От нее терпко пахло дешевыми духами и водкой.

Вот тебе и «не пьет».

– Галина Петровна, он дома? – Я на всякий случай отступила еще на шаг.

– Ссышь, гнида? – интеллигентность из безутешной матери просто сочилась.

Счастье, ее друг-мастеровой пришел на помощь:

– Галь, да ладно тебе. Не позорься.

И обратился ко мне:

– Ярик тут не живет уже три недели. К зазнобе съехал.

– Куда?! – опешила я.

– К невесте, – с удовольствием объяснил мужчина. – Жениться будет. Комиссию хотят пройти, чтобы его дееспособным признали. Ему как раз шестнадцать исполнится – и заявку сразу подадут.

У меня совсем голова кругом пошла.

– Как жениться? По-настоящему?.. – пролепетала я.

– А вам, проституткам, без разницы: дебил, аутист. Главное, чтоб член большой, – извергла очередную сентенцию Галина Петровна.

– Дайте мне, пожалуйста, его адрес. Или телефон.

– Не говори, – рявкнула мадам.

Но восточный товарищ только отмахнулся:

– Какой смысл молчать? Раз сыщица – все равно найдет.

Он открыл в своем простецком аппаратике записную книжку и принялся обстоятельно объяснять:

– Сам Ярослав себе телефона не завел. Но девушка его подзывает, если объяснить, по какому вопросу. Записывай. Стелла ее зовут.

И продиктовал десять цифр.

* * *

Я вышла из подъезда, почти бегом достигла машины, на всякий случай сразу заперлась – и задумалась.

Поведение Дорофеевой и ее восточного сожителя меня весьма насторожило. У Галины Петровны глазенки так и бегают. А дружок ее слишком, прямо-таки нарочито услужлив для честного человека. Может, нападение – их рук дело?

Но зачем? Мстить за смерть Федора? Поздновато. Да и связать Ольгу с гибелью парня можно только в очень воспаленном мозгу. А Галина Петровна до белой горячки пока, на мой взгляд, не допилась.

Или алкашам было велено: пригрозить Ольге, чтобы отстала от инвалида? Может, мамаша хотела себе его пенсию немаленькую вернуть? Тоже не сходится. Раньше надо было действовать. Может, Галина Петровна не знала, что у балерины новый ухажер? Хотя как она могла не знать, если Ярик из квартиры съехал, причем не к Ольге?

Ладно, что гадать. Надо продолжать следствие.

Я достала телефон, набрала номер Стеллы. Получится ли с ней нормально общаться? Девушка наверняка своему кавалеру под стать, тоже с особенностями развития. А к Яриковой манере говорить я привыкала довольно долго.

Однако мне ответил абсолютно нормальный и не шибко приветливый голос:

– Але, это кто?

– Добрый день. Я могу поговорить с Ярославом?

– По какому вопросу?

Я едва не хихикнула – аутист обзавелся секретаршей, просто с ума сойти!

Доброжелательно отозвалась:

– Я Римма Парсунова из детективного агентства, Ярик меня хорошо знает.

Пауза. Шорох – трубку прикрыли ладонью, но я все равно услышала:

– Зайчик! Тебе какая-то Парсунова звонит. Ответишь ей?

Ярик стал «зайчиком»! Просто с ума спятить!

Что он сказал, я не разобрала, но Стелла вскоре вернулась на линию и не слишком довольным голосом выдала:

– По телефону он не хочет, но зовет вас приехать. Давайте только прямо сейчас, а то мы в магазин собирались.

И назвала адрес – Кетчерская улица, совсем рядом.

Всю дорогу, пока рулила, я пыталась составить заочный психологический портрет Стеллы. Судя по речи, аутизмом она не страдает. По другому заболеванию инвалид? Без рук, без ног? А может, здоровая, приезжая хищница? Настолько хочет уцепиться за Москву, что не гнушается совратить душевнобольного подростка? Или просто на сексе помешана? Парень-то – красавец. А его старший брат, помнится, говорил: «Ярик, несмотря на болезнь, мужчинскую стать имеет изрядную».

