забытую на его столе тетрадку…
Ничего ведь там не было особенного. Ну, вроде как роман (или повесть, Саша эти жанры, как ни зубрила в школе, а так и не различала). Ну, от первого лица, очень смешно, типа: «Я выхватил пистолет», «Я молниеносно взобрался на плоскую крышу патио…» Ну, рисунки на полях – тоже ничего особенного, этим, она помнила, еще Достоевский баловался: вот парень с мужественной бородкой управляет скоростным катером… а вот расправляется с бандитом метким ударом ноги… В общем, обычное для мальчишек дело: воображают себя Джеймсами Бондами и пишут о том романы.
И у Артема, кстати, получился неплохой, она даже увлеклась – до такой степени, что не расслышала характерных шаркающих шагов брата… И тут же, неожиданно, нарвалась на безжалостную затрещину. Не удержалась на стуле, упала и, лежа у его ног и дрожа от страха, слушала:
– Ну, ты и подлюга! Да как ты только могла?! У тебя что, ничего святого нет?!
– Да что та-акого?.. – прохлюпала Саша. – Подумаешь, святое! Ты ведь сам эту тетрадку на столе оста-а-вил…
– И что с того? Обязательно, значит, лезть?! – продолжал бушевать Артем.
– Но это очень интересный роман! – выкрикнула она. – Его не прятать надо, а всем показывать!
– Это не роман, – неожиданно огорошил ее он. – И показывать его никому нельзя. – И в запальчивости добавил: – И вообще это мое, мое личное, ясно?!
Он опять замахнулся на сестру, и девочка в ужасе прикрыла голову рукой.
– Боишься меня? – хмыкнул, постепенно успокаиваясь, брат. И милостиво разрешил: – Ну, бойся, бойся…
– Боюсь, – согласилась она. Но упрямо добавила: – А все-таки роман у тебя хороший.
Лицо Артема вновь полыхнуло яростью. Он подхватил сестру под мышки, рывком приподнял ее, поставил рядом с собой:
– Ты опять за свое? Получи!
Он отвесил ей очередную затрещину.
– Не бей меня! – захныкала она.
– А ты не смей надо мной смеяться! – парировал брат.
– Смеяться?.. – Саша в первую минуту даже опешила.
Взглянула снизу вверх в его тревожные, неуверенные глаза… и наконец прочухала, что Артемчик имел в виду. И поняла: сорвись с ее языка реплика типа «Джеймс Бонд недоделанный» – вообще костей бы не собрала…
Дело-то не в романе. А в том, что Тема, дурачок, роман вроде как про себя писал. Явно продолжает мечтать, что в один прекрасный день его ножка счастливо излечится, и все тогда в его жизни пойдет по-другому, и он тут же обратится в Джеймса Бонда или, как минимум, в известного теннисиста. Неужели это для него настолько важно? Неужели брат никак не может обойтись без пресловутого физического совершенства?!
И вот тогда, тем же днем, Сашу осенило: «А ведь этим всем можно успешно пользоваться!..»
Его комплексами. Его взрывным характером. А главное – его талантом (природа явно отвесила ему за них двоих).
Но не просто принимать с благодарностью помощь брата и выслушивать его покровительственные советы. Гораздо умней будет отобрать у Артема все и потом уничтожить его.
«Да нет, о чем это я? Я ведь амеба. Одноклеточное. Я такую игру сроду не проведу. Кишка тонка», – мелькнула трусливая мысль.
Но Саша с недетской твердостью тем же днем приказала себе: «А ну-ка, отставить панику. Я – сильная. Я справлюсь. И я построю себе новую жизнь. Пусть даже на трупе брата».
Она повторяла эту формулу долгие годы, ежедневно и еженощно.
И жизнь послушно строилась по заданному ею алгоритму.
Наука. Бизнес. Международные конкурсы – ей покорилось все.
Только вот с любовью не выходило.
Может быть, потому, что Артем в их последнюю встречу очень буднично, спокойно сказал:
– А ты знаешь, амеба… я ведь тебя проклял.
«Концептуально новый пансионат» – ну и тягомотина! Напоминает дебильный дом отдыха из фильма «Грязные танцы».
Тосю не покидало ощущение: мир здесь будто сделан из картонки. Неживой, как театральная декорация. Ровные, по линейке, дорожки, а сугробы вдоль них загнаны в аккуратные стожки. Постоянные – и потому неискренние – улыбки официантов и горничных. А постояльцы вообще на людей не похожи – выглядят, словно хорошо отлаженные роботы. Предсказуемые в своей любезности – и отвратительные в своем богатстве. Даже визитные карточки у них, гадов, какие-то особенные – из плотной бумаги с водяными знаками, не чета ее собственным, заказанным второпях в первом встречном ларьке. Ярослава, как взяла Тосину визитку, так съехидничала:
– Ох, сколько золота! Аж в глазах рябит.
Мымра.
Но, в принципе, коллеги по тренингу, надо отдать им должное, вполне нормальные ребята. Психи, конечно, раз башляют за то, чтобы им мозги промывали, но психи адекватные. Тося-то, когда сюда ехала, ждала, что они чуть не буйными все окажутся. Но, выяснилось, шеф прав: на психологические тренинги ездят самые обычные люди. А мальчики, Антон с Андреем Степановичем, и вовсе оказались очаровашками. И проблемы у них – опять же, вполне человеческие. По крайней мере, история, которую сегодня рассказывал Антон, Тосю на удивление зацепила, хотя она и настраивала себя барские проблемы близко к сердцу не принимать. Но только сама бы тоже, хоть и не барыня, на Антоновом месте от такой жизни с катушек съехала.