В итоге навоображала я себе эдакую золотозубую даму-нимфоманку, увешанную дешевой бижутерией.

Однако дверь мне отворила очень страшненькая и интеллигентная (в худшем смысле слова) девица. Абсолютно все комичные элементы присутствовали: хилая косица, очки, прыщи, бесформенная юбка ниже колен.

С красавицей Ольгой – небо и земля.

Зато в ее глазах я сразу прочитала безусловную преданность своему сердечному другу. И с какой любовью в голосе она позвала:

– Ярославушка! К тебе пришли!

Из кухни показался Ярик. Прежде он лишь коротко взглядывал – и немедленно снова опускал голову. А сейчас – впервые – посмотрел мне прямо в глаза! И радостно улыбнулся. Произнес – пусть медленно, но абсолютно разборчиво:

– Римму рад видеть.

– Чаю? – светски предложила Стелла.

Я попыталась определить ее возраст и не смогла. Но восемнадцать точно есть. Страшно подумать, что судачат соседи – про совершеннолетнюю девицу, поселившую у себя психически неполноценного красавца-подростка.

– Да, пожалуйста, – попросила я.

Но Ярик сердито насупил брови:

– Не надо чай.

Взял меня за руку, потащил в комнату. Я быстро огляделась: типичное девчачье гнездышко. Диван усыпан подушками, на этажерке теснятся мягкие мишки-зайчата-котики. С общей мимишностью несколько контрастировал портрет Достоевского на стене. Писатель смотрел пронзительно, укоряюще. Я (про себя, конечно) хихикнула. Может, эта Стелла – типа Сонечка Мармеладова? Прежде вела распутную жизнь, а теперь взяла на попечение инвалида, решила вину искупать?

Ярослав почти швырнул меня на диван. Сам поместился рядом – очень близко, наши бедра соприкасались. Пристально посмотрел на меня:

– Ольга приходить к вам?

– Да.

– Я это чувствовать, – печально произнес он.

– Чувствовал – что?

Парень взглянул беспомощно и вдруг позвал:

– Стелла! Идти, помогать!

Девушка явилась немедленно.

– Расскажи про Говорушу, – Ярик взглянул устало.

Прикрыл глаза, откинулся на спинку дивана.

Это еще что за фрукт?

Стелла, будто школьница-паинька, сложила руки на коленках. Затарабанила:

– Вы, конечно, знаете, что у каждого человека есть внутренний голос, который подсказывает правильный путь и предупреждает об опасности. Люди верующие именуют его ангелом-хранителем. Но Ярослав в Бога не верит, поэтому его внутренний голос мы назвали Говорушей.

Я с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть. Стелла заметила мой скепсис. Заторопилась, почему-то покраснела:

– Раньше… когда Ярослав жил с братом и мамой, внутренний голос у него был, как у всех. Но потом случилось много событий, и с каждым новым переживанием интуиция, умение предугадывать становились у него все сильнее. Ну, а когда Ярик встретил меня и перестал быть… э-э… юношей, его способности окончательно развились. Он научился видеть много того, чего не видят другие. Ярик стал особенным – в том смысле, что его экстрасенсорные способности теперь обладают исключительной силой. Тогда мы и придумали для его шестого чувства имя Говоруша.

Теперь я еле удерживалась, чтобы не заржать в голос. Но взяла себя в руки, спросила очень серьезно:

– А почему именно Говоруша? Этот его внутренний голос – он что, слишком болтливый?

Девица взглянула с упреком:

– Так Ярослав захотел. Потому, что прямо в ухо говорит. Я предлагала Подсказчик или Советчик – ему не понравилось.

А Ярик, не открывая глаз, констатировал:

– Римма не верить.

– Я бы рада поверить. Но частным детективам нужны живые, из плоти и крови, свидетели. Никакой экстрасенс ни одному расследованию еще ни разу реально не помог. Это доказано.

– Но я свидетель, – горячо выкрикнула Стелла. – Говоруша еще с утра сказал Ярославу, что сегодня к нам детектив Римма приходить. Поэтому я даже не удивилась, когда вы позвонили.

– Да ладно, – усмехнулась я в ответ, – вас Галина Петровна предупредила. Или друг ее.

Девица поджала губы:

– С ними мы не общаемся. Они не хотят. Ни она, ни он. Впрочем, дело ваше, верить или не верить.

– Да, лучше сменим тему, – кивнула я. – Стелла, расскажите: как вы с Ярославом познакомились?

Девушка с готовностью отозвалась:

– На кладбище. Он своего брата навещал. А я там работаю. В сопутке.

– Где?!

– Ну, сопутствующие товары. Венки, ленты, цветы продаем. И познакомил нас, между прочим, тоже Говоруша!

О, нет. Только не это.

А Стелла вдохновенно продолжала:

– Мы с Яриком сразу друг на друга глаз положили. Но долго было просто: «Привет-пока». Хотя, – снова закраснелась, – он мне нравился очень. А в июле – тридцать первого, я этот день на всю жизнь запомню – Ярик приехал на кладбище, зашел ко мне за цветами и вдруг просит: вместе с ним на могилу брата пойти. Обсудить памятник. Я ему: «Это не ко мне, а к ребятам, в гранитную». Но он и слушать не стал. Просто за руку схватил и потащил. Я испугалась сначала. Но пока шли, разговорились. Я не все слова разбирала, но мне рядом с ним было очень хорошо. Только Ярик сильно нервничал – и я никак понять не могла почему. А только добрались до могилы – у входа на кладбище дым, крики. В магазинчике нашем, оказывается, проводку замкнуло. А там цветы искусственные, венки – все сухое, горит хорошо. И дым едкий. Моя сменщица еле успела выскочить и угарным газом отравилась, потом месяц на больничном была. И я бы в огне оказалась, если бы не Говоруша. Счастье, что он есть. Что сказал Ярику: «Уведи ее». Поэтому я спаслась.

Глаза у Стеллы блистали как-то слишком уж лихорадочно, и я почти уверилась: у дамы наверняка тоже имеется белый билет. Шизофреничка или биполярное расстройство как минимум. Не станет нормальный человек работать на кладбище, поселять у себя в доме больных аутизмом и верить в Говорушу.

Но сыщик должен даже от двух кукукнутых добиться информации – по существу.

И теперь я набросилась на Ярослава:

– Расскажи мне, что случилось вчера.

Он с готовностью отозвался:

– На Ольгу напали двое пьяных.

– Ты их знал?

– Кого? – захлопал глазами парень.

– Нападавших.

– Не знать.

Но начал нервно пальцы крутить, облизывать губы.

– Ольга ведь просила тебя: больше за ней не ходить? – я проницательно взглянула на Дорофеева.

– Я к ней больше и не ходить, – насупился Ярик. – Я теперь всегда вместе со Стелла.

– А вчера зачем пошел? Аж в Бибирево потащился? Из другого конца Москвы?

– Мне Говоруша велеть, – с готовностью откликнулся он. – Сказал ехать к ее дому. Стелла понимать и меня отпустить. Я ждать, пока Оля выходить. Потом доводить ее до магазин, снова ждать, потом идти за ней обратно. И дожидаться. Спасать ее от двух людей нехороших.

– А почему на нее напали, Говоруша тебе не рассказал? – вкрадчиво спросила я.

– Говоруша причины никогда не объяснять. Он только советовать: что делать надо, – серьезно уточнил юноша.

– Хорошо, тогда ты сам объясни. Почему алкоголики к ней пристали?

Ярик насупился:

– Не знать.

– Оля просто понравилась им? Или их кто-то нанял? – продолжала давить я.

Он взглянул жалобно. Снова облизнул губы и решительно произнес:

– Не буду об этом говорить.

– Почему?

– Не хочу.

– Потому, что ты сам их нанял?

Стелла с возмущением встряла:

– Кто вам дал право? Его обвинять?

Ярослав взглянул сердито:

– Стелла, не лезть.

– Так это ты все устроил вчера?