Всю жизнь обходиться без матери, представлять ее в образе феи – и вдруг нате-выньте, получай вместо феи алкашку. Да еще и в первый школьный день перед новыми друзьями осрамила…
Хотя тренинг давно и закончился, а Тося никак не могла выкинуть из головы Антонов рассказ. Гуляла в одиночестве по идеально вычищенным снежным дорожкам и вспоминала…
…У Антона просто мания преследования началась – так боялся, что мать придет к нему еще раз. Домой, в школу, во двор. Но волновался он, как оказалось, зря. Нежданно-негаданно нашедшаяся мать его больше не беспокоила. Видно, дед с бабкой работу провели, да и папа руку приложил. «Откупились», – однажды, во время ужина, услышал Антоша. Так что о ней вспоминали, только если дед на праздники выпивал. У него, как пару рюмок примет, тут же любимое развлечение: внука шпынять. И поминать, как тот все ждал свою мать-волшебницу, оказавшуюся алкоголичкой и замарашкой.
А потом случилось ужасное.
Весной, в родительскую субботу, папа – верный сын и образцовый семьянин – всегда возил бабку с дедом на кладбище, навещать родственные могилки, сажать на них цветы и убирать мусор. Антошу в такие поездки с собой не брали – да он и сам не стремился: кладбища, с тех пор как «Вия» прочел, нагоняли на него дикий страх. Поэтому получилось к обоюдному удовольствию – родичи отбыли, а Тоша, едва убедился, что папин автомобиль выехал со двора, тут же ринулся в дедов кабинет. У него давно имелся планец как следует порыться на книжных полках. Особенно в том ряду, где красовались тома с манящим логотипом «Библиотека приключений». (Дед, изверг, обычно его в свой кабинет не пускал. А книги для чтения выдавал только по своему усмотрению – в награду за школьные успехи.)
И планец увенчался оглушительным успехом – на самой верхней полке обнаружилась чумовая книжка под названием «Остров сокровищ». Тоша как забился в свою комнату, как открыл ее, как добрался до того места, когда Билли Бонсу черную метку прислали, так все земные дела-обязанности из головы и вылетели. Очнулся, только когда стемнело. Захлопнул в ужасе книжку, пулей рванул на кухню – вспомнил, что бабуля велела посуду вымыть. Шустро, в полчаса, перемыл-расставил целую гору и только потом задумался: а ведь как-то странно получается. На дворе уже темень полная, а родичи еще с кладбища не вернулись. Они, конечно, люди взрослые и смелые, только неужели синеньких огоньков, что на могилах в темноте пляшут, совсем не боятся?..
Впрочем, ему же лучше – вечер пройдет без традиционных поучений. Можно спокойно поваляться на диване и дочитать, что там на острове сокровищ дальше было…
А в час ночи, когда Антоша дошел до места, как посрамленный Сильвер жалобно просит, чтобы его вновь взяли на корабль коком, раздался телефонный звонок. «Але!» – раздраженно, из-за того, что отвлекли, выкрикнул в трубку Антон. И, будто в ступор впав, выслушал сочувственный мужской голос, который сообщил: отец, бабка и дед погибли. Все трое. Они спешили домой, а им навстречу мчался груженый «КамАЗ»…
…И вот тогда у Антоши вдруг вновь объявилась мать.
Оказалось, что завещания ни дед с бабкой, ни отец не оставили. И по закону их единственным наследником выходил малыш Антон. Только хоть и наследник, и законный хозяин жилплощади, а никто ему одному жить, пусть и в собственной квартире, не разрешит. Есть два пути: или в детдом, до совершеннолетия, или родственников искать, кто вместе с ним поживет, присмотрит. Вот тетеньки из опекунского совета и удружили – однажды триумфально явились под ручку с маманей…
И снова Антон услышал: «Наконец-то я нашла тебя, сыночка!» И снова увернулся от резкого запаха материных духов и ее несвежего дыхания…
Ну а дальше все пошло совсем скверно.
Первое время, как переехала в их квартиру, мама вела себя классно – то ли надумала новую жизнь начать, то ли просто робела в окружении антикварной мебели и тысяч книжных корешков. По крайней мере, каждый день Антошу ждал обед, а вечерами мама даже пыталась читать ему сказки, как ни пытался мальчик ей объяснить, что из сказок он уже тысячу лет как вырос.
Но только мамина благость, увы, продлилась недолго, и уже через месяц совместной жизни она, когда вместе обедали, сыну наливала компот, а сама угощалась пивом. Еще через пару недель безобидное пиво сменилось на хрустальную водочную рюмку… Ну а вскоре мама и с хрусталем перестала связываться. Глушила огненную воду прямо из стакана. Да и скромная компания в лице сына-школьника ей быстро надоела, и в квартире стали околачиваться, с нескрываемым восторгом перед «богатой обстановкой», многочисленные собутыльники.
Тетеньки из опеки регулярно высказывали матери порицания, но дело, увы, только тем и ограничивалось. Мамаша продолжала на законных основаниях подписывать его дневник и проживать в его квартире.
«Вот если б ты на учете в милиции состоял или бы кошельки крал – тогда дело другое, мы бы ее родительских прав быстро лишили», – объяснила ему одна из сотрудниц опекунского совета. Но на криминал Антона не тянуло, учился он хорошо и даже школу никогда не прогуливал – зачем, если только там от материных заскоков и отдохнешь?! Так что с учетом в милиции ничего не получится – только и остается ждать до его восемнадцати лет, когда мамашу (и ведь когда-то он считал, что она фея!!!) можно будет с полным основанием выставить из квартиры. И до поры терпеть и пьяные объяснения в любви к своей кровиночке, и вечный бедлам в квартире, и постоянные макароны на завтрак, обед и ужин…
О проекте
О подписке