– Нет. Но я знать, почему эти люди так сделать.

– И что ты знаешь?

Он насупился. Прикусил губу. Молчал.

– Ольга считает: это ты пьяницам заплатил. Чтобы они напали, а ты ее как бы спас.

– Оля очень красивая, но она не понимать меня, – тяжело вздохнул Ярик. – И не верить мне. Она может бить меня или гнать. Но я не делать зло в ответ. Я ее добиваться только добром.

– Так и тут вроде как добро. Пьяницы напали, ты их прогнал.

Стелла снова не удержалась, влезла:

– Глупости вы говорите. Во-первых, Ольга ему теперь до лампочки. А во-вторых, Ярик – не тот человек, кто в состоянии сделать инсценировку. Нанимать людей, переговоры вести – это вообще не к нему.

Он кивнул:

– Правильно. Я не уметь общаться. Я никого не нанимать.

– И Ольгу ты больше не любишь? – вкрадчиво поинтересовалась я.

Он вздохнул. Бросил виноватый взгляд на свою Стеллу. Но ответил честно:

– Я бы хотел добиваться Ольга. Но она меня прогнать. И я теперь понимать, что нужен ей… Стелла, как правильно говорить?

– Как запасной вариант. На черный день, – услужливо подсказала кладбищенская фея.

– Нужен Оле только на черный день, – послушно повторил Ярослав. И уточнил: – Если она одна – будет терпеть меня рядом. Но как только встречать другого мужчину – сразу гнать, как…

Снова взглянул на подругу, и та радостно выпалила:

– …Как шелудивого пса!

Ярик взглянул на меня абсолютно здоровым взглядом – в нем светились обида и печаль. Грустно произнес:

– Я добиваться Ольга как мог. Но никогда бы не стать обижать ее.

– А ведь ты знаешь, кто алкоголиков нанял, – с нажимом произнесла я.

– Знать. Но говорить не буду.

– Будешь.

– Нет, – взглянул с вызовом.

– Не будет, – злорадно поддержала Стелла. – Вы его никак не заставите. И вообще, он недееспособный. У вас нет никакого права его допрашивать.

– Мы просто беседуем, – пожала плечами я. Сурово взглянула на Ярика. Заверила: – Я все равно выясню.

– Выяснить мало. Надо доказать, – хитро улыбнулся он.

– Да, Ярослав. Ты изменился, – констатировала я. – В лучшую сторону.

Стелла довольно улыбнулась:

– Мы очень стараемся. Моделируем ситуации – как себя вести в поликлинике, в магазине, на улице. Работаем над его речью. Он теперь даже сравнения иногда использует! Хотя считается, что при его диагнозе это вообще невозможно.

– Ваша заслуга, – подлизалась я.

– Конечно, – не стала скромничать девица. – У Ярика благодаря мне теперь другая жизнь. Он включен в общество, работает, получает приличные деньги.

– Да вы что? Где?

– У нас в магазине. Тексты пишет на лентах. Буковки по линеечке, каждая завитушка прорисована. Шеф говорит: такой аккуратности сроду не видел. Поэтому платит ему хорошо. И в кино мы ходим, и в торговые центры по выходным. Все как у людей.

– Еще салат из тунца, – подсказал Ярик.

– Да. Вместе готовим.

– Вы… любите друг друга? – осмелилась я.

– Ярик – мое божество, – без тени сомнения отозвалась девушка с кладбища.

Подросток ответил спокойнее:

– Да, Стелла мне открыть другой мир.

Он виновато взглянул на подругу и добавил:

– Но Ольга еще есть в моем сердце. Я больше не любить ее. Но не могу допускать, чтобы ей было плохо.

Стелла презрительно дернула плечом.

Да вы ревнуете, мадам!

А если у нее справка, то есть ни руля и ни ветрил, – может, именно она и пытается стереть соперницу с лица земли?!

В моей бедной головушке все запуталось окончательно. Ну и подозреваемых я собрала!

Алкоголичка Галина Петровна Дорофеева. Ее узбек-сожитель. Продавщица из магазина при кладбище. А, и еще Говоруша. Бесплотный дух, который, однако, знал, что на Ольгу нападут алкоголики. И о моем приходе Ярика предупредил.

Паша от души посмеется.

* * *

Грузить Рому историей с нападением алкоголиков Ольга не стала. Ей категорически не хотелось быть в его глазах «девочкой-бедой». Красавец и так много неприглядного увидел – пока она хромала да потела, пытаясь сто метров пробежать. А у нее со времен балета осталось убеждение: мужчине позволено лицезреть нарядного, худенького эльфа, порхающего по сцене, но никак не диеты, слезы и искривленные пальцы на ногах.

Оля еще не чувствовала себя полностью здоровой. Вчерашний инцидент и сегодняшняя поездка в детективное агентство изрядно ее измотали. Хотелось забиться под одеяло и никого не видеть.

Когда позвонил Рома и сказал, что приедет вечером, девушка попыталась от свидания уклониться. Не в форме она. А мужскую страсть подогреть всегда полезно.

Однако ее инструктор по ЛФК проявил настойчивость:

– Нет, Оля, приеду обязательно. Мне надо тебе очень важную вещь сказать.

– Из какой оперы?

– Про нас с тобой, – заинтриговал Роман.

И балерина окончательно разволновалась. Предложит замуж? Жить вместе? Или, наоборот, скажет: между нами все кончено?

В любом случае выглядеть она обязана идеально. Придется взять себя в руки и лучиться беспечностью.

Личного гримера у балерины Ольги Польской никогда не имелось, но в этом свой плюс: «нарисовать лицо» она могла даже после бессонной ночи или многочасовых рыданий.

Надо соответствовать успешному сценаристу и красавцу Роману – пусть не по статусу, так хотя бы внешне. Впрочем, со временем Оля надеялась и в работе его догнать-перегнать. Получилось ведь когда-то – без образования и опыта поставить балет, от которого СМИ всего мира в восторге пищали. Она окончательно оправится от ударов судьбы – и еще что-нибудь придумает, даже круче. Главное, чтобы Рома прежде ее не бросил.

Гостя Ольга встретила с прямой спиной и беспечной улыбкой. Величественно, будто прима-балерина, приняла букет (и вида не подала, что в шоке: первый раз он с цветами пришел).

С удовольствием, прямо в коридоре, ответила на поцелуй.

Думала, сразу потащит в постель. Однако Рома (ей показалось: отчаянным тоном) произнес:

– Пойдем на кухню. Поговорим.

Оля взялась было доставать вино – он остановил:

– Давай после. А то слова язык жгут. Хочу признаться поскорее.

Сердце затрепетало. Что-то хорошее? Или, наоборот, пошлет?!

Рома рухнул на табуретку. Потупился. Пробормотал:

– Оль. Мне очень стыдно, но я все тебе врал.

Она помертвела.

Проиграла. В который раз.

Жестко усмехнулась:

– Зачем тогда цветы принес?

Молодой человек вскинул голову. Увидел отчаяние в ее глазах. Улыбнулся:

– Стоп-стоп. Ждешь – скажу, что женат?

– Ну, или гомик, – подыграла.

– Вот спасибо, припечатала, – отозвался он с нарочитой обидой.

Напряженность рассеялась. Ольга повеселела. А Роман решительно заявил:

– Я тебе про другое врал. Что фильмы по моим сценариям по ящику идут. И что я в продюсерской компании работаю.

Балерина выдохнула – оказалось не самое страшное. Но сразу вспомнила Гришу из Пскова:

– А кто ты на самом деле? Рецидивист, беглый каторжник?

– С ума сошла! Нет. Я – как маман говорит – лоботряс. Но во ВГИКе действительно отучился. Меня туда за уши втащили, два раза в академ уходил, с трудом окончил на «трояки». Работы по специальности не нашел. И тогда устроился маньяком.

– Кем?!

– Ты знаешь, что такое квест?

Оля нахмурилась:

– Это когда в комнате запирают и надо выход найти?